Кэтрин растроганно смотрела ему вслед, с ужасом думая о том, что скоро им предстоит расстаться, чтобы уже больше никогда не встретиться! Как же бережно он обращается с ее дочуркой, разговаривая с ней так, словно она понимает его слова. Когда они скрылись в ванной, Кэтрин утомленно закрыла глаза и расслабилась. От всего пережитого у нее еще дрожали колени. Как хорошо, что ей не надо никуда идти, и она может спокойно отдохнуть...

— Колин!

— Что случилось?

Он появился из ванной, держа Эмилию уже завернутой в большое зеленое полотенце.

— Ничего. Я только хотела узнать — ты не помнишь, во сколько она родилась?

— Разумеется, помню, — и он любовно посмотрел на ребенка. — Эмилия появилась на свет двадцать второго февраля, в ноль часов четыре минуты. А сейчас я хочу отправиться на кухню и взвесить ее на тех же весах, на которых я обычно взвешиваю пойманную рыбу.

— На весах для рыбы? — изумилась Кэтрин.

— Да, а что? Они достаточно точные и покажут наш вес с точностью до грамма, — пояснил он, на ходу продолжая играть с малышкой. — Не скучай, мама, мы скоро вернемся.

Кэтрин улыбнулась, подумав о том, что даже с собственным ребенком Колин бы не мог обращаться лучше. Да он просто не отводит глаз от Эмилии! Кто бы мог подумать, что этот индеец, полицейский и фермер, способен на такую нежность? Она вдруг вспомнила его с винтовкой в руках, когда он выглядел так страшно и угрожающе. А сейчас гремел на кухне весами и весело болтал с ребенком!

Вскоре он вернулся сияющий. Счастливое выражение лица заметно смягчало грубые черты, более того — делало его почти прекрасным. Длинные волосы стянуты на лбу кожаной тесьмой и свободно прикрывают шею. Рукава голубой рубашки закатаны, обнажая мускулистые руки, пуговицы на смуглой груди расстегнуты...

Передав Эмилию в руки Кэтрин, он присел на постель.

— Итак, она весит целых 3 килограмма и 430 граммов. Вес, достойный уважения!

— Но почему она не плачет? — удивленно спросила Кэтрин, открывая лицо дочери, закутанной в полотенце.

— Если тебе этого хочется, я могу ее об этом попросить...

— Нет, ради всего святого!

— Ну, тогда я пошел готовиться к прибытию вертолета, — широко улыбнулся Колин.

— А что я должна делать?

— Ничего — только лежать и слушать. Они сейчас со свистом прилетят сюда, погрузят вас на носилки, закинут в вертолет, и мы полетим в Тулсу. А завтра утром, или когда они сами сочтут нужным вас отпустить, мы все вместе вернемся обратно.

— Но у меня нет никакой одежды.

— Сейчас тебе ничего не нужно, кроме одеяла. Да они сами обо всем позаботятся, так что не волнуйся.

— Спасибо тебе, Колин, — прижимая к себе ребенка, поблагодарила она.

Он посмотрел ей в глаза и вдруг почувствовал, что теперь между ними установилась какая-то таинственная связь. Нечто подобное он испытал в жизни лишь однажды — когда была жива его жена... Колин наклонился и поцеловал Кэтрин в губы.

— Все в порядке, дорогая. Ты просто великолепна.

— Ты тоже. Кстати, мне все-таки нужно захватить в больницу свои джинсы и свитер. Кроме того, у меня нет никакой обуви.

— Я обо всем позабочусь, — пообещал он, любуясь на малышку. Она явилась в этот мир, постаравшись доставить своей матери как можно меньше беспокойства. И как хорошо, что это произошло в его доме! — Эмилия, — пробормотал он, касаясь ее щеки. — Ты кажешься такой маленькой и хрупкой, но на самом деле такая же сильная и мужественная, как и твоя мама.

— Ты меня совсем захвалил, — порозовела Кэтрин.

— Тебя нельзя захвалить, потому что ты — воплощенное совершенство, — возразил он.

Неожиданно Кэтрин поймала его руку и приложила к своей щеке. И вновь у нее на глазах заблестели слезы.

— Я так счастлива, — прошептала она, — и все это благодаря тебе. Я так боялась, что мне предстоит рожать одной... — И она усиленно заморгала ресницами, стараясь сдержать слезы.

— Ну-ну, Кэт, успокойся. Не надо плакать. У тебя теперь маленькая дочь, которой ты должна во всем подавать пример.

— Да, верно, — и она улыбнулась сквозь слезы. — И все равно, ты такой замечательный человек, что я дам своей дочери двойное имя — Эмилия Колин.

— Вот этого как раз не надо! — возразил он. — Зачем обременять эту чудесную малышку моим дурацким именем?

— Когда я объясню ей причину, почему ее так зовут, она будет в восторге — я в этом уверена.

— Да она никогда не поймет — с чего это матери вздумалось называть ее именем постороннего мужчины, которого она сама в глаза не видела. Так что не вздумай это делать. Моя мать, полагаю, даст тебе такой же совет.

— Я уже все решила, — заупрямилась Кэтрин.

— Пожалуй, я лучше позвоню, — вздохнул Колин и снова ее поцеловал.

Его распирало от избытка чувств. Глубоко и радостно вздохнув, он поднялся с постели и направился к телефону.

Кэтрин, положив Эмилию на сгиб локтя, нежно склонилась над ней. От этой чудесной картины у Колина перехватило дыхание. Каким счастьем было бы видеть это ежедневно! Как же он любит их обеих! Эмилия — это самый красивый ребенок, какого он когда-либо встречал в своей жизни. Впрочем, он видел не так уж много новорожденных, но, все равно, она просто совершенство. Ему вновь захотелось взять ее из рук Кэтрин и прижать к себе.

В этот момент в трубке послышался голос его матери.

— Привет, мать, у меня для тебя сюрприз, — быстро произнес он, оглядываясь на Кэтрин. — Та женщина, с которой я у тебя был, родила в моем доме.

Кэтрин не могла слышать ответных реплик Надин Уайтфитер, но, судя по выражению лица Колина, та восприняла это как должное.

— Я сам принял роды, — с гордостью сообщил он. — И теперь все в порядке... Нет, в такую метель не стоит торопиться. Я уже вызвал вертолет, скоро мы будем в Тулсе. Надеюсь, что завтра нас отпустят, и мы вернемся домой... Да, конечно... Как только прилетим... Обещаю, что позвоню из Тулсы... О'кей. — Он повесил трубку и улыбнулся Кэтрин. — Слышала бы ты, как разволновалась моя мать! Несмотря на метель, она хотела приехать немедленно, но я ее отговорил. Пожалуй, нам пора собираться, — с этими словами он направился к стенному шкафу.

Кэтрин печальным взором следила за его решительными действиями. Из Тулсы она вылетит в Калифорнию и сюда больше не вернется... Да и нет смысла возвращаться! Но почему же тогда так ноет сердце, и так тяжело на душе? Тем временем Колин расстегнул и снял рубашку, повесив ее на стул. Он действовал бессознательно, так, словно они уже прожили вместе много лет и привыкли не стесняться друг друга.

А Кэтрин не могла отвести глаз от его смуглой, мускулистой спины. Расстегнув брючный ремень, он скинул джинсы и остался в одних трусах. Достав из шкафа новые джинсы, трусы и рубашку, он направился в ванную.

— Я быстро приму душ и сразу вернусь.

Она продолжала жадно ощупывать взглядом его статную фигуру. Почувствовав на себе этот взгляд, он обернулся и подмигнул.

— Для женщины, которая только что родила, ты рассматриваешь меня чересчур пристально!

Кэтрин вспыхнула и перевела взгляд на Эмилию, которая мирно посапывала у нее на руках. Ей пришлось вновь напомнить себе, что она уже больше не вернется в этот дом. Как только прекратится метель, и полеты возобновятся, ей придется отправиться в Калифорнию. Но она никогда в жизни не забудет Колина Уайтфитера, тем более что с сегодняшнего дня воспоминания о нем будут неразрывно связаны с заботой о дочери. Но как же ей не хочется с ним расставаться! Мысль об этом мучила ее сильнее, чем воспоминания об издевательствах бывшего мужа.

Впрочем, рано или поздно ее жизнь войдет в нормальное русло, и кто знает? — возможно, она постепенно начнет забывать необычные обстоятельства рождения Эмилии, так же как и человека, который принимал эти роды. Разумеется, она будет помнить о его существовании, просто его образ постепенно поблекнет и потускнеет в памяти. Со временем так всегда и бывает...

Эмилия Колин Манчестер. Имя ничуть не более странное, чем миллионы других имен, хотя, возможно, она поторопилась, нарекая так свою дочь.