Она осталась из-за Макса в Англии, когда вся семья перебралась в Австралию, где отцу предложили заманчивую работу. Год спустя Макс с блестящими результатами закончил учебу и они поженились. Позже Хилари узнала, что все это время он регулярно развлекался с женщинами легкого поведения. Своим привычкам Макс не изменил и после свадьбы.

Когда все его похождения выплыли наружу, Валери окрестила его настоящим сексуальным маньяком. Для Хилари же это стало сокрушительным ударом.

Она избавилась от подступившего к горлу кома с помощью глотка кофе и, не замечая, что за ней внимательно наблюдает Генри, мысленно вернулась в Уэльс, заметенный декабрьским снегом.

В один из вечеров около полутора лет назад она распечатала конверт, который обнаружила в своем почтовом ящике, вернувшись домой с работы. Хилари ожидала найти в нем поздравительную открытку — до сочельника оставалась неделя — но пальцы сжимали цветные фотографии Макса, забавляющегося в чем мать родила с другой женщиной. Хилари тупо уставилась на снимки остекленевшими глазами, прошла в кухню и стала ждать мужа.

Он орал с пеной у рта, изображая благородное негодование и клянясь, что эти фото сделаны до знакомства с Хилари. Но она сопоставила все свои скопившиеся подозрения и не поверила ему.

В конце концов Макс признался, что пошаливал с этой дамой полгода назад, но давно порвал с ней, за что любовница ему и мстит, ревнуя к жене. Хилари не успокоилась и навела справки. Выяснилось, что ее любвеобильный муженек сказал ей правду, но умолчал об одной пикантной детали: брошенная любовница ревновала его не к супруге, а к своей бывшей лучшей подруге. Хилари ушла из дому и стала жить у Валери и Говарда.

За первым открытием хлынули другие подробности бурного романа Макса. В частности, оказалось, что его пассия, Мьюриел Мачеретт, очень богата и готова финансировать заветный проект своего любовника, ни капельки не переживая из-за того, что его жена ждет ребенка.

У Хилари случились преждевременные роды, девочка прожила всего три минуты. Любовь к Максу сменилась ненавистью. И теперь он еще имеет наглость ее разыскивать, чтобы закатить истерику, требовать и угрожать! А в ярости он становился неуправляем, это Хилари слишком хорошо помнила…

Из мрачных воспоминаний ее вывел голос Генри:

— Так это вас устраивает?

— Что? — спохватилась она, едва не поперхнувшись кофе. — Простите, я не расслышала.

— Если вы примете мое предложение, то во Францию лучше вылететь в середине мая, не позже, — терпеливо повторил он. — Прошу вас дать ответ как можно скорее. Три месяца не такой большой срок, будем считать, что время пошло.

Уж Макс-то его точно терять не станет, подумала Хилари. А на компромисс с ним я не пойду. Чем же может окончиться наша встреча?

Франция большая страна. Вряд ли Макс разыщет меня там. А для меня незнакомый край может стать желанным убежищем от тягостных воспоминаний. Ведь там ничто не напомнит мне о том кошмарном дне, когда умерла моя девочка…

Генри с нетерпением ожидал ответа, уставившись на Хилари своими черными глазами.

— Так вы говорите, с трехмесячным испытательным сроком?

Он медленно кивнул, не отводя гипнотизирующего взгляда с ее бледного лица.

— Именно так. Даю вам слово, что не стану вас переубеждать, если вы в конце этого срока решите, что работа вас не устраивает. Просто вернетесь в Англию — и все!

Это прозвучало вполне искренне, однако Хилари все же спросила:

— А если мне работа понравится, но вы разочаруетесь во мне? — Голос ее дрожал от волнения. — Что тогда? Ведь у медали есть и обратная сторона, верно?

Генри взглянул в ее прелестные голубые глаза, обрамленные шелком ресниц, скользнул изучающим взглядом по маленькому носику, пухлым губам и серебристым волосам и с непроницаемым лицом кивнул.

— Все возможно. Время покажет.

Хилари едва не подпрыгнула от злости. Да как я могла даже задуматься над его предложением! Не нужна мне эта работа! Не стану я воспитывать этого несчастного мальчика, лишившегося матери! Воспоминания о дочери не покинут меня и в чужой стране…

Все это на бешеной скорости прокрутилось у Хилари в голове, но с языка невольно сорвалось:

— Хорошо, мистер Трент, я с удовольствием стану у вас работать, если вы сочтете меня подходящей кандидатурой на место гувернантки. — Хилари помолчала, сделала глубокий вдох и добавила: — Только мне хотелось бы отправиться во Францию как можно скорее.

— Понимаю, — низким бесстрастным голосом ответил он.

Как ни странно, холодность его ответа окончательно укрепила Хилари в ее решении. Оно больше не казалось ей ни безумным, ни отчаянным, в конце концов, речь шла о работе, об обыкновенной вакансии. И, если к концу испытательного срока окажется, что она не устраивает Генри Трента, ничего особенного не случится. Зато во Франции она будет вне опасности, в новой обстановке, что ей и требуется в настоящий момент.

— Я отправлю вас во Францию, как только вы поправитесь, но при одном обязательном условии, — с загадочным видом сказал Генри, сверля ее взглядом.

— Каком же? — упавшим голосом спросила Хилари.

— Вы будете называть меня исключительно по имени. Обращение «мистер Трент» вызывает у меня ощущение, что мне не тридцать четыре, а шестьдесят четыре года.

В темных глазах Генри промелькнуло злорадство. Но в следующий миг он радушно улыбнулся и стал значительно моложе своих лет, а потому еще привлекательнее и обаятельнее.

У Хилари по спине побежали мурашки.

Хилари вылетела на юго-восточное побережье Франции спустя несколько дней, когда врачи нашли ее состояние вполне удовлетворительным. Сотрясение мозга прошло без опасных последствий, а боли в межреберье стихли. По дороге в аэропорт Хилари заехала на свою квартиру за вещами и документами.

Валери она позвонила в тот же вечер, в который дала согласие на предложение Генри, и убедила подругу не приезжать в Лондон. Валери давно не питала иллюзий в отношении коварной натуры Макса и прекрасно поняла Хилари. Этому подлецу ничего не стоило проследить за Валери или попытаться каким-то образом воздействовать через нее на бывшую жену.

Генри купил ей билет в салон первого класса, так что Хилари и не заметила, как пролетело время в полете. В аэропорту ее должен был встретить Поль, муж экономки, исполняющий обязанности садовника и шофера, и доставить на виллу.

Но в зале ожидания ее встретил лично Генри Трент.

— С благополучным прибытием!

Хилари опешила и густо покраснела. В отличие от нее Генри, одетый в золотистую тенниску, черные джинсы и мокасины, выглядел спокойным и невозмутимым. Хилари бросило в жар, едва она заметила черный завиток волос на его груди под распахнутым воротничком.

Почему я так волнуюсь? Это глупо и смешно. Я собираюсь работать у этого человека, вот и все, и не испытываю к нему никакого физического влечения. Я просто больше не позволю себе увлечься каким-то мужчиной, тем более таким привлекательным и сексуальным, как Генри.

— Привет! — непринужденно поздоровалась она, собрав в кулак остатки воли, и, поборов дрожь в коленках, улыбнулась.

— Как прошел полет?

— Чудесно!

Генри пожал ей руку и, обернувшись к носильщику, отдал распоряжения относительно багажа. Затем он улыбнулся Хилари и предложил ей следовать за ним.

Она отметила, что он старается подладиться под нее и намеренно укорачивает шаг, идя к выходу из терминала, и поспешно отвела взгляд от его стройной мускулистой фигуры: добропорядочной гувернантке не подобает пялиться на своего работодателя! Нужно быть благоразумной и деловитой.

— Я ожидала, что меня встретит Поль, — подчеркнуто сдержанно обронила Хилари, когда они подошли к машине и носильщик стал укладывать ее чемоданы в багажник роскошного «пежо».

— Вы разочарованы? — лениво спросил Генри, щурясь от яркого, но не жаркого солнца.

Хилари слегка покраснела.

— Нет, разумеется.