— Лучше, — буркнула она, готовясь сделать первый глоток его фирменного густого и горького кофе. Кофе оказался на удивление вкусным. После второго глотка — большого и глубокого — она сразу почувствовала, как кофеин разливается по венам.

— Извини, что я не пришел вчера на ужин, — нерешительно проговорил он, так как извинения давались ему с трудом.

— Ничего. Мне самой надо было предупредить тебя, что я готовлю нечто особенное.

Она все стояла с чашкой кофе в руке, мучительно ощущая какое-то внутренне неудобство. Она проснулась с ощущением неловкости. Сначала она списала это на похмелье, но по мере того, как похмелье и головная боль проходили, это неприятное чувство все сильнее мучило ее, будто она была в чем-то виновата. Ей хотелось отойти от Эммета подальше. Он смотрел на нее своими бездонными карими глазами, и впервые она смущалась его тела, его ауры грубой силы и одновременно грации, заставлявшей ее внутренне трепетать.

И тут он улыбнулся — сладкой, совершенно невинной улыбкой, которая осветила мрачные черты его лица и наполнила ее ласковым теплом. Первый раз с тех пор, как она свалилась ему на голову, он по-настоящему улыбнулся ей. Впервые она почувствовала, что ей рады. Если в этих глазах и крылось знание о ее неловкости и смущении, а также об их причине, то она предпочла этого не замечать.

— Но я кое-что придумал, — легко продолжал он. — Я знаю одну частную бухту тут неподалеку. Мы можем съездить туда, понырять с трубкой и устроить на берегу пикник. Там отличное место для ныряния.

— А я не умею нырять с трубкой, — пробормотала она, в страхе отступая. Она не знала, стоит ли доверять его внезапному дружелюбию.

— Я тебя научу.

— Не думаю, что у меня получится. Я ведь по-прежнему боюсь воды. Там плавает много разной гадости — акулы, медузы, пираньи. — Она нервно усмехнулась. — Меня некому было научить в детстве. Ты тогда уже уехал. Я еще начну паниковать и утону.

— Я не дам тебе утонуть, Рейчел, — пообещал он, глядя ей в глаза ясным и теплым взглядом, и весело улыбнулся — совсем как раньше. — Не дрейфь, детка. Я буду охранять тебя от медуз-каннибалов. Ты со мной или ты обиделась на мой злой нрав и уехала в Калифорнию?

— Я с тобой, — храбро ответил она, невзирая на чувство вины, подающее голос из глубины сознания. — Только соберу продукты для пикника.

— Я все приготовил. Возьми только купальник. — Забрав у нее полупустую чашку, он положил руку ей на плечо и развернул в сторону ее комнаты. — Иди переоденься. Я жду тебя в машине.

Прикосновение его руки, тяжело легшей ей на плечо, вызвало у нее в памяти картины вчерашнего, сопровождавшиеся приступом стыда и смущения. Она на миг забыла, кто он и что он ее брат. Нельзя было допустить, чтобы это повторилось, если она хочет жить с ним в одном доме. Брат или не брат, но он был очень привлекательный мужчина с уставшим от жизни выражением лица, отчего хотелось обнять его и прижать к груди. Наверное, ей и в самом деле стоит вернуться домой, несмотря на внезапную оттепель в их отношениях. Так думала она, облачаясь в слитный купальный костюм в красно-черную полоску, и знала, что никуда она отсюда не уедет. Если только он сам ее не выгонит.

День выдался отличный — подлинно райский. Рейчел была в восторге. Ей даже удалось на время выбросить из головы утренние сомнения и похмельную вину. Маленькая частная бухта была прекрасна, как и обещал Эммет, с теплой и кристально прозрачной водой, где отражалось глубокое голубое небо. Она была счастлива, как никогда. Она лежала, растянувшись на песке и позволяя солнцу пропекать себя до костей, предварительно измазавшись с ног до головы солнцезащитным кремом, на чем настоял Эммет. Он не предложил ей помощь, когда нужно было намазать спину, и это ее втайне слегка разочаровало. Но все-таки она была ему за это благодарна.

Объелась она тоже как никогда, дивясь богатству провизии в корзине Эммета. Фаршированные яйца, холодный жареный цыпленок, нарезка ветчины и нескольких сортов сыра, французские булки, а также охлажденное вино вместо обычного пива «Хайнекен».

После еды Эммет пригубил вино, выкурил, вопреки своему обыкновению, всего пару сигарет, привалился спиной к скале рядом с Рейчел и блаженно смежил веки. Рейчел не решалась его тревожить разговорами, зная, как редки и скоротечны подобные моменты мира с собой и окружающим. Ей хотелось, чтобы этот миг продлился как можно дольше, чтобы этот день никогда не кончался. Эммет дышал ровно и глубоко, по-видимому уснув. Она перевернулась на живот, приподнялась на локтях, поправила солнцезащитные очки на скользкой переносице и принялась его рассматривать, ища недостатки.

Недостатки имелись, однако общей картины не портили. Судя по его лицу, каждый год из своих сорока лет он прожил полной жизнью. Его длинные ноги, вытянутые на песке, были мускулистые и загорелые, крепкие бедра поросли редкими волосами. Костистые плечи — не широкие и не узкие руки, силу которых Рейчел уже довелось ощутить. Густая поросль песочных волос на груди постепенно редела и сужалась, спускаясь на живот в виде буквы V, и исчезала под плавками. Для нее это было ново. Она помнила, что у двадцатилетнего Эммета кожа была гладкая и безволосая. Но в принципе она не имела ничего против волосатых мужчин. Ей нравилось его тело, усталое и слегка поношенное, отдаленно напоминающее плейбоя Ральфа Фоулера, с которым она познакомилась на пляже в Калифорнии. Ей нравились проблески седины в его белобрысой шевелюре, изгиб его тонких губ, устало кривящихся в улыбке, и как морщинки разбегались от карих глаз, когда он улыбался. Теперь эти глаза были открыты и смотрели на нее с плохо скрываемым удивлением.

Она надеялась, что яркий румянец, вспыхнувший у нее на лице, можно принять за солнечный ожог, хотя знала, что Эммета не обманешь.

— Нашла что-то интересное? — лениво поинтересовался он, словно желая продлить для нее неловкий момент.

Рейчел смущенно усмехнулась:

— Я все пытаюсь понять, помню я, каким ты был пятнадцать лет назад, или нет.

— И что же?

— Боюсь, что нет. Да я тогда к тебе особенно не приглядывалась. Я привыкла к тебе. Брат как брат… А откуда у тебя этот шрам на плече?

— Так, бандитская пуля, — скорчил гримасу Эммет.

Глаза Рейчел под темными очками округлились.

— А на животе? Надеюсь, это от аппендицита шрам?

— Нет, от аппендицита ниже. А выше — это от ножа. Подрался как-то в одном баре в Никарагуа… А отметина на подбородке — из Бейрута.

Рейчел села. Несмотря на жаркое тропическое солнце, ее била дрожь.

— Как мне повезло, что ты остался жив!

— Уж не знаю, повезло ли тебе. — Он с отсутствующим выражением на лице потянулся за сигаретами. Долго, очень долго, закуривал, затягивался крепким дымом, а потом посмотрел на нее. — Я тебе уже говорил, Рейчел, что я в некотором роде мерзавец. Иными словами, я не гожусь тебе в братья. Тебе было бы лучше найти себе хорошего парня, который заботился бы о тебе, а не сидеть с братом, которому на всех наплевать, кроме себя. — Он пристально наблюдал за облаком дыма, поднимавшимся в голубое небо.

Рейчел подняла очки на лоб и, щурясь от солнца, продолжала его рассматривать.

— Нет, это неправда, — вдруг заявила она с такой уверенностью, что он невольно улыбнулся.

— Неправда, что мерзавец или что тебе нужен хороший, заботливый парень?

— Все неправда. Если бы тебе было на всех плевать, то ты не позволил бы мне жить у тебя, хотя ясно, что ты предпочел бы, чтобы тебя оставили в покое.

— Возможно, у меня есть на то причины, — насмешливо пробурчал он.

— Вот как? Не представляю какие. Ума не приложу, какой тебе прок от моего присутствия в коттедже. — Он не возразил, лишь посмотрел на нее непроницаемыми глазами. — И ты не прав, говоря, что мне нужен хороший парень, чтобы позаботился обо мне. Мне не нравятся хорошие парни, я им не доверяю. Мне нравятся люди вроде тебя.

— Спасибо, детка, — вырвался у него удивленный смешок.

— Нет, я не шучу. Меня всегда окружали хорошие парни. Я встречалась с ними, спала с ними, а за одного чуть не вышла замуж. И я поняла, что стоит копнуть хорошего парня поглубже, так сразу натыкаешься на тщательно скрываемую за улыбками и очарованием жестокость, разбивающую тебе сердце. Во всяком есть что-то хорошее и что-то плохое, но я предпочитаю людей, которые не скрывают плохое, что есть в них, а держат на виду. От них по крайней мере не помучишь потом неприятных сюрпризов.