— Значит, Уэйн в курсе твоих матримониальных планов, — задумчиво протянула она. — Кстати, я никогда не поверю, чтобы он от чистого сердца одобрил твой выбор.

— Уэйн хочет, чтобы я была счастлива.

— А я, выходит, не хочу? — мягко спросила Эбби, в упор, посмотрев на мать.

— Ну что ты, дорогая. — Дженис потупилась и принялась разглядывать лежащий перед ней сэндвич. — Разумеется, известие слишком неожиданное, и тебе трудно понять, почему я решила так поступить.

«Неожиданное»... Можно было бы употребить словцо и покрепче, — раздраженно подумала Эбби.

— Если бы я хоть немного верила, мама, что подобный брак сделает тебя счастливой... Ничего себе, Фрэнк Грэйнджер! — Она тяжело вздохнула. — Кто еще знает об этом? Нет, я вовсе не собираюсь проводить опрос общественного мнения или что-нибудь в этом духе. Но мне необходимо четко представлять общую картину, прежде чем делать какие-нибудь выводы.

— Норма в курсе.

— Ясное дело! — Теперь понятно, что означала таинственная фраза, которую Эбби подслушала утром: «Не откладывайте это, на потом». Норма говорила о предстоящей свадьбе, а не о сломанном дубе в глубине сада!

— Естественно, я не могла от нее ничего скрыть.

— Это почему же? — вдруг заподозрив неладное, резко спросила девушка. — Фрэнк что, спал в нашем доме?

— Эбби, не будь смешной!

— Ты покраснела, мама.

— Норма знает. И Уэйн. И Флинн, само собой. — Дженис решительно вернулась к предыдущему вопросу дочери.

— О, да, я забыла о Флинне, — пробормотала Эбби. — Могу представить, что он думает об этом.

— Больше никто пока не знает. Нам не хотелось делать официального объявления о помолвке до тех пор, пока мы не поговорили с тобой, Эбби. И не делай, пожалуйста, поспешных выводов, вроде того, будто я специально утаила новость от друзей и знакомых, потому что боялась твоей реакции.

— Интересно, а что нас ждет теперь, когда ты наконец, открылась мне? Завтра в утренней газете появится соответствующая заметка с твоей фотографией и все такое прочее?

Дженис даже не улыбнулась. И очень ласково ответила:

— Ты еще не знаешь главного: я уже помолвлена с Фрэнком Грэйнджером.

Дочь прижала пальцы к вискам. В голове будто появилась ручная граната, готовая вот-вот разорваться.

— Мама, — как можно спокойнее проговорила Эбби, — давай отложим разговор. Пойми, мне трудно переварить столько новостей сразу.

— Понимаю. — Дженис кивнула. — По крайней мере, с Уэйном поговоришь?

— Там видно будет. — Эбби отодвинула стул и, пошатываясь, вышла из ресторана.

По-прежнему ярко светило солнце на безоблачном небе. Но утреннее радостное предвкушение лета безвозвратно исчезло. И, несмотря на свежий воздух, дышалось с трудом.

Девушка битый час бесцельно колесила по городу. Если вернуться домой, Норма моментально догадается, что случилось. А Эбби не хотелось выслушивать ее мнение на этот счет.

— Будь отец жив, он мог бы стать членом Верховного суда, — бормотала Эбби себе под нос — И обсуждал бы с женой за ужином, тончайшие юридические нюансы. А теперь вместо него появится мужчина, который...

Нет, это уж слишком! Она повернула к дому, надеясь проскользнуть мимо Нормы и спрятаться у себя в комнате. Но когда проезжала мимо дома Флоры Пемброук, заметила, что кто-то работает возле клумб у боковой стены старого каменного здания. Определенно это не миссис Пемброук, если, конечно, Флора не выросла на добрых двенадцать дюймов и не раздалась в плечах.

Скорее всего, это Флинн Грэйнджер. Любопытно было бы послушать, что он думает о том фортеле, который выкинули их родители. Дженис ничего не сказала о его реакции. Не значило ли это, что он, против? Вряд ли, конечно, но вдруг...

Когда Эбби свернула за угол дома, Флинн повернул голову и на мгновение замер. Затем, не произнеся ни слова, он вернулся к своей работе и продолжил ставить подпорки для кустов роз, будто намеренно решив не обращать внимания на свою старую школьную знакомую.

Эбби прислонилась к теплой каменной стене и принялась бесцеремонно разглядывать парня. Хотя прошло немало лет с тех пор, как она видела Флинна в последний раз, обознаться было невозможно. Не так уж много, сыщется на свете мужчин, у которых волосы столь черны, что солнечный свет вспыхивает синими искорками в развеваемых ветром прядях. Да и необычный разрез глаз, темно-голубых, как море в ясный день, остался прежним; таких красивых глаз ни у кого нет! Но остальное, конечно, стало другим. Высокий, тощий, часто неуклюжий мальчишка превратился в стройного, крепкого мужчину, с красивой мускулатурой и точными, уверенными движениями.

Девушка перевела взгляд на лицо Флинна. Тот перестал работать и теперь стоял, повернувшись к ней боком и чуть вскинув брови. Внимательный взгляд сощуренных глаз, гораздо темнее, чем у отца, быстро окинул ее с головы до ног.

— Миссис Пемброук не возражает, что ты ходишь здесь полуголый? — быстро спросила она.

— Нет. Скорее наоборот, ей это нравится. Гостей стало больше, раньше кое-кто из ее знакомых не находил свободного времени, а теперь наносит визит за визитом. — Голос у него тоже изменился. Стал глубоким, низким, мягким. — Кстати, вот ты, например, когда в последний раз навещала Флору?

У Эбби даже рот открылся от удивления.

— Флинн Грэйнджер, — с трудом выдавила она, — если ты воображаешь, будто я околачиваюсь здесь только потому, что не смогла пройти спокойно мимо, не залюбовавшись твоим бесподобным обнаженным телом, то ты глубоко ошибаешься...

— Я ничего не воображаю.

— Так-то лучше.

— Но спасибо за комплимент. Могла бы сказать, что тебе противен мой внешний вид. Но, очевидно, ты считаешь иначе. — Он повернулся к розовым кустам. — Поглядеть на тебя, так ты сегодня не в духе.

— Что скажешь о своем отце и моей матери? — Нет смысла уклоняться от главного вопроса. — Лично я не в восторге.

— Кто бы сомневался!

— Что ты хочешь этим сказать? А сам-то ты доволен?

Флинн пожал плечами. От этого движения мышцы задвигались волнами по спине.

— Не мне учить отца уму-разуму. Такие вопросы он способен решать сам без посторонней помощи.

— Значит, доволен. — Эбби машинально смотрела, как руки парня в резиновых перчатках ловко двигаются среди утыканных шипами веток. — Полагаю, ты переедешь к нам в дом вместе с отцом?

— С какой стати? Я здесь отлично устроился.

— Да, мне сообщили: ухаживаешь за цветами миссис Пемброук и живешь над гаражом. Кончай юлить, Флинн. И вообще, давай закроем эту тему. Мне она совершенно неинтересна. Ты мне лучше, другое скажи. Неужели тебя и впрямь не беспокоит, что подобный брак выставит твоего отца в смешном свете?

— Взял женщину не своего круга? Срубил сук не по плечу, ты хочешь сказать? — В голосе парня прозвучала скрытая насмешка.

— Я не это имела в виду. Но сам посуди, брак выглядит нелепо. И будет невыносимо слушать неизбежную болтовню.

— Кому? Тебе? — Флинн чуть слышно фыркнул. — По крайней мере, ты не кривишь душой. Сноб всегда останется снобом.

— Я вовсе не сноб! Никто не говорит, что моя мать лучше, чем Фрэнк. Мне только кажется, что между ними нет ничего общего. Разве он сможет быть счастливым, если вечно будет испытывать неловкость в обществе ее друзей и знакомых? Боже милостивый, Флинн, о чем он собирается говорить с соседями? О засорившихся трубах?

— Если они захотят это обсудить, почему бы и нет.

— И как долго может продолжаться беседа на столь увлекательную тему?

— А как насчет твоей матери? О чем она станет разговаривать с его друзьями?

— Тут все в порядке. Как бы далеко это ни зашло, моя мать безупречная леди. Она способна говорить с кем угодно и о чем угодно.

Флинн не ответил.

Эбби тоже замолчала, но вскоре не выдержала:

— Послушай, поосторожнее, ты разве не боишься поцарапаться о шипы?

— Не боюсь, потому что пока обращаю больше внимания на них, чем на тебя.

— Великолепно. Спасибо. Чрезвычайно приятно услышать столь тонкий комплимент. — Она сделала несколько шагов по дорожке сада, но затем вернулась. — Кстати, не знаешь, почему им вздумалось вдруг пожениться?