— Она ведь только что выиграла Открытый чемпионат Франции. В этом матче она просто обязана была победить, он был практически формальностью. Я хотел днем сходить на какую-нибудь более интересную игру.

— Ага. После того как справишься с похмельем, — злобно сказал Рэмси. — В общем, как бы там ни было, а сенсационного репортажа с корта мы не получили. О том, как звезда тенниса рухнула на корт на глазах у тысяч болельщиков, которые не поленились встать с утра пораньше и по пробкам добраться до стадиона. В то время как ты почивал в кроватке.

— Что говорят?

— Ничего. Ее менеджер зачитал официальное заявление для прессы. Три предложения, не дающие ровным счетом никакой информации.

— В какой она больнице? — Джадд уже мысленно перебирал своих знакомых из медицинской сферы, готовых за зелененькие бумажки продать собственную мать.

— Она не в больнице.

— Ах, так… — разочарованно протянул Джадд. Весь адреналин куда-то испарился. Мозг мгновенно подал сигнал к отмене тревоги. Он снова вспомнил о своей чашке с кофе и сделал глоток. — Похоже, ты раздул целую историю из ничего, Майк. У нашей хорошенькой маленькой Стиви просто выдалась бурная ночка. Как у меня.

Рэмси покачал головой:

— Ее унесли с корта. Это тебе не последствия бурной ночки. — Он смотрел на Джадда немигающим взглядом, будто стараясь пригвоздить его к креслу. — Ты узнаешь, что именно с ней случилось, до того, как об этом проведает кто-либо еще. И тебе придется очень и очень поторопиться, потому что новость уже прошла по радио. Ты не слушал новости в машине?

— Я не стал включать радио. Голова болит.

— Ясно. На. — Рэмси вынул из ящика стола пузырек с аспирином и протянул его Джадду. Самый лучший его журналист, въедливый, проницательный и талантливый. И самый невыносимый. Рэмси всегда держал в столе запас аспирина — исключительно для Макки. — Возьми три штуки, четыре, да хоть все, но приди в себя и узнай, почему Стиви Корбетт упала. Рой носом землю. — Он потыкал в сторону Джадда сигаретой. — Твоя статья должна быть в вечернем выпуске.

Джадд взглянул на часы.

— У меня… как бы… днем была назначена встреча.

— Отмени.

— Нет, — уверенно заявил Джадд. — В этом нет необходимости. Я просто ей позвоню и перенесу встречу на обед. К этому времени я уже закончу с Корбетт и передам статью редактору.

Подойдя к двери, он в шутку отдал Рэмси честь.

— Знаешь, Майк, если ты не станешь немного спокойнее, то умрешь во цвете лет.

Дверь он оставил открытой. Все сотрудники услышали, как Майк Рэмси послал вслед Джадду Макки словцо, не делающее чести ни ему, ни его матушке.

— О господи, это вы, — простонала Стиви Корбетт и привалилась к дверному косяку, пытаясь устоять на ногах. Из одежды на ней был лишь короткий халатик-кимоно. Светло-зеленый шелк выглядел свежим и прохладным, как спелая, налитая соком дыня.

Цепкий взгляд Джадда мгновенно отметил малейшие детали ее облика. Это просто кара Божья, не иначе. Джадд Макки был последним человеком, которого ей хотелось бы сейчас видеть.

— Я вас не ждала, — сказала Стиви.

— Я так и понял. И кто же тот счастливчик, которого вы ждали? — В глазах Макки прямо светилось желание разузнать что-нибудь жареное.

— Мой врач обещал прислать лекарство. Я подумала, что это курьер.

— Для чего, по-вашему, существуют дверные глазки? — Джадд постучал пальцем по маленькой круглой дырочке на двери.

— Мне не пришло в голову проверять.

— Очевидно, ваша голова занята чем-нибудь другим, а?

Через плечо Макки Стиви попыталась разглядеть, не появился ли там долгожданный курьер с лекарством.

— Да.

— Например, тем, какого дурака вы сваляли сегодня в Лобо-Бланко.

Она метнула в него разъяренный взгляд:

— Как обычно, мистер Макки, ваши формулировки грубы и вы неверно истолковываете факты.

— Судя по тому, что я слышал, все факты я истолковал правильно.

— Слышали? Так вас там не было? — Стиви изобразила сожаление. — Какая досада. Вы бы сполна насладились моим унижением.

Он улыбнулся, и морщинки на его загорелом лице проступили более явственно.

— Я от всей души предлагаю вам свое плечо. Можете выплакаться. Почему бы вам не пригласить меня в дом и не рассказать, что же такое с вами произошло.

— А почему бы вам не отправиться к черту? — Улыбка Стиви была просто ангельской. — О моем позорном падении вы сможете прочитать в статье своего конкурента.

— У меня нет конкурентов.

— А еще у вас нет совести, скромности, вкуса и таланта.

— Джадд присвистнул:

— Хоть вы и ударились головой сегодня утром, ваш паршивый характер от этого не изменился.

— У меня прекрасный характер. И я замечательно отношусь к окружающим, за исключением вас. Да и с чего бы мне притворяться? Я не лицемерка и не собираюсь делать вид, что обожаю журналиста, который пишет обо мне отвратительные статьи.

— Язвительность — это то, чего ожидают от меня читатели, — заметил Джадд. — Это моя фирменная примочка, если хотите. Так же как вот эта длинная белокурая коса — ваша. — Он погладил косу рукой, ненароком задев и грудь.

Стиви шлепнула его по руке и перекинула тяжелую толстую косу за спину.

— Я сегодня скрылась от журналистов. Как вы меня нашли?

— Я знаю, кому надо заплатить, чтобы получить любой адрес. А почему вы скрываетесь от прессы?

— Я плохо себя чувствую, мистер Макки. И у меня совершенно нет настроения с вами препираться. Если бы я знала, что это вы, ни за что не открыла бы дверь. Пожалуйста, уходите.

— Один вопрос.

— Нет.

— Почему вы потерями сознание?

— Всего доброго.

Стиви захлопнула дверь прямо перед носом Джадда, едва не прищемив полу его пиджака. На секунду она прислонилась лбом к прохладному дереву. Ну, надо же, Джадд Макки! И именно сегодня. Только вчера в его статье весьма ехидно упоминалось о ее участии в турнире.

«Нам остается лишь гадать о том, что модница Корбетт, которой недавно посчастливилось выиграть Открытый чемпионат Франции, наденет на этот матч. Чем она собирается поразить своих поклонников на сей раз? — писал Макки. — Жаль только, что ее удар слева не производит столь сильного впечатления, как сексуальные коротенькие юбочки».

С тех пор как Стиви вошла в число сильных игроков, Макки не прекращал нападок на нее. Если она побеждала, он утверждал, что ей повезло. Если проигрывала — подробнейшим образом анализировал все ее ошибки. В наблюдательности ему было не отказать. Именно поэтому Стиви ненавидела статьи Макки. Он ни разу не похвалил ее — ни как человека, ни как спортсменку.

В последнее время, однако, Макки чуть поутих: Стиви не давала ему повода злопыхательствовать. Она выигрывала. Только что — Открытый чемпионат Франции. Это вплотную приблизило ее к Большому шлему. Дальше будет Уимблдон. Уимблдон?

Обычно одно только это слово вызывало в ней радостное предвкушение. Сейчас же она ощутила лишь дурное предчувствие. Пожалуй, на сегодняшний день Джадд Макки — это наименьшая из ее проблем.

Машинально прижав ладонь к животу, Стиви пошла на кухню, чтобы налить себе чашку горячего чая. Иногда теплое питье помогало ей почувствовать себя лучше.

Она наполнила чайник и поставила его на плиту. В дверь снова позвонили. На этот раз Стиви, наученная горьким опытом, сначала посмотрела, кто там. Весь обзор закрывал пузырек с таблетками, который кто-то поднес к самому дверному глазку. Стиви открыла дверь.

Джадд Макки широко улыбнулся и потряс у нее перед носом пластиковой бутылочкой. Стиви испустила вопль ярости.

— Как вам это удалось?

— Пять долларов и обещание передать вам лекарство лично. Я выдал себя за вашего нежного и заботливого брата.

— И он вам поверил?

— Понятия не имею. Он взял деньги и умчался. Смышленый паренек. Теперь вы пригласите меня войти?

Вздохнув, Стиви отступила от двери, и Джадд проник внутрь. Несколько секунд они молча разглядывали друг друга. Несмотря на многолетнее знакомство, в основном заключавшееся в обмене колкостями, они в первый раз оказались наедине.