С четвертой экспедицией отправилось из Китая посольство в Бенгалию; оно доставило в Китай редкостного зверя — «цзулафа» — жирафу, которая, очевидно, была привезена в Бенгалию индийскими или арабскими моряками из какой-нибудь гавани на сомалийском берегу Африки или из Адена, где, по словам Фэй Синя, процветала торговля диковинными африканскими зверями.

В четвертом плавании Чжэн Хэ продлил прежний марш рут не только на северо-запад, но и на юго-запад. Либо вся флотилия, либо часть ее посетила страну Лю-шань — Мальдивские острова. Эта цепочка коралловых островов протягивается в Индийском океане примерно на восемьсот километров вдоль 73–74 градусов восточной долготы от широты мыса Коморин до экватора. В Мальдивской группе несколько тысяч мелких атоллов и настолько низки эти крохотные островки, что издали с корабля кажется, будто кокосовые пальмы растут прямо из синих вод океана.

«Эта страна, — писал Ма Хуань, — лежит к юго-западу от Суматры, и дойти до нее можно за десять с лишним дней. Местные жители называют ее Дегань, здесь не видно городских стен… на запад от [главного острова] в море есть восемь атоллов и на каждом атолле старейшина. Все атоллы доступны для кораблей. Мелких атоллов, говорят, насчитывается более трех тысяч… И правитель и люди этой страны мусульмане, обычаи их прекрасны, все они придерживаются строгих правил.

А занятие у них рыбная ловля и выращивание кокосовых пальм».

Чжэн Хэ, видимо, прошел к северной группе Мальдивских островов от берегов Цейлона (оттуда при попутном ветре пути было пять-семь дней).

Почему же Чжэн Хэ направился к этой россыпи атоллов? Думается, что он предпринял этот рейд не ради мальдивской рыбы и не ради мальдивских кокосовых орехов. Об этом мы скажем ниже.

За 80 лет до четвертого плавания Чжэн Хэ Ибн Баттута писал, что Мальдивские острова — это одно из чудес мира. Их, говорил он, около двух тысяч и они нижутся в кольца, внутрь которых обычно ведет лишь один проход, подобный воротам. И только с помощью местных лоцманов можно плавать в этих водах. Примечательно, что уже во времена Ибн Баттуты решительно все жители Мальдивских островов исповедовали ислам. Ибн Баттута, однако, жаловался, что женщины здесь никак не поддаются уговорам правоверных блюстителей мусульманских обычаев и отказываются закрывать лицо.

Острова были во владении двенадцати царьков, которые номинально зависели от султана; резиденция его находилась на острове Мале. Кроме проса, никаких других культур жители тогда не разводили, а основным их занятием была рыбная ловля; вяленую рыбу мальдивские купцы вывозили в Индию, Йемен и даже в Китай. Ибн Баттута с восторгом описывал кокосовые пальмы на Мальдивских островах: «пальмы эти дают молоко, масло, мед и Прочное волокно». «Волокно это, — отмечает Ибн Баттута, — крепче бечевы из конопли и его вывозят в Индию, Аравию и Китай. Индийцы и арабы из Йемена сшивают этими волокнами части своих кораблей, не применяя гвоздей. В Индийском океане много рифов; при столкновении с ними корабль, сбитый железными гвоздями, рассыпается, тогда как сшитые суда более упруги и они не разбиваются на куски». Такие сшитые суда были в ходу и у моряков восточного побережья Африки, и об их высоких мореходных качествах много писали в XVI веке португальцы.

На Мальдивских островах арабские купцы закупали рыбу, кокосовые орехи, раковины-каури, которые во многих странах Востока использовались как ходячая разменная монета [38], хлопчатые ткани для тюрбанов и медные изделия.

С четвертым плаванием связаны события в Самудре, суматранском княжестве, о котором уже упоминалось выше.

На обратном пути Чжэн Хэ высадился в Самудре и низложил «мятежника Суганьла» [Искандера], который захватил власть в Самудре и сверг властителя этого города «Абидина» [Ала-уд-дина]. Военные действия Чжэн Хэ предпринял по просьбе «Абидина» и в союзе с правителем соседнего царства Ачин. Суганьла-Искандер был доставлен к императорскому двору. Версия, которую приводит Ма Хуань, позволяет предположить, что Искандер, сып простого рыбака, был не «мятежником», а вождем народного движения, направленного против властителя Самудры.

Как ни огромно было расстояние от устья Янцзы до Хормуза, как ни значительны были итоги первых четырех плаваний, нельзя все же не отметить, что маршруты их претворены уже были в прошлом многократными переходами одиночных китайских кораблей в гавани Малабара и Персидского залива.

В Африку же до пятого плавания Чжэн Хэ китайские корабли не ходили.

Следует оговориться при этом, что Африка (или, точнее говоря, ее восточное побережье) не была в начале XV века для Китая неведомой землей. Задолго до появления «торгово-этнографических энциклопедий» Сунской эпохи китайцы знали о существовании на берегах далекого «Юго-западного моря» стран, где живут черные люди и где водятся диковинные звери, которых нет ни на Суматре, ни на Цейлоне, ни в Индии. Товары же из этих стран попадали в Китай уже в Ханьскую эпоху, а китайский шелк, бронзовые изделия и кожа были отлично известны в Египте в ту пору, когда он был провинцией Римской империи Клавдиев, Флавиев и Антониев, то есть в I и во II веках нашей эры. В Танскую эпоху, в середине IX века, появились обстоятельные описания страны Бобали (Берберы— побережье Сомалийского полуострова). «Там, — говорит Дуань Чжэн-ши, автор IX века, — люди не едят риса и хлеба и питаются только мясом. Они отворяют жилы быкам и пьют бычью кровь, смешанную с молоком; одежды эти люди не носят — только вокруг бедер у них кусок овечьей шкуры. И у тех людей в обычае продавать в другие страны своих собственных земляков, потому что за рабов, проданных в другие земли, они выручают куда больше, чем если бы торговали ими на месте. И кроме того, в стране Бобали есть слоновая кость и амбра». Действительно, в VIII–IX веках огромное количество рабов-негров появилось и в Иране, и в Индии, и на Яве, и в Китае, и предприимчивые даши продавали негров на рынках Гуанчжоу и Цюаньчжоу.

Об африканских странах подробно писала «Новая история Танской династии» — источник середины XI века, а о земле Бобали Чжоу Чжу-гуа так говорил в 20-х годах XIII века: «в ней четыре города [39], прочие же места — это селения, которые постоянно враждуют друг с другом. Поклоняются здесь небу, а не Будде, в стране много верблюдов и овец, и верблюжьим мясом и молоком кормятся местные жители. Есть там слоновая кость, амбра, носорожий рог, жидкие смолы, мирра, черепашьи панцири удивительной тонины, на которые большой спрос в других землях. И водятся там птицы-верблюды, рост у них с головы до кончиков лап шесть-семь футов, и у них есть крылья, и они могут летать, но не далеко, а также дикий зверь цзу-ла [жирафа] величиной с верблюда и статью подобный быку, он желтый, передние лапы у него пять футов, задние же только три фута, а голова сидит высоко и выдвинута вперед. И водятся тут звери, подобные мулам, с бурыми, черными и белыми полосами… Жители этой страны великие охотники, и они поражают зверей отравленными стрелами».

Этот превосходный зоологический этюд написан человеком, который хотя и не был в Африке, но располагал о ней точными сведениями от арабских и иранских купцов [40] и несомненно видел либо у себя в фуцзяньских гаванях, либо на рынках стран южных морей страусов, жирафов и зебр. (Страусов уже во II веке нашей эры привозили в Китай через Парфянское царство и долгое время их называли в Китае «парфянскими птицами» — анъсицяо.)

В середине XIV века Ван Да-юань описывал страну Цзэняоляо — Зендж арабских географов, то есть полосу восточноафриканского побережья от Баб-эль-Мандебского пролива до Мозамбика. Вероятно, и в XIII и в XIV веках китайские купцы и искатели приключений на арабских кораблях добирались до Зенджа, иих рассказы наряду с описаниями арабских и иранских путешественников служили отправными данными для китайских географов той эпохи.