Они поцеловались и повздыхали, жадно разглядывая друг друга.

— Ну, вы тут поговорите, а я вас оставлю, — пробурчал Хит.

— Простите меня, я не смог присутствовать на отпевании и похоронах вашего брата. Был срочный вызов. Еще раз примите мои соболезнования в связи с вашей невосполнимой утратой, — остановил его доктор.

Одного этого напоминания оказалось достаточно, чтобы Эми вновь разрыдалась в голос.

— О, дорогая моя, простите! Он ведь был вам женихом…

— Был… — всхлипнула Эми, вытащив откуда-то из-за пазухи очередной предусмотрительно припасенный бумажный платок.

— Так, вижу, вы совсем не в форме, — деловито проговорил доктор Шортт, присев на край кровати. — Полагаю, следует обстоятельно вами заняться, — объявил он и, повернувшись лицом к Хиту, сообщил: — А вы действительно ступайте. Пообщаюсь с вашей больной наедине.

— Буду ждать в гостиной, — сухо проговорил Хит.

— Не стоит, — вступила Эми. — Отправляйся лучше на работу. Я вызову себе такси.

— Я останусь, — категорически пресек всяческие обсуждения хозяин дома и закрыл за собой дверь.

— Итак, дорогая Эми. На что жалуемся? — спросил врач.

— Чудовищная слезливость, доктор. Ничего не могу с собой поделать. Часто плачу до головокружения, до беспамятства, плачу, пока сил хватает. А сил с каждым днем все меньше и меньше, — поспешно заговорила девушка, обрадовавшись с детства знакомому лицу. — Наверное, это связано с гибелью Рональда.

— Но вы в этом не уверены? — серьезно спросил ее врач.

— Я подозреваю себя в эмоциональной невоздержанности. Это сложно объяснить словами, доктор. Но я чувствую, что далеко не все в моем состоянии можно списать на скорбь по поводу смерти моего жениха, — доверительно призналась она, высморкавшись в салфетку.

— Как спите? — осведомился доктор Шортт.

— Сейчас сплю, хотя и урывками. И это несмотря на то, что в течение дня я сознательно утомляю себя работой, надеясь, что хоть это позволит полноценно выспаться. Все-таки месяцы уже прошли, доктор. Но в первую неделю после смерти Рональда совершенно не могла забыться.

— Эми, ответьте мне честно, никакие медикаменты не принимаете в связи со своим состоянием?

— Нет, вы первый врач, с которым я об этом говорю. А сама бы я принять такое решение не рискнула.

— И правильно, — удовлетворенно кивнул доктор, протягивая пациентке градусник. — Молодой Саксон сказал, что с вами был приступ. Что он имел в виду?

— Приступ, это, наверное, сильно сказано. Просто я расстроилась и очень долго не могла взять себя в руки. А потом, когда Хит настоял на том, чтобы я оставила на сегодня работу, меня немного повело. Хит говорит, что я смертельно побледнела в тот момент.

— Вы и сейчас смертельно бледны, — озабоченно констатировал доктор, забрав у нее термометр.

— Я просто очень резко встала. Наверное, от этого у меня и закружилась голова.

— Наверное, — пресно отозвался врач, раздумывая над собственными версиями причин ее состояния. — Измерим-ка ваше давление, Эми, — предложил он, доставая аппарат.

— Что-то не так, доктор? — спросила девушка пару минут спустя, заметив складку глубокой озабоченности между его бровями.

— Хотел бы я обследовать вас в клинических условиях, но одно подозрение у меня уже есть. Вы, часом, не беременны ли, деточка?

— Я? Беременна?! — протестующее воскликнула Эми, но вдруг нахмурилась. — А как же это я сама до этого не додумалась? — вслух удивилась она: — Вы уверены, доктор?

— Буду уверенным, когда проведу все необходимые анализы. Но, учитывая, что вы пребываете в самом что ни на есть детородном возрасте, я просто обязан задать вам этот вопрос. Сами-то вы как на него ответите, Эми?

— Скажу, что это не исключено, хотя самой мне это в голову не приходило, — растерянно пробормотала девушка.

— Неудивительно, дорогая, зная, что вам в последнее время пришлось перенести. Задержки вы наверняка связали со стрессом, не так ли?

— Именно так, доктор, — угрюмо подтвердила Эми.

— Полагаю, нет повода расстраиваться, — осторожно произнес врач.

— Я не расстраиваюсь, только немного… — Эми осеклась, не в силах дать четкое словесное определение своим чувствам.

— Вы растеряны и, вероятно, немного напуганы, — предположил доктор.

— Вы это верно подметили, — не стала спорить Эми, решив, что по опыту ему все же виднее.

— Значит так, дорогая. Вам в любом случае придется пройти полное обследование и пронаблюдаться у меня или у другого врача. Давление низковато.

— Боже! — воскликнула Эми.

— Ну-ну, это не смертельно, — заверил ее врач.

— Я не о давлении. А что, если я действительно беременна?

— Вот это мы и должны выяснить. Ну так что, деточка, назначить вам консультацию?

— Да, пожалуйста, — согласилась Эми. — Я вот думаю, какой бы мог быть срок у моей беременности… Я сверюсь со своим календарем.

— И правильно, дорогая, — дружелюбно проговорил доктор. — Это не будет лишним. Вы с Рональдом говорили о детях? Простите, что лезу не в свои дела… — деликатно оговорился он.

— Да. Рональд хотел детей! После того, как мы поженимся, разумеется.

— Вы не будете одна, девочка моя. У вас есть отец…

— Отец? Ну что вы, док! Вы же знаете, как сдал отец с тех пор, как его преследуют неудачи. За ним самим уход нужен.

— А добрые друзья? Родные Рональда никогда не оставят своего маленького племянника и внука. Считайте это удачей.

— В память о Рональде, — всхлипнула Эми, расчувствовавшись.

— В память о вашей любви, милая. Я давно практикую, знаю много семей в ситуации гораздо более тяжелой, нежели ваша. И как бы ни пугали перспективы материнства в самом начале беременности, вскоре эти женщины себя и представить уже не могли без своего малыша. Все высокопарные высказывания по поводу чуда рождения совершенно справедливы для тех, чье сердце не закрыто для простых человеческих радостей, — нежно проговорил доктор Шортт.

Эми непроизвольно покрыла свой плоский живот предохранительным жестом, инстинктивно уверенная в том, что подозрения в беременности не случайны и в ней теперь бьется крохотное сердечко нового отпрыска Саксонов. Как-то отнесутся к этому известию Кей и Филипп, родители Рональда? Она уже любила этого младенца. Но все, связанное с его появлением на свет, виделось ей огромной проблемой.

Хит вышел в коридор, когда расслышал шаги со стороны комнаты для гостей, где оставил Эми Райт наедине с доктором Шорттом.

Он не ожидал увидеть и ее тоже, решившую проводить доктора до двери, и обратил внимание, что она бледнее прежнего.

— Что случилось? — обеспокоенно воскликнул он. — Почему ты встала с постели?

— Я оставлю вас, и вы поговорите, — хитро отозвался лечащий врач. — А вы, Эми, не забудьте, пожалуйста, что вам назначено. Я жду вас завтра же.

— Да-да, док, спасибо! — радостно крикнула ему вслед Эми.

— Ты объяснишь мне, что с тобой творится? — с легким раздражением потребовал хозяин дома.

— Прежде мне бы хотелось выяснить все наверняка, Хит, — уклончиво ответила ему Эми. — Завтрашние анализы все покажут.

— Джози, сделайте нам, пожалуйста, чай! — громко попросил Хит Саксон свою домработницу, которая, вероятно, должна была его услышать. — Мы с мисс Райт будем в гостиной! — чуть тише добавил он, указав Эми на двери в комнату. — Пойдем, присядем и поговорим. Не думаю, что у доктора Шортта не родилось ни одного путного диагноза для твоего состояния, учитывая, как долго вы беседовали.

Эми покорно прошла вслед за Хитом по пушистому шерстяному ковру и опустилась в глубокое и удобное кресло. Благоразумие взывало ее о скромности, но эмоциональный вихрь, занимавшийся у нее внутри, требовал выхода. Девушке хотелось ну хоть с кем-нибудь разделить свои переживания.

— Доктор Шортт показался мне каким-то загадочным, уходя, — начал подбираться к интересующей его теме Хит.

— Просто разговор у нас зашел о чуде, — больше не могла она сдерживать себя.

— О чуде? — хмуро и недоверчиво переспросил ее хозяин дома. — О каком еще чуде?