Не у всех, конечно, развит иммунитет к звездной болезни, но отдадим должное А. Чернышеву и А. Тарасову, которые зорко следили за ее симптомами у игроков и лечили заболевших не заклинаниями, а сильнодействующим средством в виде скамейки запасных и даже вывода из сборной. Лекарство, как правило, помогало, и недавние триумфаторы по-прежнему тренировались так, словно вся их жизнь зависела от одной этой тренировки.

Зазнайство безжалостно выкорчевывалось, но авторитет оставался. О, это тонкая штука, авторитет игрока в команде! Приказом его не утвердишь и приказом не отменишь. И завоевать его непросто, потому что обладает он особым свойством: чем больше ты стремишься его заполучить, тем неуловимее он оказывается. И наоборот.

Валерий Харламов не стремился во что бы то ни стало подняться по неофициальной иерархической лестнице в команде. И тем не менее поднимался. Подъем был предопределен и его виртуозной игрой, и покладистым характером, и незлобивой шуткой, и чувством достоинства.

К концу сезона он пользовался уже завидным уважением у товарищей. Ему шел всего 21-й год, но никто уже не позволял себе быть с ним резким, грубым, снисходительным. И такое положение в команде, этот авторитет нужно было ежедневно и ежечасно подтверждать, потому что прошлые заслуги в счет не идут.

Как-то мы слышали, что молодой армеец сказал ветерану, человеку на добрый десяток лет старше его, заслуженному мастеру спорта:

– Играть не можешь, так хоть ведро с шайбами захвати…

У нас сжалось сердце. Ветеран в тот день играл, играл, как мог. Но мог уже меньше новобранца, и новобранец, обращаясь на «ты», советовал ему захватить ведерко с шайбами. Это было жестоко. На секунду показалось, что ветеран сейчас рявкнет: «Молчать, щенок!» – но он лишь пожал плечами и грустно улыбнулся.

Вместе с авторитетом менялись и отношения в тройке. Двойка Петрова и Михайлова полностью включила в сферу своей взаимопривязанности и Харламова, и стала той знаменитой тройкой, которой предстояло столько лет быть флагманом наших форвардов.

После возвращения из Канады Харламов в аэропорту Шереметьево дал первое свое интервью корреспонденту ТАСС.

– Каковы ваши впечатления от первой поездки в Канаду? – спросили его.

– Хоккейная Канада такая, как я ее себе и представлял: там очень любят эту игру. Для меня турне в составе сборной СССР было большим событием. Канадцы играют жестко, и, кажется, я эту игру воспринимал неплохо.

– Какое впечатление произвели на вас канадские профессионалы?

– Они большое внимание обращают на силовые приемы. Понравились мне вратари. У канадских нападающих хорошо поставлены броски. Но больше всего запомнилась игра 20-летнего защитника Бобби Орра.

Заметьте, уже тогда Харламов отметил Бобби Орра, которому суждено было в следующее десятилетие стать «звездой» канадского хоккея первой величины.

Заканчивался сезон, и жизнь армейской команды катилась по хорошо наезженной колее: база, стадион, тренировки, игры.

Могучий автобус привозил их на матч обычно часа за полтора, и минут десять-пятнадцать можно было спокойно побродить по еще пустым фойе Дворца спорта, перекинуться шуткой с приятелями, посидеть за чашечкой кофе в буфете со знакомым спортивным журналистом. Это тоже своего рода знак твоего статуса. Если при виде тебя журналисты вытаскивают блокноты, значит, твоим мнением интересуются, ты уже не безвестная хоккейная пешка, а заметная фигура.

С самого начала своей спортивной карьеры Валерий неизменно вызывал интерес корреспондентского корпуса. Скорее всего, это объяснялось и манерой игры, и его обаянием. Журналисты сразу распознали s нем несомненный артистизм, некую праздничность в его игре, а они умеют ценить эти редчайшие качества.

Разговаривал он с журналистами спокойно, доброжелательно. Не заискивал, не искал благорасположения. Оба участвуют в одном деле, и надо помогать друг другу.

Слышался голос второго тренера: «Пора, ребята, в раздевалку». Переодевание хоккеиста – целый ритуал, меньше чем минут за тридцать не уложишься, и в эти полчаса можно поболтать, пошутить, если, конечно, шутится. Бывают ведь и такие игры, перед которыми в раздевалке напряженная, наэлектризованная атмосфера подготовки к решающему сражению.

А потом, высокие на коньках рядом с людьми без коньков, они стояли перед занавесом, ожидая сигнала к выходу на лед, чем-то похожие в своих шлемах и доспехах на рыцарей давних веков.

Иногда Валерию удавалось найти отца глазами почти сразу, иногда он замечал его только в перерыве. Увидев Бориса Сергеевича, он улыбался: так и есть, отец опять показывает соседям «Футбол – хоккей». Что он там показывает, догадаться было нетрудно: фотографию сына, и это заставляло Валерия усмехаться.

Ни одного матча с участием ЦСКА старался не пропустить Борис Сергеевич Харламов. Вскоре все контролеры уже узнавали его: отец Харламова.

Что же, вовсе недурное звание: отец Харламова. Особенно, когда гордишься сыном и немало вложил в это сил.

Сезон 1968/69 года Валерий Харламов начинал хоккеистом-перворазрядником, а завершил его заслуженным мастером спорта, чемпионом мира и Европы! Одновременно он выполнил нормативы мастера спорта и мастера спорта международного класса, закрепился в составе сильнейшего в Европе хоккейного клуба – ЦСКА, во второй, а затем и в первой сборной СССР.

Знаменитым Валерий стал в марте 1969 года на мировом первенстве в Стокгольме.

Новичок сыграл во всех десяти матчах, забросил 6 шайб и сделал больше всех в нашей сборной голевых передач – 7. По системе гол плюс пас он в мировой иерархии занял пятое место: Анатолий Фирсов-14 (10+4), Борис Михайлов- 14 (9 + 5), Ульф Стернер – 14 (5 + 9), Ярослав Холик- 14 (4 + 10), Валерий Харламов- 13 (6+7). Тройка Петрова стала самой результативной в нашей сборной и на чемпионате, забив 21 гол.

Солнечным весенним утром сразу после окончания вновь победного – седьмого подряд! – для советской сборной чемпионата мира 1969 года мы беседовали с дебютантом главной команды страны.

Работая над этой книгой, разыскали в архиве блокнот с записью той беседы в Стокгольме.

Рассказывал Валерий спокойно, словно и не отгремел лишь вчера чемпионат мира, часто чуть иронически улыбаясь: дескать, зачем это интервью. Иногда шутил.

– Играл в звене Петрова под номером двенадцать.

(Свой семнадцатый номер он получил со следующего мирового первенства, а в Стокгольме под № 17 выходил Евгений Зимин.)

О себе Валерий говорил скупо, больше о партнерах по команде, товарищах по тройке, своих тренерах, выдающихся хоккеистах из команд соперников.

«Звездам» часто задают вопрос: «Когда вы сыграли первый матч за команду мастеров и когда забили первый гол в чемпионате страны?»

Гроссмейстеры хоккея, как правило, без труда вспоминают эти даты. А Харламов сказал: «Я не помню». Поморщил лоб, немного помолчал и добавил, чтобы журналист не подумал, что он, не дай бог, важничает:

– Я же не предполагал, что это понадобится…

Харламов за свою короткую жизнь сыграл на одиннадцати чемпионатах мира, Европы и трех олимпийских турнирах. Но в марте 1969 года у Валерия был первый в жизни чемпионат мира и Европы. Первый!

Стартовые матчи состоялись на льду стокгольмского «Юханнесхофа» 15 марта, а только за пять дней до этого определился состав сборной СССР. Одиннадцатого марта наша команда вылетела в Швецию. Перед отлетом Аркадий Иванович Чернышев дал интервью корреспонденту ТАСС.

– На сей раз титул чемпионов мира и Европы,- сказал старший тренер команды, – будут защищать такие хоккеисты: вратари – Виктор Зингер («Спартак») и Виктор Пучков (свердловский «Автомобилист»); защитники – Александр Рагулин, Виктор Кузькин, Игорь Ромишевский и Владимир Лутченко (ЦСКА), Евгений Поладьев («Спартак»), Виталий Давыдов (московское «Динамо»); нападающие-Евгений Зимин, Вячеслав Старшинов и Александр Якушев («Спартак»), Александр Мальцев и Владимир Юрзинов (московское «Динамо»), Анатолий Фирсов, Владимир Викулов, Борис Михайлов, Владимир Петров, Валерий Харламов и Евгений Мишаков (ЦСКА).