Спутник уже не прижимался к Расти, ощущая каждый изгиб ее тела, как это было прежде. Теперь он лежал на спине весь в напряжении, явно не позволяя себе полностью расслабиться, и бдительно прислушивался к каждому шороху.

— Прекратите дергаться, — взмолилась Расти спустя полчаса. — В чем дело, что с вами?

— Заткнитесь и спите.

— А почему бы вам не сделать то же самое?

— Не могу.

— Почему?

— Объясню, когда уйдем отсюда.

— Нет, объясните сейчас.

— Не время. Да вы и сами должны все понимать.

— Это как-то связано с тем, что вы сказали, будто мы женаты?

— Конечно, связано.

Расти на мгновение задумалась.

— Согласна, есть в их поведении что-то странное, они так нас разглядывают! Но думаю, это всего лишь любопытство. А сейчас они и вовсе заснули.

Ей ответствовал хор громкого храпа, служивший гарантией того, что Гавриловы и правда безмятежно спят.

— Точно, заснули, — сухо бросил Купер. — И вам пора. Ну все, баиньки.

Рассерженная словами компаньона, Расти снова устроилась на своей стороне «постели». В конце концов девушке все-таки удалось провалиться в глубокий сон, но совсем скоро ее беспощадно вырвали из мира грез. Расти казалось, что всего пару минут назад она закрыла глаза, а Купер уже будил ее. Несчастная стонала, протестуя, но даже за пеленой сна помнила о том, что сегодня важный день и совсем скоро могут завершиться все эти тяжкие испытания. Стряхнув с себя остатки сна, она села.

Вхижине царила кромешная тьма, но девушке все же удалось разглядеть темные контуры фигу-до Купера и движения Гавриловых. Куинн стоял ушсчки, колдуя над кофе и помешивая рагу в кастрюльке. Казалось бы, ингредиентов в причудливомблюде было уже достаточно, но старик все добавлял и добавлял мясо. Расти с тревогой следила за ним, в глубине души надеясь, что не вернется домой с симптомами отравления трупным ядом.

Купер опустился на колени рядом с «женой»:

— Как вы себя чувствуете?

— Здесь так холодно, — поежилась Расти, растирая руками тело. Этой ночью она лежала не в объятиях Купера, и все же жар его тела так помогал согреваться… Этот мужчина был гораздо лучше всех электрических одеял, под которыми она когда-либо спала, вместе взятых.

— Я имею в виду ваше самочувствие. Как нога?

— Кажется деревянной, но уже меньше воспалена, чем вчера.

— Вы уверены?

— Вполне.

— Попробуйте встать и слегка опереться на нее. Сделаем тест, проверим, сможете ли вы идти.

Купер помог раненой подняться. Она скользнула в рукава куртки, оперлась на костыли, и компаньоны медленно побрели к двери. Расти нужно было уединиться во дворе — в лачуге Гавриловых никакой канализации, разумеется, не было.

Когда девушка вышла из маленькой кабинки, восходящее солнце уже превратило пасмурное хмурое небо в водянисто-серый купол. Утренний свет только усиливал ее бледность. По одному взгляду на несчастную Купер понял: небольшая дорога от хижины к постройке порядком утомила ее. Прерывистое дыхание Расти образовывало облака пара вокруг ее головы

С губ мужчины машинально сорвалось ругательство.

— Что? — взволнованно посмотрела на него девушка.

— Вы не вынесете тяжелой дороги, Расти. По крайней мере, в ближайшее время это невозможно. — Купер стоял, задумчиво подперев руками бока, его глубокий вздох разочарования вился рядом облаком белого призрачного дыма. — И что, черт возьми, мне с вами делать?

Бывший вояка и не подумал смягчить свой риторический вопрос нотками нежности или сострадания. По интонации было понятно: он предпочел бы вообще не иметь дела с обузой в лице случайной попутчицы,

— Сожалею, что причиняю вам такие неудобства, мистер Лэндри. Почему бы вам не поло жить меня наживкой в медвежий капкан? Вот тогда вы точно сможете рысью понестись к этой трижды проклятой реке!

Купер метнулся к Расти и заглянул ей прямо в лицо:

— Послушайте, вы, неисправимая оптимистка! Должно быть, вы слишком наивны, чтобы понимать: оставаясь здесь, вы подвергаете себя большей угрозе, чем ковыляя к реке.

— Мне все равно! — вспылила девушка. — Если бы у вас вдруг выросли крылья и вы на всех парах понеслись бы туда, для меня это все равно было бы недостаточно быстро! Я хочу как можно скорее уйти отсюда, подальше от вас, и в самое ближайшее время оказаться дома!

Суровая нижняя губа Купера почти исчезла под усами.

— Я все понял. — Он повернулся и зашагал к хижине. — Добираться до реки будет гораздо быстрее без довеска в вашем лице. Останетесь здесь.

— Ну и прекрасно, — отозвалась Расти.

Вскинув подбородок в твердой решимости жестом своего попутчика, девушка похромала следом. С трудом добравшись до двери, которую Купер оставил приоткрытой в спешке или гневе, Расти услышала отголоски ожесточенного спора. Повернувшись боком и помогая себе локтями, она умело сманеврировала и вошла в дом.

— Куинн, будьте благоразумны, — увещевал Купер. — Рубен лет на двадцать моложе вас. А я хочу идти быстро. Так что ваш сын составит мне компанию. А вы останетесь тут с… моей… моей женой. Я не могу бросать ее тут совсем одну.

— Но, папа… — заныл Рубен.

— Он прав, мальчик мой. Вы сможете идти гораздо быстрее, чем я. Если повезет, доберетесь до реки уже к полудню.

Очевидно, этот план пришелся Рубену не по душе. Он бросил на Расти прощальный голодный взгляд и удалился, бормоча что-то себе под нос. Купер тоже не выглядел довольным своей участью. Отведя Расти в сторону, он вручил девушке ракетницу и коротко проинструктировал, как ею пользоваться:

— Как думаете, сумеете?

— Я же не идиотка.

Купер с секунду поколебался, словно желая оспорить сей факт, но передумал:

— Если услышите шум летящего самолета, выбирайтесь наружу как можно быстрее и по давайте сигнал.

— А почему вы не берете это с собой? Попутчик держал ракетницу под рукой с того момента, как они оставили место катастрофы.

— Крышу этой лачуги легче заметить сверху, чем двух человек, бредущих пешком. Да, возьми те еще это, держите у себя. — Прежде чем Расти поняла, о чем идет речь, компаньон расстегнул пояс ее брюк и просунул в него ножны с клинком. Ледяной металл коснулся гладкой кожи живота девушки, от холода и неожиданности у нее перехватило дыхание. Заметив испуг Расти, Купер улыбнулся. — Так вы всегда будете помнить, что у вас есть оружие.

— А почему я должна помнить об этом? Он надолго задержал взгляд на лице подруги по несчастью:

— Будем надеяться, вы никогда не узнаете почему.

Девушка заглянула в самую глубину глаз Купера. До этого момента она не осознавала, насколько ненавистной, страшной была сама мысль об отъезде напарника. Да, Расти как могла храбрилась и старалась не унывать, но долгое путешествие по этой дикой местности на костылях внушало ей ужас. Поначалу девушка даже радовалась тому, что Купер двинется в путь один. Но теперь, когда защитник действительно покидал ее, несчастной хотелось вцепиться в него и умолять остаться.

Конечно, она сдержалась. В конце концов, этот грубый человек не выказывал ни капли уважения к своей спутнице, для него Расти была всего лишь избалованной, никчемной городской неженкой. Возможно, Купер в чем-то был прав: она с ужасом ожидала, как мучительно долго будет тянуться время, которое придется провести в хибаре до его возвращения.

Бросив на Расти многозначительный взгляд, напарник коротко выругался и повернулся к двери.

— Купер!

Он обернулся.

— Будь… будь осторожен.

В ту же секунду Расти оказалась прижатой к груди попутчика, тот припал к губам своей подруги, подарив ей страстный, обжигающий душу поцелуй. Она была потрясена настолько, что, ослабев, упала в его объятия. Руки Купера крепко сжались вокруг талии бедняжки, напарник приподнял Расти так, что пальцы ее ног оказались на несколько дюймов выше его ботинок. Пытаясь восстановить равновесие, она сжала горстки меха на куртке компаньона.

Губы Купера, очутившиеся совсем близко, были твердыми и грубыми. Зато его язык, столь откровенно ласкавший Расти, оказался мягким и теплым. Желание, которое бывший вояка сдерживал целых сорок восемь часов, вдруг вырвалось из-под его железного контроля. Хваленая самодисциплина Купера лопнула, как мыльный пузырь, но он по-прежнему оставался властным, своенравным. Это был не нежный любовный поцелуй, он не таил в себе глубоких чувств, не имел ничего общего с романтикой. Поцелуй страсти. Грубый, плотский, эгоистичный…