— Потому, что это будет несправедливо по отношению к Фрэнку? Его нельзя сравнивать с папой?

— Нет, — Дженис покачала головой, — дело в другом, Эбби. Если ты будешь хранить нереальный, идеализированный образ отца, это будет несправедливо по отношению к человеку, за которого ты когда-нибудь выйдешь замуж.

Ах, вот оно что! Как у большинства женщин, которым скоро идти к венцу, у Дженис на уме только мысли о браке.

— Об этом не беспокойся, — пробормотала Эбби. — День моей свадьбы еще очень далек.

Когда во второй половине дня в воскресенье они свернули лагерь, а Флинн еще не вернулся, Эбби начала тревожиться. Пора бы ему уже перестать дуться! — подумала она. Ну, поговорили, она ему высказала в сердцах пару-другую обидных слов. Пообижайся немного — и забудь! Как она может объяснить Флинну, что сожалеет о сказанном, если его нигде не видно? Рано или поздно он должен предоставить ей возможность извиниться. Разве нет?

Ладно, утешала она себя, все будет в порядке. Не похоже на Флинна — долго хранить обиду. Должно быть, он уже понял, что она просто вспылила и не хотела говорить то, что сказала. И как только у нее появится шанс все ему объяснить, они смогут вернуться к прежним нормальным отношениям.

Эбби надеялась, что это произойдет в самое ближайшее время. Потому что чем дольше она думала об их ссоре, тем острее сознавала свою неправоту. Вечером, окончательно смыв под душем накопленное за уикенд раздражение и вдоволь поупражнявшись в произнесении оправдательной речи, она поняла, что уже созрела для разговора с Флинном. Более подходящего времени не найти!

Она торопливо спустилась вниз в чистых шортах и рубашке, на ходу расчесывая мокрые волосы.

— Мама, я иду гулять, — бросила она и только тут заметила, что Дженис приводит в порядок кухню, видимо решив, что негоже оставлять уборку накопившейся за прошедшие дни грязи на Норму.

Ну, разве могла Эбби не помочь матери? Вздохнув, она молча включилась в уборку. Поиски Флинна могут и подождать.

Даже удивительно, как быстро спорилась у них работа.

— Спасибо, дорогая, — спустя полчаса сказала Дженис, когда они закончили освобождать плетеную корзину для пикников. — Остальное, я сама доделаю. Иди, погуляй. Только давай сначала я причешу тебя как следует.

Эбби вручила ей расческу.

— А ты знаешь, — проговорила Дженис, окидывая взглядом буфеты, — у нас потрясающая кухня. Пожалуй, часть кастрюль и сковородок я заберу с собой в коттедж. А остальные вещи пустим на распродажу.

— Верно, мебель отличная, жалко выбрасывать! — Эбби улыбнулась. Потом повернулась к матери, чтобы Дженис было легче заплетать ей косу. — Признайся, мам, а ты будешь скучать по нашему дому?

— О, конечно, буду. Вспомни, сколько лет я в нем прожила!.. Все. — Она закрепила конец длинной косы. — Возвращайся пораньше.

— Я буквально, на несколько минут, — пообещала Эбби.

Она и в самом деле не собиралась задерживаться; но кто бы мог подумать, что ее слова, окажутся столь близки к истине? Еще издали она увидела, что в окнах квартиры Флинна нет ни единого проблеска света. На всякий случай — вдруг он рисовал и просто не заметил, что наступили сумерки! — она взобралась по каменным ступеням и постучала в дверь. Никакого ответа. Ну и ладно! — утешала себя Эбби, завтра у нее будет предостаточно возможностей переговорить с Флинном. Но в глубине души возникло противное крохотное чувство, что она упускает драгоценное время. Черт возьми! Ей не хотелось откладывать разговор на завтра. Хорошо бы покончить со всем этим прямо сейчас! Однако кто знает, где запропастился, этот парень? Хочешь, не хочешь, а придется подождать до утра!

По дороге домой Эбби встретила Бонда. Он увидел ее первый и радостно заспешил ей навстречу.

— Ваша мать сказала, что вы отправились на прогулку, — сообщил он.

Эбби рассеянно кивнула.

— Послушайте, Эбби. — Бойд зашагал рядом с девушкой, приноравливаясь к ее шагу. — Я ужасно сожалею о том, что наговорил в пятницу о Флинне, и вообще.

Говорит искренне, с жаром, отметила про себя Эбби. Придется поверить! Она и сама в прошлую пятницу не отличалась ангельским терпением.

— По-моему, мы оба немного погорячились.

— Как я рад, что встретил вас. — Он вроде бы расслабился.

Во всяком случае, приятно, что хоть кто-то стремится ее видеть, подумала Эбби.

— Если хотите, можно немного пройтись по парку.

— С удовольствием! Единственная возможность на этой неделе пообщаться с вами.

— Столько дел на фирме? — спросила Эбби, когда они пересекли Эрмитаж-роуд.

— Один из владельцев фирмы отправляется в Нью-Йорк-Сити, где ему предстоят весьма серьезные переговоры. И он берет меня с собой в качестве помощника. Своего рода боевое крещение. Очевидно, думает, что я готов для крупных дел.

— Приятно слышать, Бойд. Поздравляю!

— Но на следующей неделе, когда я вернусь, мы сможем больше времени проводить вместе...

— Тогда начнется «Выставка на траве», — покачала головой Эбби.

— А я как раз собирался ее посмотреть. Можем сходить вместе.

— Боюсь, я буду очень занята. Вызвалась добровольно помогать организаторам выставки.

— Значит, снова будете целыми днями пропадать с Флинном, да? — нахмурился Бонд.

Эбби резко остановилась и, вскинув брови, уничтожающе посмотрела на своего спутника.

— Я полагала, что вы больше не собираетесь делать какие-либо замечания в адрес Флинна.

— О, я понимаю, что вы имеете в виду, Эбби, — поспешно пошел он на попятную. — От вас сейчас требуется сохранять хорошую мину, пока не кончится вся эта история с замужеством вашей матери. И если при этом обязательно встречаться с Флинном...

Раздавшийся неподалеку крик прервал его рассуждения:

— Эбби! Иди сюда! Мне нужно поговорить с тобой!

Голос Сары Мерилл Эбби узнала сразу, но ей понадобилась чуть ли не целая минута, чтобы разглядеть ее фигуру среди болельщиков, столпившихся возле поля для софтбола[3]*.

— Уверена, что это насчет «Выставки на траве», — пояснила Эбби. — Мы с ней быстренько поговорим. Ведь у Сары, похоже, перерыв в игре.

— Конечно, ничего не имею против. Мне нравятся Мериллы. Вы в курсе, что эта семья подарила колледжу Эштон-корт и все такое?

— Да, — сухо отрезала Эбби.

— Ну, разумеется, в курсе. — Бойд расплылся в глупой улыбке. — Я забыл, что вы провели здесь большую часть жизни.

Когда они подошли к полю, Сара как раз побежала за битой. Эбби с Бойдом уселись на первый ряд трибуны, рядом с укрытием для игроков, и стали ждать ее возвращения.

Несмотря на то, что игра шла между двумя местными любительскими командами, и у игроков было больше скорее энтузиазма, нежели мастерства, народу на трибунах собралось немало, и болели все очень страстно.

— Так вот, я закончу свою мысль насчет Флинна, — уверенно продолжал Бойд. — Я понимаю, что в данный момент вы бессильны, что-либо изменить и поэтому вынуждены его терпеть. Я тоже могу иметь дело практически с любым человеком, если вижу свет в конце туннеля. Даже с Флинном Грэйнджером.

Эбби сердито нахмурилась. Какое благородство, саркастически подумала она. Мериллы очаровательные люди, не правда ли? А Флинн — ничто, грязь под башмаками Бонда. Единственное различие, какое она могла видеть, — деньги...

Сара ловко ударила битой по мячу, и толпа радостно вскрикнула. Но один голос перекрыл все другие, или по крайней мере так показалось Эбби. Очень хорошо знакомый голос.

Она обернулась и посмотрела вверх на трибуну. И тремя рядами выше и чуть в стороне увидела Флинна. Он орал от всего сердца, так, будто у него в жизни не было других забот.

В этот момент Эбби поняла, что, хотя она и с презрением относится к лицемерию Бойда, его слова совершенно ее не задели. У нее уже давно исчезли последние иллюзии по поводу этого человека, заботящегося превыше всего о собственной карьере. Но за Флинна ей стало до боли обидно. Как смеет, он — черт-те кто! — смотреть на Флинна сверху вниз! На Флинна, талантливого художника, акварели которого сияют внутренним светом! На Флинна, равнодушно взирающего на все условности и нелепые законы светского общества! На Флинна, ставшего неожиданно столь близким и дорогим ее сердцу!