— Может, стоит выяснить у кузена Сесила, не собирается ли он жениться? Ходят слухи, что он ищет невесту, — вмешалась Каролина. Порция невольно сжалась, с ужасом вспомнив похожего на жабу кузена. Как-то раз он уже имел наглость предложить Эйдриану свои услуги, поклявшись при этом, что кулаками выбьет из Порции дурь.

Муж уставился на Каролину с не меньшим ужасом, чем ее взбалмошная младшая сестренка. Мысленно поздравив себя, Каролина с невинным видом захлопала глазами.

— А можно еще спросить у тетушки Мариетты, не нужна ли ей компаньонка, — предложила она.

Тут они наконец сообразили, что она попросту издевается над ними. Уютно устроившись на диване с Элоизой на руках, Каролина безмятежно разглядывала их перекошенные лица. И похоже, настолько увлеклась, что даже не замечала, как маленькая безобразница собирается порвать нитку безумно дорогого жемчуга, который Эйдриан преподнес Каролине на третью годовщину свадьбы.

Жиденький свет просачивался в комнату сквозь высокие стрельчатые окна гостиной. Порции удалось оттянуть неприятное объяснение на несколько часов — сначала под предлогом внезапно овладевшей ею слабости (для пущей убедительности в карете по дороге домой она даже изобразила обморок). Потом, когда он сдал ее с рук на руки поджидавшей их Каролине, плутовка разразилась слезами и рыдала до тех пор, пока Эйдриан не сдался. Однако она просчиталась — отсрочка только дала ему время, и он умело воспользовался этим, собрав всех остальных членов семьи и предоставив им возможность полюбоваться унижением девушки.

Вивьен, вторая сестра Порции, сидя в кожаном кресле возле камина, не спускала глаз со своих четырехлетних близнецов, а те, ничего не замечая вокруг себя, увлеченно играли в солдатики у ног матери. Ее всегдашнее хладнокровие и умение владеть собой давно уже вошли в легенду, и даже появление на свет сразу двух похожих как две капли воды дьяволят не смогло ее удивить. Согласно семейному преданию, когда повитуха показала ей второго малыша, Вивьен лишь слегка приподняла изящно очерченные брови.

— О, вы только подумайте — второй! — невозмутимо пробормотала она, в то время как ее стоически державшийся до сих пор супруг в глубоком обмороке рухнул на ковер.

Аластер Ларкин, которого, как бывшего полицейского, все в семье запросто именовали «Ларкин», устроился на подлокотнике кресла, в котором сидела его жена. Не говоря ни слова, он только время от времени машинально проводил рукой по ее светловолосой головке. Глядя на его сурово сжатые губы и крючковатый нос, придававший ему сходство с хищной птицей, кто-то, возможно, удивился бы, как подобному человеку удалось завоевать сердце такой ослепительной красавицы, как Вивьен Кэбот. Впрочем, достаточно было увидеть, какая нежность вспыхивала в его глазах, когда он смотрел на жену, чтобы получить ответ на этот вопрос.

Готовясь к неприятному разговору, Порция переоделась в темно-зеленое платье, унылый цвет которого, по ее мнению, должен был свидетельствовать о ее глубочайшем раскаянии. На шее ее вновь красовалась бархотка — на этот раз зеленая, в цвет ее платья. Устроившись на своем любимом диванчике, она кротко сложила на коленях руки, не сводя глаз сметавшегося по комнате зятя.

— Джулиан — мой брат! — свирепо напомнил он, бросив на свояченицу уничтожающий взгляд. — Поэтому вместо того, чтобы пускаться в эту авантюру, тебе следовало набраться терпения и ждать, пока я сам позабочусь обо всем.

— Именно этого я и боялась. Что ты сам позаботишься обо всем.

Эйдриан, скрестив руки на груди, молча разглядывал Порцию.

— Послушай, неужели ты и в самом деле решила, что я способен вонзить кол в сердце собственного брата, даже не дав ему возможности попрощаться с тобой?!

— Эйдриан… здесь дети, — приложив палец к губам, напомнила мужу Каролина.

Метнув в ее сторону раздраженный взгляд, Эйдриан молча направился к двери и дернул за шнур звонка. Прошло несколько минут, показавшихся всем вечностью. Потом за дверью послышались шаркающие шаги, и на пороге появился пожилой дворецкий Уилбери. Всякий раз, глядя на его изрезанное морщинами лицо, смахивающее на печеное яблоко, белые как лунь волосы и сгорбленную спину, присутствующие невольно гадали, сколько же ему лет. Выглядел он столетним старцем.

— Уилбери, дорогой мой, — обратилась к нему Каролина, — не могли бы вы забрать отсюда детей и присмотреть за ними какое-то время? Нам нужно поговорить.

— С радостью и удовольствием, миледи, — с немного старомодной почтительностью прошамкал дворецкий. — Всегда мечтал повозиться с детишками до того, как старуха с косой явится наконец, чтобы милосердно избавить меня от тяжких забот.

Сделав вид, что не замечает сарказма в голосе старика, Каролина ослепительно улыбнулась:

— Спасибо, Уилбери. Я знала, что вы мне не откажете.

Окинув взглядом копошившихся на ковре малышей, старик-дворецкий усмехнулся в усы.

— Я всегда любил детей, знаете ли, — пробормотал он. — Одно удовольствие смотреть на их замурзанные мордашки и липкие пальчики, которые оставляют жирные следы на каждой дверце, которую вы только что любовно протерли! — Словно в ответ на эти слова близняшки, прервав игру, вцепились в него, как пиявки. — Пошли, ребята! — пробормотал он. — На кухне вас ждет по кружке вкусного горячего шоколада!

Выпучив глазенки, мальчики вскочили на ноги и с гиканьем вылетели из комнаты. Уилбери, кряхтя, кое-как распрямил согбенную спину.

— Уилбюви! — запищала Элоиза. Кубарем скатившись с материнских колен, девочка запрыгала по комнате. Потом, обхватив обеими руками подагрическую ногу старика, подняла на него глаза и умоляюще захлопала длинными кукольными ресницами. — Я тозе хочу шоколаду!

С мученическим вздохом, протестующе скрипя всеми суставами, старик подхватил малышку на руки и направился к двери. Элоиза, весело щебеча, беспечно дергала старика за уши, называя его своей «лошадкой». Однако даже столь беспардонное обращение не заставило Уилбери утратить свою обычную невозмутимость. Только проходя мимо Порции, он чуть заметно ободряюще ей подмигнул.

Девушка спрятала улыбку. При мысли, что у нее в этом доме есть союзник, на душе потеплело. Впрочем, Джулиан всегда был любимчиком Уилбери. После того как Дювалье превратил Джулиана в вампира, Уилбери, единственный, с кем Эйдриан поделился этой тайной, помог своему хозяину превратить склеп Джулиана в покои, достойные принца. Позже, когда подросла Порция, именно Уилбери стоял на страже у дверей бального зала, пока девушка, вместо того чтобы отрабатывать трудные танцевальные па или заучивать наизусть французские глаголы, упражнялась там в стрельбе из арбалета и владении осиновым колом, а после безропотно убирал осколки разбитых ваз.

Дождавшись, когда Уилбери унесет Элоизу из комнаты, Эйдриан снова повернулся к девушке.

— Вероятно, мне некого винить кроме самого себя, — со вздохом проговорил он. — Я должен был с самого начала догадаться, что ничем хорошим твое увлечение Джулианом не кончится.

— Послушай, тебе больше не о чем тревожиться, уверяю тебя, — решительно заявила Порция. И слегка покраснела, вновь почувствовав на губах обжигающий поцелуй Джулиана. — Ты с самого начала был прав, признаю. Джулиан очень изменился. Он уже не тот человек — вернее, вампир, — которого я знала когда-то. — Она опустила голову, старательно избегая проницательного взгляда Каролины. Хотя они с Вивьен в детстве были очень близки, именно Каролина всегда обладала умением безошибочно читать в ее душе.

— Что именно он сказал, когда ты обвинила его в недавних убийствах? — Не в силах сдержать любопытство, Ларкин наклонился вперед. Глаза его сверкали. — Заявил, что знать об этом не знает? Или признался во всем?

Собственно говоря, ни то ни другое, спохватилась Порция. И помрачнела, поскольку это означало, что Джулиан что-то скрывает. Возможно, он пытается кого-то защитить, предположила она, но кого? Себя? Или кого-то другого?

При мысли о том, что придется лгать, Порций стало тошно. Сжав кулаки, она решительно встретила испытующий взгляд Ларкина.