— Нет, — покачал он головой. — Ты меня не так поняла. Мне ничего от тебя не надо, дорогая, — сказал он ласково, чтобы как-то смягчить категоричность своего заявления. — Просто тебе незачем оставаться сегодня одной. Кровать широкая, двуспальная, так что можешь не беспокоиться, что я воспользуюсь ситуацией.

Искушение было велико, что и говорить.

Уже почти месяц он до нее не дотрагивался. Тиффани временами чувствовала, что отдала бы полгода жизни за то, чтобы он уложил ее на первое попавшееся ровное место и занялся бы с ней любовью до полного изнеможения. Интересно, что бы он сказал, признайся она в своем желании? Наверно, подумал бы, что это еще одно нежелательное осложнение в его жизни. К тому же дома его ждала Карла…

— Ну, хорошо, — решилась она. — Если ты не возражаешь…

— Возражаю? — Кинг отвернулся, чтобы Тиффани не заметила, в каком он напряжении. — Нет… я не… возражаю.

Как странно он себя ведет, размышляла Тиффани, приняв душ и облачившись в свежую ночную рубашку, очень целомудренную, почти целиком скрывавшую ее фигуру. Таким же был и хлопчатобумажный халат с разноцветной вышивкой по вороту, подолу и даже по поясу, который она крепко завязала на талии.

Направляясь через гостиную в спальню Кинга, она услышала, что он говорит с кем-то по телефону.

— …будь завтра на работе. Я хочу, чтобы все было готово к моему возвращению. Да, и об этом поговорим, — холодно отрезал он. — Нет, не собираюсь гадать. Постарайся на сей раз ничего не напутать, потому что это будет твоя последняя ошибка. Больше я этого не потерплю. Тебе понятно?

Кинг положил трубку и провел рукой по мокрым волосам. На нем был невероятно сексуальный черный бархатный халат с серебряной отделкой. Когда он обернулся, Тиффани чуть не потеряла сознание от вида представшей ее жадному взгляду широкой, мускулистой, покрытой черными волосами груди.

Кинг тоже не отрывал глаз от Тиффани. В этом халате она выглядела такой целомудренной — какой, впрочем, и была, — что казалось, должна была бы погасить в мужчине всякое желание. Но произошло обратное. Опущенные глаза, мягкий овал лица, освещенный настольной лампой, воспламенили его.

— Ты где любишь спать — на левой стороне или на правой? — внезапно охрипшим голосом спросил он.

— Вообще-то я люблю левую, но мне все равно.

Стараясь не замечать, что он пожирает ее глазами, Тиффани сняла халат и повесила его на спинку стоявшего рядом стула. Потом отвернула покрывало и, скинув шлепанцы, скользнула в постель.

Кинг все еще наблюдал за ней потемневшим взглядом. Она даже видела, как сильно бьется жилка на его шее. Кинг развязал пояс халата и движением плеч скинул его на пол, представ перед ней совершенно голый и… готовый заниматься любовью.

Тиффани опешила. Это был явно преднамеренный и самоуверенный жест. Она не знала, что сказать, слова застряли у нее в горле. Он был… прекрасен. Перед таким великолепным телом не смогла бы устоять даже самая искушенная женщина. Кровь закипела в жилах Тиффани — она вспомнила горячую ласку умелых рук и губ Кинга. Он прочел это в ее глазах, увидел в порозовевшем лице, услышал в учащенном дыхании.

— Сними это, — приказал он нетерпеливо. — Я хочу смотреть на тебя.

Тиффани уже потеряла способность думать. Она выбралась из-под покрывала и, встав на колени, начала через голову стягивать с себя рубашку. Наконец ей удалось это сделать, и она бросила ее на пол. Ее тело было так же готово к любви, как его. Ему были знакомы приметы.

Кинг обошел кровать и остановился возле Тиффани. Он вдохнул аромат роз, исходивший от Тиффани, и позабыл обо всем: о скандале, сопровождавшем начало их совместной жизни, об упреках и обвинениях, пусть даже и справедливых, о внезапной болезни Тиффани. Сейчас он походил на хищника, подкравшегося к своей жертве.

Тиффани беспомощно всхлипнула и, одним движением сбросив на пол подушки, откинулась назад, вытянув руки по обеим сторонам головы. Она была немного напугана его столь явно выраженной мужественностью и трепетала в ожидании новых ощущений.

Медленно, словно крадучись, Кинг опустился на кровать, будто боялся, что Тиффани вдруг вскочит и убежит. Раздвинув ногой ее колени, он завис над нею, а потом, вытянув руки, сплел свои пальцы с пальцами Тиффани и пригвоздил их к постели.

— Это похоже на что-то языческое, — пробормотала Тиффани.

Он понял, что она имела в виду, и кивнул, все еще не отрывая от нее немигающего взгляда. Потом чувственными, кругообразными движениями ноги он стал касаться внутренней стороны ее бедер, одновременно все больше наклоняясь к полуоткрытым губам Тиффани. Он дразнил ее губами, ногою, каждой частью своего тела. Это было совсем не похоже на то, как он ласкал ее раньше. Это была настоящая, та самая необузданная страсть, завораживающая, но никогда не приносящая полного удовлетворения.

Тело Тиффани горело словно в лихорадке. Она выгибала спину, умоляла, извивалась, пытаясь освободиться от этой сладкой пытки. Еще ни разу он не доводил ее до такого состояния.

Кинг сначала дотронулся лишь слегка, на мгновение, а потом, наконец — наконец! — толчком вошел в нее, дав ей то, о чем она молила. Но когда это случилось, она испугалась. Она вся напряглась и, кусая в кровь губы, впилась ногтями ему в плечи.

Кинг замер. Его сердце бешено стучало в груди, но взгляд, несмотря на испытываемое им нестерпимое желание, был нежен.

— Первый раз всегда дается трудно, — шепнул он и стал двигаться, но очень осторожно. — Ты меня чувствуешь? — спросил он ее лукаво и легонько поцеловал. — Поговори со мной, — попросил он, не переставая двигаться.

— Говорить? — простонала она, чувствуя, как он снова с силой входит в нее. — Боже мой!

— Говори, говори, — требовал он, смеясь. — Это же не ритуал, требующий молчания. Мы узнаем друг о друге самое сокровенное. Не надо превращать это в пытку. Смотри, как я вхожу в тебя, смотри, как сливаются наши тела, как они подходят друг к другу, словно отдельные кусочки в картинке-загадке.

— Не могу!

— Почему? — Кинг остановился и нарочно приподнялся на несколько секунд. — Смотри, Тиффани, это не страшно, не стыдно, не безобразно. Мы с тобой становимся возлюбленными. Это самое прекрасное, что может быть между мужчиной и женщиной, особенно если они сливаются не только физически, но и эмоционально. Так что смотри.

Кинг так горячо настаивал, что она поддалась соблазну, но тут же отвела взгляд и умоляюще посмотрела в глаза Кинга, как бы ища утешения и защиты.

— Ты моя жена, — нежно прошептал он и сильным движением проник до самых глубин ее существа. Глаза его закрылись, а тело содрогнулось.

Увидев Кинга таким беззащитным, Тиффани осмелела и дотронулась до его искаженного странной гримасой лица, а потом пропустила меж пальцев его густые волосы. Эта ласка заставила его открыть глаза.

Тиффани казалось совершенно невероятным, что она смотрит на Кинга, говорит с ним, а их обнаженные тела слиты воедино самым шокирующим образом, и это не в темноте, а при полном свете! Однако Кинг вовсе не выглядел шокированным, наоборот, он все время наблюдал за Тиффани. Когда он стал двигать бедрами, и Тиффани от наслаждения выгнула спину, он даже рассмеялся.

— Стыдись! — только и смогла выдавить она, извиваясь от удовольствия при каждом движении его бедер.

— Это почему же?

— Ты надо мной издеваешься!

— Я от тебя в восторге. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Движения его были нежными и ритмичными, как прилив и отлив. — Я еще никогда не испытывал такого наслаждения.

Это заявление было неприятным напоминанием о том, что он в любви не новичок. Тиффани хотела было отпустить по этому поводу какое-нибудь колкое замечание, но он, будто угадав ее мысли, немного поменял положение, и она тут же обо всем забыла, потому что ее окатила волна такого наслаждения, какого она еще не испытывала.

Ей стало трудно дышать. Она ловила открытым ртом воздух, содрогаясь от каждого движения его тела. Ей казалось, что следует схватить нечто ускользающее, неуловимое, но это нечто никак не давалось, хотя было близко… так мучительно близко…