— Я тоже была рада с тобой познакомиться, — ответила Тиффани. — Да не тащи ты меня, Кинг!

— Идем! Спокойной ночи, Уайат, Билл.

Кинг повел упирающуюся Тиффани к своей машине. Усадив ее и пристегнув ремень, он сел за руль и завел мощный мотор.

— Ненавижу тебя, — сквозь зубы процедила Тиффани.

— Однако это не повод делать из Уайата правонарушителя.

— Ничего такого я не делала! Я просто разрешила ему сесть за руль.

— И попросила ехать побыстрее?

— Он не возражал.

Кинг взглянул на нее искоса. Несмотря на то, что Тиффани сидела в напряженной позе, а ее прелестное личико было искажено гневом, она его возбуждала. Бретелька сползла с ее плеча так, что обнажилась — более чем достаточно — одна грудь с торчащим соском. Белый шелк облегал каждый изгиб ее соблазнительного тела, цветочный аромат духов, словно невидимое облако, окутывал девушку.

Кинг закурил сигарету, но тут же потушил, вспомнив, что уже целую неделю не курит. И ехал он быстрее обычного.

— Не понимаю, какого черта ты меня пригласила на вечеринку, — резко бросил он, — если собиралась провести весь вечер с этим молокососом.

— Он не молокосос, а помощник мэра, — промямлила Тиффани.

Она взглянула на Кинга. Он был явно раздражен. А уж машина мчалась со скоростью, какая Уайату и не снилась.

— Вот уж не думала, что ты заметил, — съязвила Тиффани. — Ведь ты был так увлечен хорошенькой кузиной Уайата! А она просто прилипла к тебе!

— Прилипла, говоришь? — удивился он.

— А разве нет? — Тиффани отвернулась к окну. — Значит, мне показалось. Извини.

Кинг съехал на обочину и остановил машину, не заглушая мотора, затем он повернулся к Тиффани.

— А ты что — ревновала, детка? — поддразнил он ее. Но голосом, которого она никогда не слышала: мягким и низким, от которого ее сердце дрогнуло.

— Я просто хотела, чтобы ты был моим гостем, вот и все, — пролепетала она.

— Я тоже этого хотел, пока ты не стала охмурять беднягу Уайата, — упрекнул Кинг и, протянув руку, стал играть сползшей с плеча Тиффани бретелькой. Она хотела было ее поправить, но Кинг перехватил ее руку. Тиффани подняла на него глаза и вдруг услышала гулкие удары своего сердца.

Палец Кинга скользнул вдоль бретельки по коже девушки, еще не знавшей такого интимного прикосновения. Она напряглась, почувствовав, как его рука слегка коснулась груди над вырезом платья.

— Нас… нас хватятся, — одними губами испуганно прошептала она.

— Думаешь?

Он улыбнулся, понимая, что возбуждает ее, и это ему понравилось. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь, как затвердевшие соски натянули белый шелк платья, как билась на шее жилка. Сегодня она стала взрослой, подумал он.

Медленным, нарочитым движением Кинг выключил мотор и снова повернулся к Тиффани. Лунный свет падал на ее испуганное лицо.

— Кинг, — дрожащим голосом прошептала она.

— Не бойся. Это будет восхитительно.

Как зачарованная, Тиффани следила за рукой Кинга, стягивающей вниз бретельку платья, пока не обнажился твердый сосок, а в следующее мгновение — и вся грудь. И не просто женская грудь, а грудь Тиффани — молодой, невинной и совершенно неопытной девушки.

Кинг напрягся. Он провел пальцем по ее ключице, вглядываясь в слегка побледневшее лицо Тиффани, в ее огромные глаза. Возможно, она никогда ничего подобного не испытывала и это ее пугало.

— Ты теперь совершеннолетняя, и это должно произойти. Кто-то…

— Я хочу, чтобы этот «кто-то» был ты, — прошептала Тиффани, дрожа всем телом.

Кровь бросилась в голову Кинга. Глаза его потемнели.

— Правда? А ты понимаешь, на что идешь? — Кинг наклонился и почувствовал, как Тиффани замерла. — Я не причиню тебе боли, — прошептал он.

Тиффани откинулась на спинку сиденья. Ее тело напряглось, руки и ноги дрожали. Но это был вовсе не страх. Медленно Тиффани выгнула спину, лиф ее платья соскользнул вниз, и она увидела, каким желанием вспыхнули глаза Кинга в тот момент, когда полностью обнажилась ее грудь.

— Она просто восхитительна, — пробормотал Кинг хриплым голосом. Медленным, нежным движением он провел пальцем по одной груди с твердым розовым соском. — Само совершенство.

— Больно… — простонала Тиффани. Ее глаза были полузакрыты, она вся находилась во власти незнакомых ей прежде ощущений.

— Тут я могу помочь, — улыбнулся Кинг.

Он стал водить пальцем вокруг соска, наблюдая, как тот все больше твердеет, чувствуя, как дрогнула Тиффани, когда его ласка достигла цели. Дыхание девушки стало прерывистым, губы приоткрылись.

— Да, — прошептал он, отвечая на ее немой вопрос. Он понял, что она готова ему отдаться, что она готова сделать все, о чем бы он ни попросил.

Тиффани задвигалась на сиденье, не в силах справиться с тем непонятным, что нахлынуло на нее. Она откинула голову, не понимая, но чувствуя, что должно произойти нечто необыкновенное.

Кинг просунул руку ей под голову. Его лицо было так близко, что их губы почти соприкасались. Другой рукой он захватил ее грудь, продолжая ласкать большим пальцем сосок.

Тиффани вскрикнула от ни с чем не сравнимого наслаждения и закусила нижнюю губу.

— Не надо… — прошептал он, — дай мне…

Кинг стал слегка покусывать ее губы. Носом он мягко терся о ее лицо, и это движение успокаивало ее и расслабляло. Рука Кинга по-прежнему ласкала ее грудь.

— Открой рот, бэби, — попросил он, и его язык скользнул внутрь.

Тиффани застонала. Никогда еще она не испытывала такого наслаждения. Она вообще не предполагала, что поцелуй может быть таким интимным, таким пьянящим. Язык Кинга дразнил, исследовал, требовал.

— Кинг, — выдохнула она, оторвавшись от его губ и прижимая его голову. — Сильнее… сильнее… еще…

Кинг не ожидал такого всплеска страсти и на какое-то время потерял контроль над собой. Он с такой силой обрушился на ее губы, что голова Тиффани оказалась прижатой к спинке сиденья.

Он не помнил ни сколько ей лет, ни где они находятся, ни который уже час. Он резко повернул ее, так что она оказалась в его объятьях, и склонился над ее телом.

— Блаженство, — прошептал он, прикасаясь губами к нежной груди, — Боже, какое блаженство!

От прикосновения его губ Тиффани вскрикнула, и этот пронзительный крик привел Кинга в еще большее возбуждение. Тиффани выгнулась ему навстречу, словно предлагая свое нежное розовое тело. От терзавшей незнакомой сладостной муки по щекам потекли слезы.

— Еще… не останавливайся, — стонала она, вцепившись ему в волосы.

— Я бы не смог, даже если б захотел, — пробормотал он, весь во власти чувственных ощущений, которые дарили ему прикосновения к ее гладкой, бархатистой коже. — Ты на вкус как лепестки гардении.

Кинг стянул с Тиффани белое платье и начал покрывать поцелуями ее нежное тело, то медленно двигаясь вниз по животу и бедрам, то возвращаясь к ее трепещущей груди.

Тиффани, нащупав пуговицы его рубашки, начала расстегивать их дрожащими пальцами. Она хотела дотронуться до тела Кинга, познать его так, как он познавал ее. Не понимая точно, чего он от нее ждет, Тиффани дергала за полы рубашки, пока он не положил ее руку себе на голую грудь. Тогда она стала гладить ладонью густые волосы и стальные мускулы, и эта ласка доставляла ей какое-то щемящее удовольствие.

— Вот так, — тихо прошептал Кинг и прижал ее к себе.

В порыве какого-то исступления он обвил ее руками, наслаждаясь прикосновением женской груди, задыхаясь от аромата благоухающей кожи. Его тело требовало удовлетворения разбушевавшейся страсти. Он прижал Тиффани еще сильнее — так, что она прильнула к его бедрам и поняла, как велико его желание.

Тиффани судорожно сглотнула, ощутив твердую плоть, и зарылась лицом ему в шею, не в силах унять дрожь.

— Ты боишься, Тиффани? — тихо спросил он охрипшим голосом. — Ты не знала, как это бывает у мужчины? — и Кинг прижался к ней еще сильнее.

— То, что мы делаем, нехорошо, да? — Глаза ее были закрыты. — Но я не боюсь. Я хочу этого. Я хочу почувствовать, что это значит — быть с тобой.