Страшный гром сотрясает все вокруг. Я понимаю, что настал последний момент, после которого все исчезнет. Пытаюсь подумать о самом важном и понимаю, что нет такого. Гром накатывает раз за разом, становится все ближе. Вот сейчас он раздастся совсем рядом, и я умру, так и не осознав, что же в моей жизни самое главное…

Я открыла глаза и с облегчением поняла, что это всего лишь сон, из разряда дурацких. Только потом до меня дошло, что снаружи свирепствует гроза, раскалывая небо молнией и сотрясая пространство громом. Следующим, что осознала, явился стук в дверь и истошный Олесин вопль:

- Люська, пусти меня, если не хочешь, чтобы утонула тут.

Я вскочила с дивана, окончательно просыпаясь, и побежала к двери.

- Ты чего это запираешься? – спросила мокрая Олеся. Вода стекала с нее ручьями, образовывая на полу лужу. – Там такой кошмар творится! – кивнула она в сторону двери. – Веранду поливает, как из ведра. Меня чуть не унесло ветром. Боюсь, нашей оранжерее придет кирдык. Так чего это ты под замком сидишь?

- Быстро в душ! А я приготовлю пока чай, - погнала я ее вместо ответа. – Потом расскажу.

Олеся послушно прошлепала мокрыми ногами по полу и скрылась в ванной.

Я сидела на кухне и ждала подругу. А еще завидовала ей со страшной силой, слушая, как она плещется в душе, напевая веселую песенку. Она жила сегодняшним днем, не задумываясь о том, что будет завтра. Любила своего Серхио, он, по всей видимости, любил ее. Наверное, в этом и заключается счастье, когда человек беспечен и весел. И даже буйство стихии не наталкивает его на мысли о вечном. Как меня… От чего это зависит? От характера, от воспитания? Или я и Олеся в корне по-разному воспринимаем жизнь? Почему даже в те моменты, когда все хорошо, я не могу не думать, как будет завтра, не испортит ли какое-нибудь событие мое настроение?

Чем больше я размышляла, тем сильнее склонялась к мысли, что у одинокого человека, каким я себя считала, тридцать лет – переломный возраст. До этого рубежа ты не задумываешься о глобальном, но стоит перевалить его, как начинает казаться, что жизнь не удалась. И дело не в том, как ты живешь, а в том, кто находится с тобой рядом. Со мной не было никого, и я с ужасом это осознавала. Мне пошел четвертый десяток, а я так ничего и не добилась в жизни. И ладно бы делала карьеру… Так нет же, работаю рядовым рекламным агентом, каких сейчас миллионы. И все бы ничего, если бы я могла не думать об этом постоянно…

- А где мои бутерброды? – прервала Олеся ход моих безрадостных мыслей. – Я голодная, как волк.

- Что ж тебя Серхио-то не накормил? – рассмеялась я, доставая из холодильника сковороду с картошкой. Ее я нажарила в обед. После борща это второе мое любимое блюдо.

- У нас были дела поважнее, - довольно потянулась она.

Уточнять, какие именно дела она имеет в виду, не стала. Ни к чему подпитывать зависть. Вместо этого наложила картошки в тарелку и поставила в микроволновку.

- Рассказывай, чем занималась, - велела Олеся, уплетая горячую картошку. – И, кстати, почему заперлась-то? – вспомнила она и выжидательно уставилась на меня.

Скрывать не имело смысла. Я рассказала ей и про визит Марко, не скрывая отвратительных подробностей, и про разговор с Дарио. Против обыкновения, Олеся не перебивала. Она даже не смотрела на меня, занятая картошкой. Только крепче сжимала вилку, судя по побелевшим костяшкам ее пальцев.

- Слушай, - серьезно посмотрела на меня Олеся, когда я закончила не очень длинный рассказ. – Так больше не может продолжаться. С этим козлом нужно что-то делать!

- Ума не приложу, как от него избавиться.

Мне действительно казалось, что процесс бесконечный. Сколько бы я не намекала Марко, что он мне неприятен, ничего не изменится, пока мы не уедем с острова. Говорить открыто я боялась, с памятного вечера он перестал казаться безобидным. Больше того, подозревала, что с психикой у него не все в порядке. Сегодняшний спектакль являлся тому подтверждением.

- Нужно сказать Алессандро, - уверенно проговорила Олеся.

- Ни за что! – мгновенно отреагировала я. – Ты не станешь разговаривать с ним, как и я тоже!

- Интересно, почему? – нахально переспросила подруга. – Кто мне-то может запретить? Если ты ведешь себя, как дура, то я что, должна подражать тебе?

- Если ты хоть что-нибудь скажешь ему, можешь забыть про меня. Поняла?

Я не шутила и разозлилась неслабо. Сама не отдавала себе отчет, почему до такой степени идея Олеси показалась мне бредовой. Одно знала наверняка – вмешивать в это дело и вообще в свою жизнь Алессандро не хочу. Неприятно лишний раз вспоминать о нем. Видеть его тоже не хотелось. Лучше всего забыть о вынужденном знакомстве, выкинуть из головы. Если бы не обещание, данное ему, так сказать, долг чести, я бы так и поступила – совершенно перестала бы о нем думать.

- Не понимаю, чего ты так бесишься? – Олеся с обидой надула губы. – Я вообще-то хочу как лучше… Ладно, не хочешь Алессандро, давай расскажем Дарио.

- И что? Он-то чем сможет помочь в этой ситуации? Олесь, - устало вздохнула я, жалея, что все ей рассказала, – давай не будем навешивать наши проблемы на посторонних людей. Не хочу я никого напрягать, понимаешь? Как-нибудь сама выкручусь, не переживай.

Говорить-то я говорила, а вот уверенности не испытывала. Казалось, меня загнали в тупик, и никогда уже не выпустят. А еще я вдруг поняла, что жизнь моя сильно изменилась. Даже вернувшись домой, я не смогу стать прежней.

Дождь лил два дня. Столько же продолжало штормить море. Все это время мы с Олесей, как заложницы, сидели в доме. В короткие перерывы, когда небо не извергало потоки влаги, мы не успели бы добежать даже до ближайшего магазина, не то что сходить куда-нибудь еще. Приходилось измудряться и готовить себе из тех запасов, что имелись.

Олеся периодически принималась хандрить. В такие моменты она запиралась в своей комнате и спала или просто валялась на кровати. Я видела, что подруга скучает по своему Серхио, но помочь ничем не могла. Если она сейчас так переживает, то что будет, когда мы уедем? Об этом я старалась не думать.

Я тоже переживала, но по другому поводу. Приближался день рождения Олеси. Если дождь не перестанет, мы вынуждены будем отмечать его дома за пустым столом. А я знаю, что на этот день у нее были намечены грандиозные планы. Она договорилась с Серхио, что отметит праздник в его кафе. Даже гостей уже пригласила. А погода портила все планы. Я видела, как Олеся подолгу стоит у окна и разглядывает хмурое небо, без намека на просветление. Все это и мне не добавляло хорошего настроения, хоть сама по себе стихия не очень и смущала. Я любила дождь. Мне нравилось читать или дремать под его звуки. Странным образом это способствовало наступлению спокойствия в душе, как будто бушующая природа забирала и часть моих переживаний.

В день рождения Олеси, проснувшись рано утром, я глазам своим не поверила. Светит солнце, на небе ни облачка, птицы щебечут, как ненормальные, словно стараются выболтать друг другу все новости, накопившиеся за два дня непогоды.

- Люська, Аллилуйя! – услышала я восторженный вопль подруги.

Оказывается, она тоже проснулась и заорала, не вставая с постели и не заботясь, что я могу еще спать. Она влетела в мою комнату, прыгая от радости. Принялась тискать меня, не давая сказать ни слова, пока сама же не запыхалась. Тогда она упала на мою кровать и уставилась счастливым взглядом в потолок.

- Все-таки не такая уж я и грешница, - тяжело дыша, проговорила она. – Природа на моей стороне.

Пока она расхваливала себя и отношение к ней высших сил, я достала подарок. Торжественно вручить его Олесе не получилось. Она повела себя, как обычно, импульсивно. Со словами: «Это мне?!» выхватила у меня из рук пакет и принялась распаковывать подарок.