— Дейзи. — Келл смотрел на нее с добродушной улыбкой, не лишенной лукавства.

— Все в порядке, — огрызнулась она. Пройдет несколько недель, и она забудет о Келле Мэджи. К тому времени ей уже удастся значительно продвинуться в завоевании Эгберта — если не его сердца, то искреннего дружеского расположения, которое, как известно, является лучшей основой для любого брака.

— Послушай, извини, если я сделал ошибку и нарушил твои планы. Я могу уйти, и ты присоединишься к своим подругам. Только скажи.

Дейзи покачала головой.

— Прости. Просто… ах, я не знаю, что со мной! Я устала от беготни по дому, от всей работы, которую нужно сделать, чтобы мы наконец смогли запереть его. В довершение всего мою квартиру собираются продать, а я еще не съехала. И почему я рассказываю тебе все это? — Она недоуменно покачала головой.

— Может быть, потому что тебе надо снять груз, а у меня широкие плечи, каких нет у твоих подруг?

Дейзи смягчилась. Не в ее характере быть резкой. Она давно научилась обуздывать свои чувства. В противном случае последствия могли бы быть катастрофическими.

— Ну что ж, пойдем, найдем такое место, где нам в голову не попадет мяч.

— Вперед, Макдуф.

Взяв ее под руку, Келл направился к столу неподалеку от ручья. Какая у него походка! Можно подумать, что все подвижные части его тела покрыты смазкой.

Сто долларов? За простую жареную курицу, приправленную пурпурным бантом? Жаль, что она не следила за торгом. Упорно ли Эгберт пытался переиграть Келла? У Эгберта репутация законопослушного и добросовестного гражданина, он всегда покупает булочки, которые пекут девочки-скауты, и раздает их, потому что у него аллергия на пшеничную муку.

Вот черт! Она забыла, что добавляла пшеничную муку в кукурузные лепешки, не говоря уже о том, что посыпала ею куриное мясо и пекла из нее булочки.

— Отведав твоей жареной курицы, я с нетерпением ожидаю ужина, — заявил Келл. — Тебя устраивает этот стол?

Дейзи хотела попросить, чтобы он не был таким чертовски… вежливым! Как может мужчина выглядеть по-мальчишечьи наивным и в то же время дьявольски сексуальным?

— Вполне, если только тебя не смущает ужин в окружении всех этих надгробий.

— Нет проблем. Я не верю в привидения, а ты?

— Я уже не знаю, во что верю, — пробормотала Дейзи.

Итак, она упустила замечательную возможность ближе узнать Эгберта. С другой стороны, если бы он заполучил эту коробку, а потом не смог бы съесть ни кусочка, она попала бы, мягко говоря, в весьма неловкое положение.

Пейзаж как на картинке. Искрящийся под солнцем ручей, топи, словно протянувшие черные длинные пальцы на береговую линию, кипарисы, темными силуэтами выделяющиеся на фоне предзакатного неба. Келл огляделся и пробормотал:

— Красиво.

Украдкой бросив взгляд на его профиль, Дейзи была вынуждена согласиться. Великолепный нос нужного размера, с небольшой горбинкой. А губы… Если бы когда-нибудь проводили Олимпийские игры по искусству целоваться, он бы, безусловно, получил золотую медаль.

Когда Келл вытащил из кармана носовой платок и смахнул со скамьи листья и сухие остатки плодов лаконоса, Дейзи сказала себе, что это так хорошо, что и не верится. Следовательно, этого, вероятно, на самом деле не происходит.

— Может, выпьем чего-нибудь?

— На цокольном этаже есть автомат. Извини, я должна была подумать об этом раньше.

— Нет проблем. Скажи, что ты предпочитаешь, и я принесу.

— Что-нибудь диетическое.

Келл вернулся меньше чем через пять минут с двумя бутылками воды.

— Жаль, но ничего другого там нет.

— Да, диетические напитки разбирают в первую очередь. Ты ведь понял, что эта коробка предназначалась для Файлин и Гаса? На ней написано ее имя, и предполагалось, что торговаться за нее будет Гас Матиас.

— Мне пришло в голову что-то в этом роде. Я подъехал в тот момент, когда она уезжала. Не скажу, что она выглядела очень счастливой.

Дейзи пожала плечами.

— Наверное, ты думаешь, мы вмешиваемся не в свое дело. Просто, когда видишь кого-то, кто тебе нравится, и думаешь, что можешь сделать этого человека счастливым, тебе хочется попытаться.

Келл кивнул, затем пожал плечами. Дейзи безуспешно пыталась понять, что он хотел выразить этим телодвижением.

— Ну, так вот, мы забавляемся сватовством. В таком месте, как Мадди-Лэндинг, не очень много развлечений для тех, кто не увлекается охотой, рыбной ловлей или бинго.

— И ты не увлекаешься этим, как я полагаю. Боже, неужели эти булочки — то, что я думаю? — Келл поднес к носу булочку и, закрыв глаза, втянул воздух.

— Простые булочки из кислого теста. Мне нужно было использовать все оставшиеся продукты. Не выбрасывать же хорошие дрожжи и муку.

Келл откусил кусочек булочки и с любопытством заглянул в коробку.

— Ух ты, а что это завернуто в салфетки? Неужели шоколадный торт? Итак, то, что вы задумали для Файлин и этого — как там его зовут? — не получилось, да? Его потеря — моя находка! Нет худа без добра, так я думаю.

— Это пирог, а не торт. Келл, мне, ей-богу, стыдно, что ты был вынужден так дорого заплатить за такую же жареную курицу, какую ты уже ел.

Он откусил кусок кукурузной лепешки, прожевал его с закрытыми глазами, затем сказал:

— Ну и вкуснотища! Ничего подобного. Я собирался заехать и купить что-нибудь поесть, но, проезжая по городу, увидел эту церковь.

— Да, но сотня долларов?

— Блэлок довел ставку до пятидесяти пяти. Мне просто надоело играть с ним.

Когда дело доходит до игр, Келл явно не из тех, кто пасует, но Эгберт? Ей никогда бы не пришло в голову, что в нем есть азартная жилка. Но, с другой стороны, он мужчина. У некоторых мужчин стремление победить соперника является способом выживания — пережитком, оставшимся со времен каменного века, когда побеждал тот, у кого дубинка была самой большой.

— Где ты научилась так хорошо готовить? — Келл отломил кусочек от шоколадно-ромового пирога, попробовал его и закрыл глаза. — Только не говори, что научилась печь в медицинском училище.

— Я прошла курс по диетическому питанию, но до этого, учась в школе, работала в кафетерии. Там были замечательные женщины-кулинары. А ты?

— Ты имеешь в виду, где я научился готовить? — Келл лукаво улыбнулся. Дейзи внезапно поняла, что усталость, которая одолевала ее с начала вечера, исчезла.

— Файлин сказала, что ты бейсболист. В какой команде ты играешь? Я могла слышать о ней?

— Играл. В прошлом. За Хьюстон. А почему ты спрашиваешь? Ты болельщица? — Он красноречиво изогнул бровь.

— Нет, пожалуй. Я никогда не занималась спортом — не было времени. — Когда ей было двенадцать, она заинтересовалась легкой атлетикой, но затем в приемной семье начались нелады. Потом она вновь оказалась в детском доме, в котором никогда не хватало персонала и денежных средств. — А как ты заинтересовался бейсболом? Разве ты не слишком рано ушел из спорта? А теперь у тебя магазин по продаже спортивного инвентаря? — Пока она говорит, у нее не будет опасности снова подпасть под его обаяние.

Они обсудили спорт, детство, проведенное в маленьком городке, и преимущества самостоятельного выбора профессии. К тому времени, когда Дейзи положила на тарелки куски недопустимо калорийного шоколадно-ромового пирога с начинкой из кокосовых и грецких орехов, она чувствовала себя так комфортно, что почти забыла о разочаровании, которое принес ей благотворительный ужин.

Дейзи рассказывала ему об одной из своих подопечных, пожилой женщине, служившей в береговой охране во время Второй мировой войны, когда заметила, что Келл пристально смотрит мимо нее на ручей. Солнце уже зашло, и красноватые тени вечерней зари упали на старое замшелое церковное кладбище.

Повернувшись на скамье, она попыталась рассмотреть, что привлекло его внимание, но не увидела ничего, кроме мостков.

Келл внезапно поднялся, перешагнул через скамью и пошел к ручью. После недолгого колебания Дейзи последовала за ним.