Ордынские войска движутся с юга. Если московский князь выходит к ним навстречу, то Олег и Ягайла дают ему удалиться от московских пределов в степь и в момент начала сражения обрушиваются на московское войско с тыла.

Мамая не устраивала осада каменного Московского Кремля, ему хотелось встретиться с Димитрием в открытом поле, где можно было бы использовать все преимущества удара ордынской конницы.

Завязав переговоры с Мамаем, Олег поспешил уведомить московского князя о надвигающемся нашествии. Летописцы не сообщают, что Олег открыл и свои тайные переговоры с Мамаем.

О таких вещах и не могло быть известно летописцам. О такой игре князья могли договариваться только с глазу на глаз.

В то же время Олег посылает своего посла, все того же боярина, который вел переговоры и с Мамаем, Епифана Ко-реева к Ягайле. Епифан Кореев заключает союз с Ягайлой и договаривается о встрече рязанского войска и литовского.

 Мамай переправился через Воронеж и начал кочевать вдоль реки, совсем не торопясь двигаться на Москву.

В то же время из Литвы выступил с войском князь Ягайла и стремительно двинулся к Оке, именно к южным окраинам Руси.

Двинулись полки и московские из Москвы навстречу Мамаю.

Дошли до Коломны, до переправ через Оку. Ока уже не единожды была в войнах с Ордой рубежом, на котором останавливались грабительские набеги. Удобное расположение войск для обороны по водному рубежу, крепостные стены Коломны и стены других крепостей могли помочь московским полкам держать оборону. Нет же. Димитрий не останавливается в Коломне и идет...

Вот тут опять перед нами встает вопрос: почему не на Рязань? Историки предполагают, что именно в Коломне могла окончательно открыться Димитрию измена Олега.

В Коломну сошлись почти все подручные Москве князья, дружин Олега не было.

Если бы Димитрий был уверен, что Олег замыслил предательский удар в спину, что тогда диктовала ему логика военных действий? Только одно. От Коломны до Рязани один переход, всей силой Димитрий мог навалиться на Олега и уничтожить его дружину, чтобы нечем было ударить врагу по его тылам.

Нет же? От Коломны Димитрий поворачивает в обход рязанской земли на Лопасню и переправляется через Оку, спокойно подставляя свой левый фланг под возможных удар Олеговых дружин.

Летописцы особо отмечают, что Димитрий приказал проходить по рязанской земле тихо, не обижать никого из рязанцев. Для войска того времени приказ немаловажный.

 Итак, на левом фланге остается "изменник Олег". А что же с правым флангом?

Димитрию известно, что почти параллельно его движению идут войска литовского князя Ягайлы.

Очень медленно идут на соединение с московскими полками дружины Владимира Серпуховского и брянские дружины. Они своим движением как бы преграждают путь Ягайле на Москву, если бы он вдруг изменил свои намерения и решил бы напасть на незащищенный стольный город.

Владимир Серпуховской и брянские дружины, также союзные Димитрию князья литовские Андрей Полоцкий и Димитрий Трубчевский подходят с еще большей затяжкой, они появляются только у самого Дона.

Почему же?

Именно потому, что стратегическая полоса правого фланга московского войска имела решающее значение во время всего перехода тяжеловооруженных московских пехотных полков к Дону.

Удар по тылам конницы Ягайлы мог причинить больше беды. Так сдерживали Ягайлу до самого Дона.

Но вот войско московского князя переправилось через Дон и выстроилось для решающей битвы в треугольнике Дона и Непрядвы.

И Димитрий, и все его воеводы отлично были осведомлены, что войско Ягайлы находится всего лишь в одном переходе от поля сражения. На что же они теперь могли рассчитывать, на какую силу, что могло бы отвести от них удар в спину Ягайлы?

За Доном никакого резерва для отражения этого удара не оставлено. Не было оставлено никакой силы и для отражения в спину удара, если бы двинулись на московские полки войска Олега.

 Заметим, что в условиях договоренности Ягайлы с Олегом входило обязательство вступления в бой только после соединения их дружин.

Итак, московские полки выстроились спиной к Дону, открыв свои тылы.

По фронту перед ними все войско Золотой Орды. Сзади две враждебные дружины Олега и Ягайлы. Почему же спокоен за свой тыл Димитрий и его многоопытные воеводы, почему спокоен Димитрий Волынский, искушенный полководец?

Объяснить это можно только одним. Димитрий Иоан-нович доподлинно знал, что Олег не ударит ему в спину. Мало того, Димитрий доподлинно знал, что Олег не выполнит условия с Ягайлой о соединении дружин, Димитрий также знал, что, если Ягайла двинется ему в спину, его остановит Олег.

Однако, получая такую тайную поддержку, за нее так же тайно и надо платить. Чем же платил Олегу московский князь?

А весь поход от Оки к Дону, выход на рубежи южнее рязанских границ, тем самым и оборона на этот раз рязанской земли от неминуемого разгрома — разве это не плата?

Димитрию, имея в тылу Ягайлу, ой как было неспокойно за Москву, оставленную без защиты. Но с выходом за рязанские границы, обороняя рязанскую землю, он приобретал надежнейшего союзника.

И для Олега вся эта сложная и хитроумная ситуация — поддержка против рязанских бояр, если бы настаивали они на активных действиях против Москвы.

Да, рязанские бояре могли восстать против того, чтобы рязанские дружины покинули Рязань и отошли к Москве, но, когда войска встали на свои места и московское войско заслонило их земли от врага, они не могли не понять, что выгоднее защищать тыл московских полков, чем надеяться на милость исконного и злейшего врага.

 Мамай разбит, войско его рассеяно. Победители возвращаются в Москву. В ужасе бежит с русской земли Ягайла, оставляя летописцам оценку своего похода: "Никогда же убо бываше Литва от Рязани учима, ныне же почто язь в безумие впадох".

Димитрий имел достаточно сил, чтобы теперь-то обрушиться на изменника Олега и покарать его всей силой своего удара победителя. Ничего подобного не происходит.

Опять же в обход рязанских земель уводит он свое победоносное войско в Москву, приказав никого из рязанцев не трогать.

Спрашивается: так кого же предал Олег? Димитрия или Мамая и Ягайлу?

Однако то, что открывается нашему взгляду с высоты сегодняшнего дня, то, что было известно Димитрию из тайного соглашения с Олегом, совсем иначе могло быть расценено участниками и свидетелями событий.

Огромны были потери московского войска, погибли близкие товарищи и родные тех, кто возвращался с поля боя после боевой изнурительной страды. Как они, эти люди, могли расценивать поведение рязанцев, что, кроме досады оно могло у них вызвать?

Приказ отдан рязанцев не трогать, но приказ этот выполнить пожелали далеко не все. Не могли не сорвать своей досады многие воины и бояре на рязанцах. В ответ рязанцы оказали сопротивление, многих московских воинов взяли в плен и ограбили.

Это уже накладывало тень на отношения москвичей и рязанцев, я умышленно не говорю, что это наложило тень на отношение Димитрия к Олегу. Этого не заметно нигде и нигде не фиксируется в источниках с полной достоверностью.

 Но не только в войске бродило недовольство рязанцами. Летописец сообщает: "Великому князю донесли, что Олег Рязанский посылал свою силу на помощь Мамаю, а сам переметал на реках мосты; бояр и слуг, которые поехали с Донского побоища сквозь его землю, он велел ловить, грабить и отпускать нагих".

Напрасно мы полагали бы, что и в те времена не существовало общественного мнения. Оно было, и князь не мог с ним не считаться. Но ни одного враждебного действия в отношении Олега московский князь не совершает.

Однако и объяснить истинную роль Олега, его дипломатические и военные маневры по каким-то нам неизвестным соображениям не считает нужным. Никому еще не ведомо, что последует за Донским побоищем, не соберут ли новые силы Мамай и Ягайла, время раскрывать лазутчика во вражеском стане не наступило.

Димитрий не делает враждебных шагов против Олега, но и не делает дружеских жестов. Они оказались и не нужны. Те самые бояре, которые подталкивали Олега на измену, бегут в Москву с поклоном Димитрию и просьбами о прощении рязанцев.