— Вот видишь, — сказал Тартор и схватил за ногу оставшуюся тушу кабана, — они, как и мы, не страшатся опасностей, — запыхавшись, он бормотал, волоча тушу к навострившим уши зверькам.

— Да ты просто слабак… — неуверенно сказала Филика.

— Если протянуть руку умирающему коллеге — проявить слабость, то да, я слабак, — отрезал Тартор и отошёл от туши.

Шакалы дико накинулись на угощение. Их ослабевшие от многонедельного голода пасти едва ли могли отрывать куски мяса. Зверьки не рычали друг на друга, как это обычно бывает, ведь они вместе прошли этот тяжёлый путь и выжили. Среди них нет вожаков — после всего пережитого они стали равны.

— Прекрасно, теперь нам опять вяленой курицей давиться! — занесла руки в позе великомученицы Филика.

— Ничего, нового кабана подштрелишь, — утешал Тос.

— И ты туда же, — устало вздохнула командирша.

На этом общение с четырьмя шакалами не закончилось. Наевшись до натянутого, как барабан, выпирающего брюха, что весьма несуразно смотрелось на фоне исхудалого тела, псовые нерешительно, поджав к земле хвосты, а к голове — уши, подползли к греющемуся у костра Тартору. Филика еле сдержала себя, чтобы не потянуться за пистолетом, когда их увидела.

Пушистые существа опасливо полизали руки и ботинки спасителя, потом, довольные, что их не прогнали, легли у его ног.

— Ну вот, теперь они от нас никогда не отстанут! — обречённо вздохнула Филика.

— Вот и замечательно! — сказал Тартор, гладящий самого пушистого шакала, лицо наёмника сияло невероятной радостью. — У меня в детстве был замечательный пёс. Дворняга, конечно, но двор нам охранял отменно. Брехал, правда, много…

— Чего это тебя на сентиментальности прорвало? — спросил Моррот.

— Да, извините, я… — лицо Тартора сделалось как всегда строгим и сосредоточенным. — Тупые воспоминания накатили…

Строжайший выговор отцу, исключение Тартора из претендентов в жрецы…

— Всё, нужно кончать с нашей грязной работой! — сказал Тартор. — Вот взорвём мы тех сумасшедших на механической птице и всё! Не буду больше. Надоело! Вечно я куда-то бегу, вечно чего-то ищу… — после долгих размышлений он добавил: — Домик на берегу речки отстрою. А этих засранцев пушистых к себе возьму, пусть двор охраняют!

Поглаживаемый шакал радостно тявкнул.

Никто с Тартором спорить не стал. Оно ведь и так ясно, что добившийся грязным путём богатства мыслящий руки себе пачкать больше не захочет…

Огонь отлично просушил одежду.

Коней запрягли и отправились в путь. До отмеченного Филикой места на карте оставалось ещё совсем немного.

Начинало темнеть, когда это место было теоретически достигнуто. Но не следует забывать об обязательной погрешности при расчёте расстояния по оптическим приборам. Поиски зацепок придётся проводить довольно долгое время. И не факт, что таковые найдутся. И это очень беспокоило каждого члена Смертельных Ищеек. Вполне вероятно, что заказанные уже давно покинули Заколдованные Горы.

Искать что-то под покровом ночи — дело жутко неблагодарное. Поэтому распыляться и не стали. Решили дождаться утра.

Только солнце принялось разгонять мрак — Смертельные Ищейки разбрелись в разные стороны. Филика на север, Моррот на запад, Тос на юг, а Тартор и шастающие за ним по пятам шакалы на восток.

Вернулись к сумеркам. Тос вообще с пустыми руками. Филика тоже с пустыми руками, но с жуткими воспоминаниями. Ближе к обеду на её пути встретилось место кровопролитного боя. Тела погибших никто и не думал закапывать — так их и оставили гнить на солнце. Судя по запёкшейся крови и начинавшим подванивать телам, бой произошёл либо ночью, либо ранним утром. Филика решила не вмешиваться и прошла место сечи стороной… Тартор вернулся с обглоданными костями и золой от костра. То есть, ни с чем… А Моррот повстречал по дороге измученного прима, который заверил, что знает, куда отправились «эти сучьи ублюдки на Смертоптице». Но расскажет об этом только после того, как его накормят и напоят вином. Разумеется, Моррот привёл случайного встречного в лагерь.

Моррот с новоявленным знакомым пришли позже всех. Тартор уже распалил костёр и сидел возле него, похлёбывая вино из фляги. Филика расчёсывала лошадей. Тос стоял над Тартором, глядел в костёр и время от времени брал у товарища флягу, чтоб сделать смачный глоток чёрного вина. Сытые шакалы нагловато крутились возле хозяина, дожидаясь момента, когда он расслабиться, чтобы лизнуть в лицо.

Разумеется, увидев с Морротом неизвестного, все побросали занятия и обратили к нему пытливые взгляды. Даже шакалы — и те навострили уши!

— Эти чудовища отняли у меня всё! — тут же принялся жаловаться незнакомец. Это был коренастый прим, одетый в подранные лохмотья, что раньше вполне могли являться дорогой одеждой. Его лицо было простым, открытым, располагающим к себе. — Простите, пожалуйста, за бестактность, но Моррот говорил, что у вас есть еда… Я несколько дней ничего не ел…

Тос молча отправился к карете, вытянул из сундуков вяленое мясо, вернулся и протянул снедь незнакомцу. А голодный с дороги Моррот пусть сам себе достаёт всё, что соответствует его гастрономическим предпочтениям.

— Они спустились с небес на чудовищной металлической птице, — сквозь набитый вяленой курицей рот говорил прим. — Они принесли моим товарищам смерть, — сказал и запил еду вином из фляги, предоставленной Тартором.

— Убили товарищей? — возмутился Тартор.

— Всех до одного… — глаза прима увлажнилось, — Тикр, Прако, Витофар… бедняжки мои, где же вы сейчас! — он разрыдался.

— Ладно, друг, не убивайша так, — Тос похлопал бедолагу по плечу. — Им уже не помочь…

— Они все мертвы! Все! — с горя выл прим, не забывая при этом отправлять в рот очередную порцию вяленой курицы. — Дюжина великих воинов и преданных товарищей! Эти порождения Гирена, не моргнув и глазом, отправили моих мальчиков в могилу!

— Погоди, я сегодня видела тела дюжины мыслящих, — перебила его Филика. — Это, случаем, не твои собратья?

— Ах, бедняги! Бедняги! Бедняжечки мои! — горевал прим, заливаясь вином.

— Там рядом стояли разбитые клетки… — насторожилась командирша. — Вы, случаем, не ра…

— Нет! — перебил её прим. — Как можно такому произойти?! Мы никого себе не трогали. Охотились на редких существ для зоопарка Карта. Нам сказали, что в этих местах недавно видели треглавую гориллу! И тут из неоткуда появились они… Эти служители смерти и зла! Эти убийцы!

— Значит, нет, — с облегчением выдохнула Филика.

— Они чудовища! — продолжал прим. — Они страшней любого потустороннего монстра!

— Брат, ушпокойша, не надо так… — утешал Тос.

— Я постараюсь, — вытирая слёзы, пообещал коренастый прим.

Некоторое время воцарилась тишина, прерываемая жадным чавканьем.

— Ты говорил, что знаешь, где они, — нарушила молчание Филика.

— Эти подлые твари думали, что я мёртв. Стояли над убитыми, смеялись и говорили, что собираются вернуться в Заколдованные Горы, — прим опять разрыдался.

— Значит, опять Горы… — потёрла руки Филика.

— Доблестный Моррот говорил, что вы собираетесь убить их… — заплаканные глаза прима кровожадно блеснули. — Я хочу пойти с вами. Я хочу отомстить этим ублюдкам. Хочу выпотрошить их кишки голыми руками…

— Мы не милосердная организация, — отрезал Тартор.

— Мне всё равно, — сказал Моррот.

— Не знаю даже, — задумалась Филика, — как ты думаешь, Тос?

— Не вижу в этом никаких проблем, — сказал Тос и дружески потряс плечо собрата по расе. — Ты на вид парень крепкий. Думаю, ш тебя толк выйти должен.

— Я готов на всё, лишь бы отомстить за своих падших товарищей, — холодно сказал прим.

— Вот и прекрасно, — заключила Филика. — Тебя как, кстати, звать-то?

— Красп.