Лишь в холле до нее дошла вся нелепость Ситуации. Лив даже в краску бросило. На самом-то деле она вовсе не выходит замуж, так откуда вдруг забота о том, чтобы все было как следует?

Раздираемая самыми противоположными чувствами, она поспешила к поджидающему в грузовике Грегори и распахнула дверцу.

— Я поеду с вами! — проявляя чудеса непоследовательности, выпалила она. — Назначать время полагается вдвоем!

Весь облик Лив дышал упрямством и решительностью, хотя в глубине глаз затаилось смущение, а щеки розовели предательским румянцем. Куда подевалась ледяная красавица, державшая его на почтительном расстоянии всю прошлую неделю? Волнения последних часов растопили внешний лед, обнажив страстную, эмоциональную натуру.

Раскрасневшаяся, взволнованная Лив выглядела еще очаровательнее, чем обычно. Подобная перемена привела Грегори в восторг. Однако рано радоваться, напомнил он себе. Пока что в стальной броне Лив образовалась лишь тоненькая трещинка. Немало предстоит потрудиться, прежде чем эта трещинка расширится и броня окончательно спадет. Лишь бы не слишком нажимать, не торопить события.

Отправиться вдвоем! На миг Грегори едва не поддался заманчивой перспективе, но лишь на миг. Сколь бы пылко ни жаждал он неотлучно находиться при Лив, пока это было еще невозможно. Поэтому он скрепя сердце возразил:

— Лучше останьтесь дома и продумайте хорошенько, как преподнести новость Барбаре. Правда ее вряд ли порадует. Какой матери понравится, что дочь потратила чуть ли не все сбережения да еще с головой погрязла в сомнительной затее, лишь бы выполнись ее желание.

Он ловко выхватил свидетельство о рождении из рук растерявшейся Лив.

— Так что приготовьтесь к встрече с Барбарой. Я заеду вечером, часиков в семь. Тогда и обсудим наши достижения. Кстати, хочу посоветовать на будущее. Никогда не предлагайте плату вперед: вдруг перед вами жулик, который удерет с деньгами. Я приму от вас чек лишь после регистрации брака.

И, не давая Лив опомниться, уехал. Надо сказать, разговор оставил у него на душе неприятный осадок. За многие годы, что Грегори возглавлял могущественную корпорацию, он привык направо и налево командовать окружающими, безбожно навязывать им свою волю. Это почти что стало его второй натурой. Но обращаться так с Лив… Нет, это ему не по вкусу. Она не такая, как все, и вести себя с ней нужно по-другому.

Однако в сложившейся ситуации у него просто не было выбора. Столько еще надо сделать! Прежде всего связаться с Фрэнком Дезертом и получить необходимые документы. А потом сообщить няне Кроули и Ларри, что скоро им предстоит плясать у него на свадьбе. А главное — предупредить, чтобы не выдавали его тайну и не удивлялись, когда Лив будет обращаться к ним, как к его дедушке и бабушке!

Кроме того, надо на пару недель попросить у Ларри эту катастрофу на колесах — поддержать имидж безденежного работяги. Что там еще? Ага, связаться с садовником и домоправительницей коттеджа и предоставить им отпуск. Когда он привезет Лив в свой загородный дом, там не должно быть никого, кто мог бы по неосторожности выдать его.

Нельзя нарушать инкогнито, пусть девушка как можно дольше принимает его за бедняка-неудачника. Если она только узнает, кто он на самом деле и какими деньгами привык ворочать, если поймет, что обещанное вознаграждение для него сущий пустяк, то наверняка догадается: за его согласием на фиктивный брак таятся какие-то иные мотивы.

Вдруг в таком случае Лив забудет даже о Роуз-хаус и откажется от всей затеи в целом? Поэтому никаких случайностей быть не должно!

Мать вернулась домой раньше, чем ожидала Лив. После отъезда Грегори на девушку напало вдруг беспричинное чувство полной заброшенности и одиночества. Потребовалось добрых полчаса, чтобы заглушить нелепую тоску. Какая глупость — тратить время на мысли об этом человеке, вместо того чтобы обдумывать, как преподнести родным сообщение о своем скоропалительном замужестве. К тому же если жених всего-навсего незадачливый маляр.

И вот мама уже дома, а у Лив нет никакой идеи, как придать новости хоть каплю правдоподобия.

— Я отпросилась у миссис Смит пораньше, — объяснила Барбара, устраиваясь на диване и отбрасывая с лица выбившиеся из прически пряди. — Она не слишком-то обрадовалась, но я настояла на своем. Я вдруг подумала, некрасиво с моей стороны проводить весь день на работе и бросать тебя тут одну-одинешеньку. Ведь ты специально вырвалась из Лондона, чтобы немножко пожить со мной. Будет просто здорово провести день с тобой. Можно пройтись по магазинам, сходить в кино или еще куда-нибудь — как захочешь. Только вот выпью чашечку чаю.

Обрадовавшись временной отсрочке, Лив поставила чайник и достала из буфета пару чашек. Даже если бы у нее оставались сомнения, вид матери окончательно развеял бы их. Барбара выглядела на редкость измученной. И дело было не в возрасте. Сорок три еще не старость. Но невзгоды и моральная усталость подточили ее дух и здоровье, а нелюбимая работа в аптеке казалась темным туннелем, в конце которого не брезжит даже искорка света.

Ладно, скоро все переменится, заверила себя Лив, заливая кипяток в заварочный чайник. Она не позволит матери и дальше прозябать в этом городишке! Судьба подарила ей шанс, и теперь в ее власти возвратить маму в родную усадьбу.

Лив еще никогда не доводилось лгать матери, но сейчас иного выбора не было. Грегори абсолютно прав: в данном случае истина лишь шокирует и огорчит Барбару. Мама всегда была неисправимым романтиком. Еще в детстве Лив поняла: ее родители живут в собственном мире грез и фантазий, весьма далеком от реальной жизни. Барбара не сможет смириться с браком по расчету, заключенным ради достижения земных благ, пусть даже таким благом является Роуз-хаус. Она никогда не согласится возвратиться туда, если узнает, какую цену заплатила ее дочь.

Но вот чай был заварен, на тарелке красовались бисквиты, и оправданий для промедления больше не оставалось. Лив перевела дух, как перед прыжком в холодную воду, и, избегая встречаться с Барбарой взглядом, выпалила:

— Мама, я должна тебе кое-что рассказать!

— Приятное? — осведомилась та, размешивая сахар в чашке и протягивая руку за бисквитом.

Барбара имела завидное свойство поглощать сколько угодно сладостей, ничуть при этом не толстея, и Лив в этом отношении пошла в мать. Но сейчас ей казалось, что аппетит у нее пропал раз и навсегда.

— По-моему, да! — Лив старательно придала голосу побольше восторга, как и подобает счастливой невесте.

Но ответ показал, что дочь мало преуспела в своих стараниях.

— Судя по твоему тону, едва ли. У тебя такой покаянный вид, будто ты собираешься сказать, что перебила весь хрусталь Бет.

Пожалуй, признаться в этом было бы проще, подумала Лив и с натянутой улыбкой сообщила:

— Я выхожу замуж.

— Замуж? — повторила Барбара, в растерянности роняя второй бисквит обратно на тарелку. — Ты? Да ты же всегда заявляла, что замужество не для тебя и ты никогда не променяешь свободу на жизнь домохозяйки и радости домашнего очага! — По лицу матери скользнула тень подозрения. — Постой, уж не связано ли это замужество с нелепым условием твоего дяди? Когда ты заявила, что знаешь, как получить Роуз-хаус, я решила, что ты намерена посоветоваться со своим адвокатом и обсудить, нельзя ли оспорить смехотворное условие.

Она решительно поднялась и с воинственным видом понесла чашку к раковине.

— Так что, если ты затеяла это все, чтобы вернуть поместье, забудь свой план раз и навсегда! Я туда ни ногой, клянусь!

Барбара пустила струю обжигающе горячей воды и принялась так яростно драить чашку, словно собиралась стереть весь узор. Она настолько не скрывала недоверия к искренности матримониальных намерений дочери, что даже не удосужилась спросить, а за кого, собственно, та собирается выйти.

И как ее теперь убедить? Но убедить-то необходимо! Выдавив нервный смешок, Лив возразила:

— С чего ты взяла? Знаешь, мне очень хочется помочь тебе вернуться в родные места, но всему есть предел. А торговать собой я не стала бы даже за такую цену!