Сначала, подобно Урану, Крон царствовал единолично, его власть была абсолютной. Чтобы сохранить ее, он безжалостно устранял возможных конкурентов, в том числе и собственных детей. Только их опасался Крон, и, чтобы не отправиться в Тартар вслед за отцом, он, по примеру Урана, проглатывал новорожденных отпрысков.

В этих сказаниях переплелись воспоминания о реальных человеческих жертвоприношениях, еще существовавших в восточных культах (например, финикийском) в гораздо более поздние времена, с воспоминаниями об обычае ритуального людоедства, практиковавшемся в первобытном обществе повсеместно (достаточно вспомнить хорошо известную Бабу Ягу, в неимоверных количествах поглощавшую младенцев, но не пренебрегавшую и взрослыми особями). Вот тут-то и начинается собственно миф. На ритуальных трапезах обычно съедались пленники, старики и калеки, но никак не собственные полноценные дети, да еще все подряд. Съедая человека, дикари свято верили в то, что они наследуют его лучшие качества — отвагу пленника, мудрость старика или калеки. Например, Зевс проглотил нимфу Метиду, чтобы постоянно пользоваться ее советами, подаваемыми из его живота. А какой прок от мудрости новорожденных младенцев?

Мудрость в древнем мире вообще считалась явлением иррациональным. Друиды и волхвы — ее хранители — отмеривали ее немногим избранным ровно столько, чтобы те не перестали называть их учителями. Это отражено и в греческих мифах. Гефест ударом молота раскалывает мучающемуся мигренью Зевсу череп, и из него во всеоружии рождается богиня мудрости Афина. Надо полагать, что после этой операции царь богов некоторое время пребывал в бессознательном состоянии. Примерно в такое же состояние намеренно приводили себя многочисленные оракулы. Они и обитали по возможности в местах, где из-под земли вырывались ядовитые дурманящие пары. Если такого места найти не удавалось, его создавали искусственно — за определенное время до пророчества оракулы съедали что-нибудь вроде белены или мескаля, добиваясь того же эффекта.

Священной птицей богини Афины, символом ее мудрости считалась сова. Именно ночью, заметили греки, когда людям полагается спать, их посещают лучшие мысли — одних во сне, других наяву. Вывод напрашивается сам собой: проглатывание детей никак не связано с «поглощением» мудрости. Этот акт в греческом варианте нужно толковать символически — как их временное заточение. Можно представить такую картину. Чтобы спокойно царствовать, Крон заточал своих детей в темницу (желудок), где они росли в целости и сохранности, не помышляя ни о каких революциях. Только когда он стал изнемогать в длительной борьбе с Зевсом, когда речь зашла о его собственной жизни, Крон вынужден был выпустить узников на свободу. К тому времени это были уже вполне сформировавшиеся личности, способные управлять миром.

Политика расправы со своими детьми была довольно популярна для древнего мира, особенно — в странах Востока. Мидийский царь Астиаг, например, приказал умертвить своего внука Кира, соперник Кира за персидский престол Артаксеркс — всех своих родственников. Ироду Великому, сыну идуменянина Антипатра, приписывается убийство жены, зятя, тещи, трех сыновей и тысячи четырехсот младенцев, среди которых мог оказаться претендент на престол (по преданию, Ирод был за эти злодейства заживо съеден червями). История Кира почти детально совпадает с историей Крона и Зевса. Их схема: желание царствовать единовластно и долго; боязнь свержения собственными потомками и стремление упредить события; жизнь детей в уединении, в глубокой тайне; борьба подросших детей с верховным правителем и победа над ним.

К единому источнику восходят и некоторые мифы. Подобно тому, как Рея прятала новорожденного Зевса от прожорливого папаши, так и хеттский Кумарби был озабочен тем, «как вырастить ребенка незаметно». Еще ближе к критской истории индийское сказание о том, как царь Канса, опасаясь предсказания, что погибнет от руки своего племянника, уничтожал их одного за другим, пока седьмого боги не додумались переместить в чрево женщины, жившей за рекой. Там он родился, вырос и, разумеется, исполнил пророчество. Аналогичны биографии аккадского царя Саргона — «двойника» библейского Моисея, Ромула и Рема, Кира…

Мифы помогают проследить, как индийский «небесный отец» Дьяус Питар становится греческим Зевсом, сохранившим в некоторых падежах древнее имя Дий, римским Юпитером и наконец христианским дьяволом.

Таких параллелей много. Они часть «герметических» знаний Востока и едва ли были доступны многим. А примерно в VI веке до н. э. было пущено в оборот новое слово — «орфизм». Последователей этого сверхтайного учения стали называть орфиками, а основателем и хранителем их мудрости считался легендарный певец Орфей, родом из Фракии — нынешней Болгарии и прежней Тэртэрии. И кто знает, под аккомпанемент какой лиры пел он свои гимны — традиционной трехструниой или такой, какую изобрел в VII веке до н. э. спартанец Терпандр, возможный приверженец «герметического» учения, — восьмиструнной, как и славянская кобза…

Однако вернемся к Киру. В главном его история существенно отличается от греческого мифа. Кир (как и Крон) просто сменил отца на троне — Зевс изменил образ правления государством. Это был революционный, качественный скачок, и связать его можно только с изменением всего образа жизни греков в период перехода к патриархату. Видимо, тогда и начала формироваться олимпийская религия. (Примерно к этому же времени привязывают начало своей истории и ирландцы. Но они жили еще в матриархате: свое самоназвание и имя своей страны они получили от женщины Скоты, дочери фараона.)

Абсолютная монархия уступила место «конституционной». Крон один управлял всем, Зевс распределил сферу деятельности между братьями и сестрами, а позднее и другими родичами, оставив для себя лишь общее руководство (иначе нарушилась бы целостность всего пантеона), и не ущемлял прав богов в закрепленных за ними епархиях. Но в случаях разногласий Зевс, как и подобает патриарху, принимал волевые решения. (То же сделали в Ирландии фир-болг, разделив остров на пять королевств, а еще позднее — милезяне.) Борьба сына с отцом, нового со старым, закончилась в Греции государственным переворотом. В знак того, что старое ушло навсегда и никогда уже не сможет дать никаких всходов, Зевс, по примеру своего отца, оскопил Крона. Так, по крайней мере, утверждается в одном из вариантов мифа, сочиненном, как предполагают, орфиками. Они могли заимствовать этот сюжет из индийского сказания об оскоплении Шивы, угрожавшего благополучию мира.

И вот что интересно. Олимпийская иерархия оказалась точным подобием людской. Вначале было три главных бога: Зевс делит власть с Аидом и Посейдоном. И афинский ареопаг после изгнания царей состоит из трех архонтов, один из которых (архонт —  эпоним) — первый среди равных. Позднее каждый из трех богов обзаводится собственной свитой. И афинский ареопаг увеличивает число членов втрое (середина V века до н. э.), — греки заметили несоответствие составов афинского и олимпийского правительств. На Олимпе их теперь три, их главы — члены первоначального (теперь уже бывшего) ареопага. Зевс, Аид (Невидимый) и Посейдон начинают выступать в роли архонтов —  эпонимов: один — в мире людей, другой — в подземном, третий — в морском царстве. В подчинении у каждого — свои архонты, среди которых нетрудно разглядеть архонта—фесмофета (законодателя) и архонта—полемарха (полководца). Зевс председательствовал на советах богов, и архонт—эпоним тоже неизменно возглавлял совет старейшин.

Размышляя над историей Зевса, можно задаться несколькими вопросами. А не идет ли в мифе речь об освобождении архаической Греции от чужеземного ига? Зачем Зевсу понадобилось менять государственное устройство? Только ли изменение общественной формации тому причина или существовали дополнительные факторы, совпавшие по времени с этим событием? Не были ли Уран и Крон иноземцами, например персами или египтянами, узурпировавшими власть над Элладой?

Для таких предположений есть основания. Как уже говорилось, греки считали одним из священных чисел семерку, а ведь семерка была и священным числом египтян — по числу рукавов дельты Нила, одного из главных божеств Египта. Это число едва ли родилось в Греции, так как не имеет здесь земной привязки. Могут, правда, возразить, что еще Гомер знал созвездие Колесницы — Большую Медведицу. Верно, знал! Но включал в нее не семь, а все восемь звезд — вместе со звездочкой Алькор, расположенной чуть в стороне (венерианская восьмерка). Греки именовали ее Пастухом или Стражем Медведицы, моряки проверяли по ней остроту зрения. Эта звезда вошла в индийский эпос под именем Арундхати (иногда, правда, так называли созвездие Кассиопеи). Лишь позднее, когда семерка вошла в греческий канон священных чисел, Колесница стала состоять из семи звезд, тогда же, вероятно, на небе были выделены Плеяды, а на Земле семеро героев отправились штурмовать Фивы. (В Греции существовало и другое священное число, заимствованное у вавилонян и перешедшее впоследствии в Рим, — двенадцать титанов, городов, основанных родоначальником афинян Кекропом, подвигов Геракла, главных богов; в Риме — законы двенадцати таблиц, дюжина членов большинства жреческих коллегий. Впору ожидать — когда-нибудь установят, что сам Рим стоял на тринадцати холмах, один из которых срыли, чтобы угодить богам.) Известно также, что семь греческих мудрецов произошли от семи египетских, а те — от семи индийских.