— Джонатану я нравлюсь. Ты тоже ему нравишься. Мы будем танцевать — с музыкой или без. — Внезапно ему пришло в голову, что это, может быть, последний его шанс танцевать, видя партнершу.

Джереми прогнал такие мысли. Главное — это, вероятно, один-единственный раз, когда он будет танцевать с Иден.

— Ты изменил ее, — на следующий день сказала ему Эшли. — Я вчера разговаривала с ней. Она смеется, рассказывает о велосипедной прогулке, о теннисе и о штурме стены. А ведь Иден до смерти боится высоты.

— Тем не менее, она отлично справилась.

— Ты говоришь так, будто увлечен ею. Но для тебя это обычное состояние.

— Эшли, это предупреждение?

— Да. Иден много раз обижали. И много раз бросали. Мой отец — один из обидчиков. Он предложил племяннице кров и больше ничего. Ни финансовой, ни эмоциональной поддержки. Никаких подарков. Сам он считал себя добрым самаритянином, потому что приютил ее. А ты почему держишься за Иден? Потому что тебе скучно? Или потому, что она одна из немногих, кто знает твой секрет? Или, когда Иден рядом, ты чувствуешь себя в безопасности?

— Я не хочу обижать ее.

— А я не хочу, есть слишком много шоколада, однако ем. Наверное, мне не следовало посылать ее к тебе.

— Хочешь предложить ей уехать, не закончив работу?

— А как прикажешь мне поступить?

— Не знаю. Наверное, мне не следует делать то, что я делаю.

— А что ты делаешь? — В голосе Эшли зазвучало подозрение.

Я слишком часто целую Иден. Каждую ночь в снах я ласкаю ее. Я умираю от желания сжимать ее в объятиях…

— Джереми, отвечай на вопрос!

— Я сделал гигантский шаг назад, — сказал он. — Ты довольна?

— Ни капельки. У нее был счастливый голос, когда я разговаривала с ней. Боюсь, что это ложное счастье. Ты идешь по дороге, позволяющей обижать ее.

Джереми не нашел что возразить.

— Эш, ты всегда видела меня насквозь.

— Знаю. Поэтому мы и расстались. Все равно ты бросил бы меня, если бы я не убежала первой.

— Ты хороший друг, Эшли. Будь же хорошей кузиной. Не позволяй мне навредить Иден. Я хочу, чтобы она ушла от меня довольная.

Иден… С ней Джереми терял контроль над собой. Надо взять себя в руки. Он должен добиться того, чтобы она покинула его с улыбкой. Даже если он уже не сможет увидеть улыбку на ее лице. С ним происходит что-то ужасное. Вероятно, это заставит его возненавидеть себя.

Коктейль у Джонатана прошел с большим успехом. Это признала даже Иден, хотя и была охвачена предчувствием несчастья. Всю неделю она изучала сайты Интернета, где отмечались доноры спермы и родители, которые не против их контактов с детьми. Идя этим путем, она подобрала группу людей, почти готовых к сотрудничеству. Барри использовал более традиционные методы. Он предполагал, что возможен даже судебный процесс. Конечно, общее напряжение нарастало, но для смутного ощущения угрозы, которое мучило ее, причины не было.

— Ты отличная помощница, — похвалил ее Джереми, когда она принесла очередной отчет.

Приятно слышать. Однако предчувствие несчастья стало еще сильнее. И Джереми отдалился от нее.

— У тебя есть все, что нужно? — интересовался он.

— Да.

Но у нее вовсе не было всего, в чем она нуждалась. Иден скучала по его улыбкам, по его поддразниванию. Всего два дня назад ей удалось рассмешить его. Но когда она повторила этот прием вчера, Джереми терпеливо выслушал ее, чуть заметно улыбнулся, поблагодарил и ушел работать.

Незачем спрашивать почему, подумала Иден. Эшли ей все объяснила, дала совет и предостерегла от опасных поворотов.

— Я люблю Джереми, — говорила Эшли. — Он мой друг и сосед. Но я слишком хорошо его знаю. Ничего постоянного он предложить не может. Джереми — невероятный искуситель. Он знает, что сказать женщине. И, что еще хуже, знает, как прикоснуться к женщине.

Слова кузины привели Иден в ужас. Множество женщин испытали его прикосновения. А она по-настоящему никогда.

Но это к лучшему, напомнила она себе. Не можешь же ты стать его очередной жертвой.

— Меня беспокоит, — продолжала Эшли, — как бы ты не влюбилась в него.

— Со мной все будет хорошо, — пообещала Иден. Хотя и знала, что ничего хорошего ее не ждет. Она уже влюблена. По уши.

— Я говорила с ним, — призналась кузина. — Джереми согласился, что рискует утратить контроль над ситуацией. Ты ему нравишься. Он уважает тебя и не хочет обидеть. Я заставила его пообещать, что он будет правильно себя вести.

Каждое слово ранило, словно удар кинжалом. Джереми всегда так поступал с женщинами. Сначала флиртовал, а потом исчезал. Неужели она ничему не научилась, глядя на своего отца и мужа?

— Ты можешь уехать. Я найду для него кого-нибудь еще, — предложила Эшли.

Это будет мудро. Иден уже заработала столько денег, что сумеет расплатиться со всеми долгами.

— Я подумаю об этом.

Но потом в коридоре она встретила Джереми. Он стоял перед картиной, изображавшей сад у озера. Волшебная живопись.

Но Джереми не мог видеть пейзаж так, как она. Детали и утонченная нежность рисунка были ему недоступны. Вместо этого он водил ладонью по поверхности картины. Когда Иден подошла, он смутился.

Но не отдернул руку, как провинившийся ребенок, а медленно убрал ее.

— Я считаю, — заметил он, — что полотна навечно принадлежат человеку, создавшему их. В некотором смысле. Но если художник хочет, чтобы другие радовались его произведению, пусть… Мне очень нравится прикасаться к ней.

Иден медленно покачала головой:

— Искусство можно видеть тысячью разных способов. Например, чувствовать живопись подушечками пальцев… Я помешала тебе?

— Нет, — произнес Джереми. — Ты не заставляешь меня чувствовать мою ущербность.

Иден понимала, что о таком не спрашивают, однако слова вырвались сами собой:

— Каким образом я влияю на тебя?

Он отвернулся.

— Я хочу ласкать тебя. Хочу пробовать тебя на вкус. Если я позволю такому случиться, это будет самое скверное из всего, что я в жизни сделал. Чтобы не использовать тебя для удовлетворения моих эгоистичных желаний, я лучше уеду. В Европу, в Азию, в Австралию, куда угодно. А ты вернешься в Сент-Луис. И мы, вероятно, больше никогда не встретимся. Ведь ты не хочешь таких осложнений.

Иден хотела. В этот момент она готова была рискнуть всем, что у нее есть, лишь бы Джереми ласкал ее. Но он прав. Она трусиха и боится боли, которая последует потом.

— Я принесу тебе горе, — продолжал Джереми, будто читая ее мысли. — Ты потребуешь то, чего я не хочу и не могу дать. Я не умею поддерживать постоянные отношения или создать семью. Но я и не тот, каким был раньше… Иногда просто ненавижу себя.

— Я это знаю. Все будет в порядке.

— Нет, ничего не будет в порядке, — возразил Джереми. — И я не желаю такого порядка…

Сейчас они на вечеринке, на коктейле. Все шло прекрасно. Но после выяснения отношений с Джереми Иден чувствовала себя ничтожной и несчастной. Причем ее состояние не имело никакого отношения к богатым людям, окружавшим ее. Обычно, попав в такое общество, женщина начинала нервничать, следить за каждым своим движением и понимать, что здесь она совершенно чужая. Сегодня вечером Иден сосредоточилась только на Джереми. Она заставила себя не забывать, что всего лишь нанята боссом и старается выполнять свою работу хорошо.

Иден стояла рядом с Джереми и подробно рассказывала, как выглядят другие гости. Чтобы он мог безошибочно узнать их, если они заговорят с ним. Она предупреждала, если возникало препятствие на пути. И Джереми обходил его. Она описывала деликатесы, выставленные на гигантском столе. Причем делала все это предельно тактично.

— Ты любишь креветки на гриле? Они выглядят точно бабочки, которые сейчас улетят. — И она брала шпажку и отправляла в рот креветку. — А как насчет этих тарталеток со шпинатом? Какие чудесные крекеры! Что там на них?