Мищенко снова углубился в чтение. В книге, довольно грубо и топорно, проталкивалась идея, что русские, с их насквозь гнилым христианством и имперскими замашками, испортили всю счастливую жизнь мирным народам Дагестана, и если избавиться от этих кровососов, то край процветет так, что даже имаму Шамилю и не снилось.

Мищенко хмыкнул, аккуратно положил тонкую брошюрку на место, и перешел к другому столику. Там продавались газеты и журналы, но не обычные, а, скажем так, с сильной исламской тематикой. Олег зацепился взглядом за заголовок одной из статей: «Свобода Дагестана — в наших руках».

У лейтенанта слегка закружилась голова. Возникло стойкое ощущение дежа-вю. «Где-то я уже это видел», — подумал он. — «Что-то уж очень знакомая обстановка. Правда, казахи все же не так неприятно выглядели. Здесь я вообще как белая ворона. Словно и не в Россию приехал».

Олег выдохнул, и направился к выходу из автовокзала — в сторону посадки на автобусы. В дверях он столкнулся с двумя парнями в черных куртках.

Они что-то у него спросили, он не расслышал, улыбнулся, и хотел было уже пройти мимо, как один из этих двоих повысил голос:

— Э, ты не понял! Стой! Покажи документы!

Он вытащил красную ксиву, развернул и сунул в лицо Мищенко. Фотография лицу соответствовала, а вот толком прочитать, что там написано, не удалось. Мелькнуло что-то типа — «общественной безопасности», и все.

Олег потянулся в карман за документами, но второй чернявый его перехватил.

— Нет, зачем здесь? Пойдем с нами, тут рядом наша комната.

Все это лейтенанту сильно не понравилось. Все это могло быть обычной разводкой. Впрочем, как раз особого испуга-то он и не почувствовал. Даже стало интересно. Документы у него были в полном порядке, в то, что его будут искать из-за маленькой неприятности в поезде, он совершенно не верил, а если это разводка, то он собирался немного проучить наглых туземцев, тем более, что верный кастет так и лежал в потайном кармане. А вот давать охлопывать себя он как раз и не собирался. Еще чего не хватало! Это уже обыск называется. Пусть санкцию предъявляют!

Они втроем прошли вдоль стены, и, действительно, оказались в небольшой комнате. Только на помещение какой-либо контролирующей организации оно было совсем не похоже. Вместо инструкций и плакатов на стенах были развешены плакаты с полуголыми девицами. Это настолько резко контрастировало с пропитанным религиозным духом основным помещением вокзала, что Мищенко пришел в полное недоумение.

Кроме эротических плакатов, в комнате было два ободранных стула и несвежий стол.

— Предъявите сумку для осмотра, — строго сказал чернявый.

Олег спокойно поставил свой баул на стол, и расстегнул молнию. Что там было? Шмотки, бритва, лосьоны и прочее, обувь… Ничего по-настоящему ценного.

Все это было перебрано, осмотрено, изучено. Физиономии молодых людей становились все кислее и кислее. Но вдруг у одного из них в глазах появился блеск, лицо расплылось в гримасе, видимо, означавшей улыбку, и он быстрым движением вытащил из глубин сумки сувенирный перочинный нож.

— Холодным оружием балуемся? — холодно осведомился напарник чернявого.

— Это перочинный нож, — спокойно ответил Олег. Нелепость обвинения сильно его позабавило, настолько, что вместо естественного в его положении беспокойства он стал испытывать все нарастающее веселое любопытство. Что-то ему все громче и увереннее подсказывало, что ребята — абсолютно «левые», и его точно пытаются развести.

— Ну, что? — С деланной жалостью осведомился чернявый, доставая из ящика стола черную папку из кожзаменителя. — Будем составлять протокол изъятия, в КПЗ оформляться?

Олег молчал. Видимо, местная братва ожидала что-то типа — «Командир, может на месте договоримся?» — но не дождалась. Молчание настолько подзатянулось, что «контролер», поигрывая ножом, сам спросил:

— Ну, так что — протокол и КПЗ, или?…

— Сколько вы хотите? — из чистого любопытства спросил Мищенко. Платить он, конечно, не собирался. Наоборот, в кровь начал поступать пьянящий адреналин. Но начать действовать Олег намеревался на ранее того, как «кексы» будут в полной уверенности, что развели лоха.

— Да ты что? — вскинулся чернявый. — Мы при исполнении! А ты нам взятку предлагать!

Мищенко не отреагировал. Чернявый смутился. Очевидно, лейтенант реагировал как-то не так, как ожидалось. Наверное, именно поэтому оба разводилы решили заканчивать балаган, и поискать другую более покладистую жертву.

— Двести тысяч, и можешь быть свободен.

Голос чернявого стал резким, и презрительным. Мищенко решил поиграть еще.

— У меня столько нет, — жалобно сказал он.

— Что? — спросили разводилы почти в унисон, и переглянулись. Они несколько растерялись. — А сколько у тебя есть?

— Всего пятьдесят тысяч, — соврал Олег, хотя, если честно, те деньги, которые они с него запросили, и составляли все его достояние на текущий момент.

— Давай все, — грубо сказал чернявый.

— А на что же я поеду домой? — еще жалобнее спросил, добавив дрожи, Мищенко.

Опытные люди, наверное, уже заметили бы, что парень переигрывает, и насторожились бы. Но эти двое, видимо, были так уверены в своей безнаказанности, или никогда не получали отпора, или имели такую солидную «крышу», что в упор ничего не замечали. Кроме тех денег, которые должны были вот — вот оказаться в их алчных ручонках.

— Ты, черт, — сказал один из «проверяющих», — совсем тупой, наверное. Мы тебе идем навстречу. От КПЗ отмазываем. А ты тут выеживаешься. Давай деньги, и уходи быстро, пока мы не передумали.

— Ладно, — потеряно ответил Олег, и полез во внутренний карман, якобы за деньгами.

Вместо денег в воздухе свистнул кастет, и чернявый, слегка даже оторвавшись от стула, полетел на пол. Второго, изумленно распахнувшего рот, Мищенко срезал ударом в солнечное сплетение. Не успел тот согнуться в дугу от чудовищной боли, перехватившей дыхание, как Олег сцепленными кистями ударил его по затылку, и одновременно — коленом в лицо. Что-то хрустнуло, и «проверяющий» завалился. Не теряя ни доли секунды, Мищенко развернулся к первому из противников, который тупо сидел у стены, держась за разбитую челюсть, и добил его ударом ноги в лицо. Тот хрюкнул, закатил глаза, и сполз.

Мищенко забрал свою сумку со стола, не забыв положить в нее нож. Во время короткого боя с верхушки шкафа просыпалось несколько бумаг. В глаза лейтенанту внезапно бросилась старая, затертая, но все же ясно читаемая табличка — «Не беспокоить». Веревка с одного конца была оторвана, но Олег быстро подвязал ее заново, потом вытащил носовой платок из кармана, протер все места, где, как ему казалось, он мог оставить отпечатки пальцев — таких мест, по его расчетом было совсем немного, вышел из комнаты, и все так же с помощью платка повесил табличку снаружи двери.

После этого отправился на автобус, благо, до отправления оставалось минут десять. Чувствовал он себя превосходно. Самое главное, из-за чего Олег почти сразу понял, что это развод, да еще и тупой — это то, что документы-то у него так и не проверили. Забыли.

В общем, дорога к месту службы оказалась неприятная, со множеством стрёмных приключений, но каждый раз судьба, вроде бы замахнувшись для удара, отделывалась легким щелчком. Из обеих передряг он вышел практически без потерь — никто из «пострадавших» и «потерпевших» не имел ни малейшего представления, кто он такой, где его искать, и куда он направляется. Встретиться с ним можно было только случайно.

Мищенко в силу случайностей не верил, а потому чувствовал себя совершенно защищенным…

Автобус бодро тарахтел по дороге в Махач-Юрт. Серпантин вел все выше и выше, слева можно было наблюдать пропасть, справа — отвесную скалу. Водитель не притормаживал на поворотах, и вскоре Олег, помимо своей воли почувствовал, что ему становиться не по себе. Было, мягко говоря, страшновато. «Вот не рассчитает этот водила скорость, не впишется в поворот, или джигит какой на встречку вылетит, и все… Уйдем вниз, и поминай, как звали»! — все время лезло в голову лейтенанту. — «А может, он вообще обдолбанный? Накурился анаши, и в «Формулу-1» играется?».