— Могу я войти?

Она отступила в глубь дома, и он вошел на кухню, презрительно оглядываясь по сторонам.

— Грубо сработано. Впрочем, для такой глуши сойдет, ты не находишь? Наслаждаешься первобытным образом жизни?

— Меня все устраивает, — отвечала она, закрывая дверь и отодвигаясь от него подальше, причем стараясь держаться так, чтобы их разделял кухонный стол.

— Ну-ну. А я думал, ты мне покажешь нашу дочь.

— Ее здесь нет.

— Не страшно. Несмотря на то, что в ней мои гены, я готов предоставить ее воспитание тебе. Мне нужен был сын и наследник.

— Что ты хотел обсудить? Какое заявление я должна сделать?

— Я хочу, чтобы мы вернулись домой вместе.

— Ага, значит, ты лгал! Я не вернусь обратно в Луизиану!

— Ты вернешься, если хорошенько обдумаешь все, что я тебе сейчас предложу. Так вот, если ты вернешься, то я составлю договор на имя нашей дочери, по которому она будет обеспечена до конца своей жизни. Неужели ты посмеешь от этого отказаться?

— Да, посмею. Я тебе не доверяю и не позволю даже приблизиться к ней.

— Ты еще просто не успела обдумать мои слова. После того как я уйду, обдумай мое предложение еще раз. Я могу дать ей все, а вот ты, как мать-одиночка, многого не можешь. Да ты даже не сможешь дать ей образование!

— Нет, смогу.

— Вернись домой, — прищурившись, потребовал Слоун. — Да, Кэт, я совершил непростительную ошибку и теперь сам это сознаю. Но я скучаю по тебе! Клянусь, что никогда в жизни больше не подниму на тебя руку! — страстно продолжал он. — Ты сможешь сама выбрать наш будущий дом и обставить его по своему усмотрению. Я дам тебе все, что захочешь.

— Я тебе не верю. И я уже слышала подобные обещания прежде. — Говоря так, она прекрасно сознавала, что рискует вызвать у него приступ неконтролируемой ярости. И все равно — она никогда к нему не вернется и не позволит причинить вред Эмилии.

— Ну, хорошо. Но тогда хоть появись со мной на публике — пару раз, не больше. Нас сфотографируют вместе, после чего ты сможешь уехать. Если меня выберут, то я публично заявлю о разводе. К следующим выборам это уже не будет иметь никакого значения. Я знаю, как покорять сердца людей — ведь я же сумел покорить твое сердце, не так ли?

— К несчастью, да. И все равно, я не только не вернусь с тобой, но и близко не подпущу тебя к Эмилии.

— Я тебя очень прошу и готов оформить все свои обязательства письменно. И еще я прошу у тебя прощения за все свои прошлые грехи. Давай еще раз попробуем стать семьей.

— У нас нет на это никаких шансов, Слоун, и в этом виноват только ты. Все, что ты мне раньше обещал, оказалось блефом. Ты напрасно стараешься.

— Значит, ты влюбилась в этого паршивого полицейского? — зловеще поинтересовался он, и в его голубых глазах мелькнула ярость.

— Он тут ни при чем. Я скоро уеду отсюда и больше с ним не увижусь. — Говоря это, она медленно приблизилась к кухонной стойке.

— Ты лжешь! — заорал Слоун. Заметив, что на стойке лежит ее сумка, он немного сменил тон и продолжил свои уговоры: —Я начну процесс за право опеки над нашей дочерью. Ты не можешь дать ей того, что могу я. И самое главное — ты ничего не сможешь доказать. Мои люди проверили все официальные записи и оставили лишь те, которые говорят в мою пользу. Так что ты ничего не сможешь мне сделать.

— Я это понимаю и поэтому прошу тебя лишь об одном — оставь меня в покое. Тем более что наш развод зафиксирован официально. И мне даже странно, что газетчики об этом до сих пор не пронюхали.

— Я объявил о нашем примирении. Если ты появишься в моем обществе, то все сразу в этом убедятся. Вот почему я и прошу тебя поехать со мной, — его голос сорвался до крика.

— Ты настолько упрям и неразумен, что сам готов навлечь на свою голову неприятности! — пылко возразила Кэтрин. — Объяви всем, что мы в разводе, и давай наконец закроем эту проклятую тему!

— Ага, объяви! Да после этого все сразу кинутся выяснять, что послужило причиной развода! — Стиснув зубы, Слоун яростно смотрел на нее, и по одному этому взгляду она поняла, что он теряет самообладание. Еще секунду — и он может броситься на нее...

— Все, что я прошу, — это два совместных выхода в свет. Почему ты так упрямишься?

— Да потому, что твердо знаю — этим все не ограничится. Если я соглашусь вернуться с тобой, то снова окажусь в твоей власти.

— Хорошо, тогда возвращайся одна. Я оставлю тебе денег на билет.

— Нет, Слоун, я не вернусь.

Он не выдержал и бросился к ней. Уловив это движение, она проворно раскрыла сумку и выхватила пистолет. Однако Слоун одним гигантским прыжком успел преодолеть расстояние между ними, схватил ее за руку и прижал к стойке. Несколько мгновений она яростно вырывалась, а он выкручивал ей кисть руки, пытаясь вырвать пистолет. Наконец он причинил ей такую боль, что она разжала пальцы и закричала. Теперь Слоун держал в руках пистолет, а Кэтрин кривилась от боли и прижимала к груди правую руку.

— Черт подери! Как ты посмела наставить на меня пистолет!

— Меня этому научило мое прошлое!

— Не зли меня, иначе у Эмилии есть шанс лишиться своей матери, но зато навсегда обрести отца!

— Если ты убьешь меня, то окажешься в тюрьме.

— Это твой пистолет, с твоими отпечатками пальцев. Как видишь, я все еще в перчатках. Поедем со мной добровольно, Кэт, иначе я увезу тебя силой.

Неужели он готов увезти ее одну, без дочери? — изумилась Кэтрин. В это было трудно поверить, однако до сего момента он ведь даже не пытался ее найти.

Слоун поймал ее, подтащил к себе и вновь принялся выкручивать ей руку до тех пор, пока она не закричала.

— А теперь, Кэтрин, пойдем поищем Эмилию.

— Ее здесь нет. Она у матери Колина, на соседнем ранчо. Там же находится и его отец.

— О'кей, тогда мы поедем туда. Ты скажешь им, что уезжаешь, и заберешь дочь.

— Но Колин знает, что ты охотишься за мной.

— Да черт с ним, пусть бросается в погоню, ему все равно не удастся меня остановить. Он никогда не сможет тебя найти.

— Остановись и одумайся, Слоун! Ведь ты же хотел передо мной извиниться. — Она понимала, что он уже утратил контроль над собой и теперь целиком находится во власти эмоций. В таком состоянии ее бывший муж был наиболее опасен.

Он вывел ее из дома и усадил в машину. Затем выбросил пистолет в кусты и сел рядом.

— Пристегнись. А то еще выпрыгнешь на ходу.

Она схватилась за ручку дверцы, пытаясь ее открыть, и тогда он отвесил ей сильную пощечину. Вскрикнув от боли, Кэтрин откинулась на сиденье, а Слоун проворно пристегнул ее ремнем безопасности.

— Попробуй дернуться еще раз, и я ударю тебя как следует.

— Но ведь это же похищение! Тебя все равно поймают.

— Заткнись!

Слоун завел мотор и, пока он прогревался, взял в руки сотовый телефон.

— Ребенок на соседнем ранчо вместе с родителями того парня, — сказал он, быстро нажав несколько кнопок. — Отправляйтесь туда и привезите мне Эмилию.

— Слоун...

— Тебе будет приятно снова увидеть свою дочь, — с мрачной иронией заявил он, трогаясь с места. — Два выхода в свет, во время которых ты выскажешься в мою поддержку, после чего я сажаю тебя на самолет и отправляю обратно, к твоему любимому полицейскому. Согласись, что в этом нет ничего страшного.

— А вдруг твои люди причинят зло родителям Колина? Ведь это же уголовное дело. Учти, что они не из тех, кто позволит спокойно увезти Эмилию.

— Да черт с ними, мои ребята сделают все как надо.

После этого заявления они несколько минут ехали молча.

— Но почему ты решил, что я влюбилась в Колина? — не выдержала Кэтрин.

— Догадался. Ты слишком долго торчишь на этом убогом ранчо.

— Я не собираюсь выходить с тобой в свет.

Тебе придется это сделать. Подумай об Эмилии и о тех деньгах, которые я ей дам.

— То, что ты сейчас делаешь, не пройдет для тебя даром. Ты не подумал о...

Он резко ударил ее тыльной стороной ладони, так что ее голова качнулась в сторону.