Иван, увидев желтый чемодан с ремнями, «сделал ушки топориком». Нюра тоже смотрела на нового пассажира подозрительно и со страхом.
— Далеко ехать?— спросил словоохотливый сосед.
— Далеко,— сказал Иван.
— И мне далеко...— Сосед, однако, был удивлен столь явным недружелюбием соседей.— Я не помешал вам?
— Нет.
Некоторое время сидели молча.
— Вы не конструктор будете?— спросил Иван.
— Нет... А почему вы решили, что конструктор?
— Да так...— Иван насмешливо, с укоризной посмотрел на пожилого соседа.— А кто вы будете, интересно бы узнать?
— Я — профессор. Но... самый, наверно, несерьезный, странный профессор: ездил в ваши края собирать частушки, сказочки...
Иван с Нюрой переглянулись.
— Собрали?
— И преизрядное количество!— профессор хлопнул чемодан по пузу.— Богат народ! Ах, богат! Веками хранит свое богатство, а отдает даром — нате! Здесь, в этом чемодане,— пуд золота. Могу показать — хотите?— Профессор полез было в чемодан.
— Нам ничего не надо!— вскричала Нюра.
А Иван даже предостерегающе привстал... И смотрел на профессора недобро, очень серьезно.
Профессор вовсе был удивлен.
— Мгм,— сказал он. И замолчал.
Все долго молчали.
— Пойду, пожалуй, чайку спрошу,— сказал профессор. И встал.— Для вас не попросить?
— Нет,— сказал Иван.
— Нам не надо,— сказала Нюра.
Профессор вышел.
— Проверь деньги,— заговорил Иван, едва дверь за профессором закрылась.— А то тут снова пошли печки-лавочки.
Нюра пощупала на боку деньги.
— Здесь.
— Переверни вниз и сиди на них. И не вставай зря...
— Да уж отсюда-та... как поди?
— Они с руки часы снимают, не то что... оттуда. С такого объема — ты и не почувствуешь.
— Да ведь все такие обходительные!
— Чай принесет, тоже не бери: может подсыпать снотворного... По-моему, они из одной шайки.— Иван показал на чемодан профессора, так поразительно похожий на чемодан «железнодорожного конструктора».
— Может, сказать кому-нибудь?
— Да? А потом — нож под ребро... Сиди и помалкивай" мы — деревенские, люди темные, с нас взятки гладки. Спать будем по очереди.
Вошел профессор.
— Ну, вот и чаек! Да такой, знаете, славный!.. Напрасно отказались.
— Мы уже... почаевничали,— сказал Иван.
Профессор внимательно глянул на Ивана.
Нюра хранила молчание.
— Сельские?— полюбопытствовал профессор.
— Ага, сельские. Из деревни.
— Ну и как там теперь, в деревне-то? По-моему, я вот поехал, веселей стало? А? Люди как-то веселей смотрят...
— Что вы!.. Иной раз прямо не знаешь, куда деваться от веселья. Просто, знаете, целая улица — как начнет хохотать, ну, спасу нет. Пожарными машинами отливают.
— О как! Массовое веселье... Чего они?
— А вот — весело! Да я по себе погонюсь: бывает, встанешь утром, еще ничем-ничего, еще даже не позавтракал, а уж смех берет. Креписся-креписся, ну, никак. Смешно! Иной раз вот так вот полдня прохохочешь...
— А знаете, что надо делать, чтоб остановиться? Со мной бывало такое — тоже целыми днями хохотал. Меня один умный человек научил, как избавиться...
— Ну-ка? А то прямо беда!
— Беда, беда. Что вы!.. Я знаю. То ли работать, то ли смеяться...
— Вот, вот.
— Надо встать на одну ногу, взять правой рукой себя за левое ухо, за мочку, прыгать и... Вас как зовут?
— Иван.
— Прыгать и приговаривать:
Нюра невольно засмеялась.
А Ивана почему-то эта песенка оскорбила.
— Помогает?— зло спросил он.
— Как рукой снимет.
— Вот... ученые-то, все-то они знают! Прямо позавидуешь, ей-богу. Надо запомнить. Как?— «Ваня, Ваня, попляши»?
— Ваня, Ваня, попляши.
— А вдруг да заместо того, чтоб хохотать,— плясать примешься? Тоже ведь — опасно.
— Плясать?
— Но. Попрыгаешь так-то, да и пойдет чесать целый день.
— Хм... Не исключено, не исключено. Ну, что-нибудь и здесь придумается. А не выпить ли нам бутылочку доброго сухого вина?— вдруг от души предложил профессор.— А то мы...— Он хотел еще сказать: «А то мы что-то никак не наладим добрые отношения — все что-то с подковыркой говорим». Но Иван и Нюра в один голос дружно сказали:
— Нет.
— Что так?
— Нет! Большое спасибо.
— Не понимаю...
— Он у меня непьющий,— пояснила Нюра.
— И некурящий,— добавил Иван.
Профессор посмотрел на него.
— Золотой мужик.
— Подарок,— еще сказала Нюра.— На балалайке играет.
— А при чем тут — золотой?— спросил Иван.
— Ну, непьющий, некурящий... Денег, наверно, много?
— Откуда?— воскликнула Нюра.— Мы вот поехали к югу и только-только наскребли на билеты в один конец. С грехом пополам... назанимались...
— А как же оттуда?— удивился профессор.
— Да не знаю как... Как-нибудь.
Профессор смотрел на сельских жителей — он правда не понимал, что происходит.
— Я вот, допустим, тракторист,— стал рассказывать Иван,— она — доярка... Откуда же у нас деньги? От сырости, что ли? Вот вы говорите — выпьем. Я б выпил, приласкал душеньку... Только она, рюмочка-то, кусается нынче. Я вот к вечеру-то наломаюсь хорошо, иду мимо магазина — эх, двести бы граммчиков! А? А в уме прикинешь — рубль с лиху... слишком это, знаете, чувствительно. Так уж придешь домой да нормального само... вот! И все, и проходишь мимо магазина. Попьешь молочка дома и ложишься спать. Вот он желудок-то и не подготовлен к вину. Даже к хорошему. А я выпил бы сейчас с вами. С удовольствием...
— Его сразу стошнит.
— Да, сразу...
— Чувствую,— заговорил профессор серьезно,— ломаете дурака, Иван Иваныч...
— Иван Федорыч.
— Иван Федорыч... Ломаете дурака, Иван Федорович, а не пойму — зачем?
— Вы одного конструктора знаете?— в лоб спросил Иван.
— Я их много знаю, не одного... А что?
— Да нет, ничего, все ясно. По железной дороге, да?
— Что «по железной дороге»?
— Без мостов. Система игрек?.. Пожилой человек. Не стыдно?
— Вань!..— взмолилась Нюра.
— Да пошли они к..!— открыто обозлился Иван.— Бессовестные. Люди за копейку-то горб ломают, а эти — стянул чемодан — и радешенек, и богатый, хорошее вино пьют, коньяки... Есть у меня деньги, есть! Не подговаривайся! Только попробуй возьми хоть один рубль — вот, видел?— Иван показал увесистый кулак.— Быка-трехлетка с ног сшибаю...
Профессор понюхал протянутый кулак.
— Да, могилой пахнет. Серьезный кулак. Надежный. И все же тут какое-то недоразумение, Иван. Вы меня за кого-то другого принимаете... Хотите, я приведу проводника, он объяснит вам? А ему я покажу документы. Хотите, вам покажу?..
— Не нужны мне ваши документы. И ходить никуда не надо. И я никуда не пойду — не мое дело. А поживиться здесь не удастся, заранее говорю.
— Нет, я все-таки схожу. А то этак мы всю дорогу и будем подозревать друг друга...
Профессор вышел.
— Вань,— встревожилась Нюра,— не зря мы человека-то обидели?
Иван молчал. Ему тоже сомнение вкралось в душу.
— А, Вань?
— А я откуда знаю?— взорвался Иван.— Иди разбери их... Откуда он, пуд золота-то?— Иван пнул профессорский чемодан.— Может, кокнул кого-нибудь в тайге — вот и...
— Да шибко уж не похожий.
— А тот был похожий?
— Господи, господи,— только и сказала Нюра.— Правда, трудно понять людей.
Вошли профессор с проводником. Проводник ухмыляется.
— Ты чего это тут бдительность развел?— спросил он.— Это товарищ Степанов, профессор, из Москвы... Тебе уж теперь на каждом шагу будут воры казаться. Некрасиво, обидел товарища...
— Насчет обиды — это не надо,— попросил профессор.— Никакой обиды.
— Ну, как же?..
— Никакой обиды! Хорошо, что все объяснилось.