«Ты сама виновата!»

Конечно, виновата, ведь она первая поцеловала его. Но разве это дает ему право на такие вольности?

— Вы, кажется, забыли, что я вам не нравлюсь? — спросила она, когда Ной оказался совсем близко, а его рука снова легла ей на затылок. — Тем, что безрассудно рискую жизнью, и многим другим.

— Не бойтесь. Все будет хорошо, — пробормотал Ной и легко коснулся губами ее лба.

— Я вас и не боюсь.

— Ну конечно, Стар, — согласился он с досадной готовностью.

— А вот кого я ненавижу, так это самонадеянных мужчин.

— Значит, все в порядке, ко мне это не относится.

— Гм! Что вы задумали?

Ной отклонил ей голову назад.

— Хочу извиниться как следует. И... хочу проверить, не изменился ли вкус ваших губ.

Сердце Стар на секунду остановилось, потом забилось с утроенной силой. Нет! Ей не хотелось, чтобы он целовал ее. Достаточно одной ошибки, совершенной под влиянием секундного порыва. Стар была довольна своей жизнью и не хотела, чтобы ей напоминали о существовании других возможностей.

— Ной, давайте взглянем на эту ситуацию с практической точки зрения. Мы с вами ни в чем не приходим к согласию. Мы — прямые противоположности.

— Я знаю.

Стар почувствовала на лице его дыхание и подалась назад, но он не отпустил ее. Одно бесконечное мгновение они смотрели в глаза друг другу, а потом... он поцеловал ее с таким неистовым пылом, что все мысли вылетели из головы Стар. Из глубины ее горла вырвался стон и исчез в жгучем слиянии их губ. Его руки сжимали ее крепко и нежно. Полностью покорившись, Стар сама обвила руками талию Ноя и предоставила ему полную свободу. Никогда прежде не чувствовала она в себе такого жара и вместе с тем такой уверенности. Ной вызвал к жизни ураган, в центре которого находился сам — надежный, крепкий, словно безопасная гавань. Она подумала отстраненно, что для доктора у Ноя слишком развита мускулатура. Как и руки, все его тело было сильным, ловким, послушным его воле. Одно можно было сказать наверняка: Ной вкладывал в поцелуй всю душу. Каково это — быть любимой таким человеком? Если говорить не о физической близости, но о чувстве...

В ее голове зазвенел тревожный звоночек. Непозволительно предаваться глупым мечтам. Если даже Ной Брэдли и находит ее притягательной, то долго это не продлится. Рассудком он не желает иметь с ней никакого дела. Кроме того, смешно из-за одного поцелуя таять, как восковая свечка. Это все гормоны, а гормоны следует держать в узде.

«Да неужели?» — засмеялись ее гормоны.

Ладно, допустим, она не совсем права. Ной мог бы заставить усомниться любую женщину. По его телу пробежала легкая дрожь, и он опустил руки.

— Стар!

Она положила ладонь ему на грудь, голова ее кружилась.

— Мы стоим на людной улице.

— Вижу. Раньше вас такие вещи не смущали. Но в следующий раз мы выберем местечко поукромнее, обещаю вам, — серьезно заверил Ной и провел пальцем по ее влажным губам. Лицо его было одновременно сердитым и страстным. Явно не одобряя происходящее, он не сомневался, что скоро это случится вновь. Стар нахмурилась. Недавно Ной пережил сильное потрясение и еще не успел привести в порядок свои мысли. При других обстоятельствах он едва ли бросил бы на нее повторный взгляд...

Твердые пальцы приподняли ей подбородок, и Стар поняла, что смотрела на галстук Ноя — красивый шелковый галстук, модный, но неброский.

— Да?

— О чем вы думаете?

Стар провела языком по пересохшим губам и увидела, как потемнели его глаза.

— Мне не верится, что я только что целовалась с мужчиной, который по субботам надевает костюм, — проговорила она торопливо. — Вы — сама респектабельность, доктор Брэдли, возведенная в квадрат и куб.

— По крайней мере я не маньяк с топором... правда, ваших родителей это отнюдь не радует. Тут дело во мне лично или они просто не любят докторов?

— Главным образом докторов, которые общаются с их дочерью, но и врачей как таковых не жалуют, свято веруя в целительные силы природы. — Стар отступила назад и спросила, пристально глядя на него: — Итак, когда я увижу Бекки?

Ной вздохнул.

— Хорошо. Приглашаю вас сегодня к нам на ужин. В пять часов я заеду за вами.

— Нет, — поспешно возразила Стар. — Я приеду сама.

— Хотите сохранить независимость? Из-за кого вы больше нервничаете — из-за Бекки или меня, такого респектабельного господина?

Стар вскинула брови.

— Я ничуть не нервничаю. Бекки — лапочка. А поскольку я сумела справиться даже с гордыми африканскими львами, то с вами и подавно сумею.

— Звучит обещающе. Буду ждать с нетерпением.

Ной достал из бумажника визитную карточку и написал на обратной стороне адрес.

— Здесь мы живем. Это на окраине Астории, на самом берегу. Захватите с собой купальник.

— Постойте! — Стар догнала его, когда он уже открывал дверцу автомобиля. — Зачем нужен купальник?

— Чтобы принять горячую ванну.

— Ной Брэдли! Я не собираюсь ложиться с вами в постель.

— Знаю. — Кивнув, он сел в машину и пристегнул ремень.

— Я говорю серьезно, — предупредила Стар и, чтобы придать вес своим словам, стукнула кулачком по крыше автомобиля. Карточка, которую она сжимала в пальцах, напоминала белый флаг.

— Увидимся в пять. — Ной включил зажигание и махнул ей рукой.

Он уехал, и Стар со злости пнула бордюрный камень, ушибла ногу и неловко заковыляла по тротуару. Ной Брэдли — самый несносный из всех мужчин на свете.

«Знаю», — передразнила она. «Ничего он не знает. Решил, что разгадал меня, но он ошибается. У него нет ключа».

Стар повернулась и, прихрамывая, вошла в калитку, пересекла двор и открыла дверь магазинчика. Войдя внутрь дома, она по привычке глубоко втянула в себя воздух. Так Стар всегда делала в детстве, пытаясь угадать, что за стряпню подадут на обед. С годами в доме установился стойкий запах, представлявший собой приятную смесь трав, ароматических масел, дрожжей и шерсти, из которой ее мать ткала узорчатые коврики.

— Стар!

Она увидела родителей, которые рука об руку стояли на другом конце комнаты с одинаково унылыми лицами. Они дружно покачали головами.

— Он носит костюмы! — ужаснулся отец.

— Дорогая, — печально пролепетала мама. — Он врач!

Невероятно. Стар, упав на стул, расхохоталась. Ной оказался прав. Они следили за ней из окна!

Звонок в дверь раздался в тот момент, когда Ной кончил замерять температуру в ванне. На его лице отразилось невольное удовлетворение. Как раз вовремя!

Весь день он сражался с собственной совестью. То одна, то другая сторона одерживала верх, приводя десятки контраргументов. В глубине души Ной страшно хотел увидеть Стар снова. Физическое влечение — забавная штука, оно не внемлет самым рациональным доводам в мире. Но в самой Стар не было ничего рационального. За ней по пятам шли хлопоты и тревоги. Человеку здравомыслящему не следовало связываться с такой женщиной. Он, например, не собирался. Но он так хотел еще раз увидеть ее!

Ну хорошо. Ной пожал плечами. Разве они решили пожениться? Ни о чем таком нет и речи. Он широко распахнул дверь и улыбнулся Стар. Она округлила глаза.

— Вам нравится? — спросил Ной и сунул палец в одну из многочисленных дыр на своем полинявшем свитере, который явно знавал лучшие дни — лет десять тому назад, если не больше. Стар прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. Свитер Ноя был немногим лучше, чем его подрезанные выше колен джинсы с дырявыми заплатами, неровной бахромой из ниток по краям и до того затертые, что невозможно было определить их изначальный цвет. К тому же Ной был босиком и мог сойти за самого захудалого пляжного бродягу. Только те далеко не так привлекательны, как Ной с его широкими плечами, подтянутой фигурой, сильными ногами и неотразимой улыбкой.

— Это что — последний крик моды у практикующих терапевтов? — спросила Стар, овладев голосом.

— Я надеялся произвести на вас впечатление. — Он отошел на шаг и широким жестом пригласил ее внутрь. Стар неторопливо переступила порог, пытаясь не выдать своего любопытства. Еще снаружи она отметила, что дом Ноя несколько отличается от других домов на побережье. Он стоял особняком, спрятавшись за группой деревьев, которые уцелели во время строительства. Почти все прочие коттеджи торчали как оттопыренные большие пальцы, желавшие засвидетельствовать зажиточность и благополучие своих хозяев. Можно было не сомневаться, что и внутри эти дома оформлены с большой претензией.