Она хотела боли от его любви и, получив эту боль, обрела свое предназначение.

Боль выбросила Сигурда в реальность. Нельзя сказать, что эту реальность можно было предпочесть тому, что он, как ему казалось, пережил за прошедшие дни. Но, по крайней мере, это был реальный мир, на который он мог влиять, а не выдуманный, навязанный ему неизвестно кем.

Галлюцинации исчезли в тот момент, когда пришла боль. По мере того как кровь текла по его ноге, в сознании юноши таяли образы Исландии, Эльзы, Гернота и Лили.

Сигурд закричал — не только от нестерпимой боли в ноге, но и потому что с пришедшим прояснением разума он вспомнил, что родители и сестра были мертвы. Они все были мертвы. Он нашел их тела. Исландия пала, а Вульфгар был жив.

Сигурд выпустил из рук меч, и тот упал на пол грязной, тускло освещенной пещеры. Принц зябко повел плечами: здесь дул холодный ветер. Он обеими руками сжал края зияющей раны, которую сам себе нанес, и заметил, что разрез скрыл шрам, оставшийся у него после кораблекрушения. Отсутствие этого шрама и взбудоражило Сигурда в мороке.

Боль и потеря крови были слишком сильными, чтобы юноша в этот момент мог заниматься чем-то другим, кроме себя. Разорвав левый рукав рубашки, он перевязал ногу, и грубая ткань мгновенно пропиталась кровью.

В этот момент Сигурд услышал шелест голосов. Убрав руку от раны, которая нестерпимо болела, он огляделся по сторонам. Память постепенно возвращалась к нему. Он пришел в этот лес в поисках золота нибелунгов — это было последнее, что помнил Сигурд. А потом… потом он оказался в Исландии.

Но это был обман! Морок!

Нибелунги обманули его, увели в мир иллюзий, где не нужно было бороться, где исполнялись все желания и мечты. Это была жизнь, в которой он не нуждался в золоте.

Но ему помог волк.

Только сейчас Сигурд заметил, что едва держится на ногах, и прислонился спиной к стене пещеры, чтобы не упасть. Затем он провел рукой по лицу. У него выросла борода. Не щетина. Борода. Значит, слабость его тела вызвана не тем, что он нанес себе рану. Все дело в голоде, жажде и усталости. Сколько же времени нибелунги дурачили его?

Их задумка была совсем не плоха — Сигурд жил бы во сне до тех пор, пока его тело в реальном мире не угасло бы от истощения. Но нибелунги просчитались, и он снова был свободен в своих решениях и поступках.

Лесные духи, заметив это, злобно шипели, летая вокруг принца. Они били его, но их удары были ударами бестелесных созданий. В своем неистовстве нибелунги извергали проклятия и обвиняли друг друга в провале задуманной ими расправы над непрошеным гостем. А затем они все вместе набросились на него! Эти бесплотные тени запрыгнули на юношу и начали танцевать в его ушах, скользить под ногтями, извиваться под веками. Их мысли казались ударами ветра, бросавшими тело Сигурда из стороны в сторону.

—  Зииигфрииид… Зииигфрииид… Зииигфрииид…

Произнося это имя, они словно выплевывали его. Принц бешено молотил руками по воздуху, но его тело не встречало никакого сопротивления.

—  Зииигфрииид… Зииигфрииид… Зииигфрииид… Зииигфрииид…. Зииигфрииид…

Сигурда затошнило. Если бы в его теле оставалось еще хоть что-то, его бы вырвало. Внезапно пальцы принца свело судорогой, а под ногами поднялась пыль — это нибелунги все вместе приподняли его над землей. Им не было позволено так поступать с ним, но ярость оттого, что Сигурд вырвался из придуманного ими сна, придала лесным духам невиданную силу.

—  Умриии здееесссь… умриии сегодняяя… умриии сейчааас…

Они смеялись ему в лицо, шипели в его ушах, щекотали язык, и разум юноши стал постепенно затуманиваться. Голова склонилась набок, а изо рта потекла слюна. Ясные мысли вскоре угасли, и остался только черный вихрь, пустой и пьянящий. Сигурд жаждал этого вихря, жаждал покоя, вечного забвения.

— Нет!

Его руки нашли рану на ноге, сдвинули пропитанную кровью повязку и с силой впились в плоть. И снова морок нибелунгов отступил. И снова боль вернула Сигурда Исландского к реальности и к себе самому. В тот же миг нибелунги отпустили его и он упал на землю. На какое-то время наступила тишина, и Сигурд услышал, как кровь стучит у него в ушах, почувствовал пульсирующую боль в голове.

Больше ничего не было.

Дыхание Сигурда стало ровным и тихим. Он ощущал под собой землю, вдыхал гнилостный запах леса, чувствовал дуновение ветра на своей руке, там, где он оторвал рукав рубашки. Усы щекотали ему губы.

Он был сам собой. И он был властелином своего тела.

— Я Сигурд Исландский, — выдохнул он. — И я Зигфрид Ксантенский.

—  Уходиии… уходиии… уходиииуходиииуходиии…

В голосах слышались злоба и презрение, но Сигурд уже понял: нибелунги, желавшие его смерти, пребывают в смятении. Уже то, что они отпустили его, было доказательством их бессилия.

В слабом свете, проникавшем в пещеру, он разглядел на земле драконью чешую и человеческие кости. Он даже представить себе не мог, сколько трагедий разыгралось здесь…

— Вас защищал дракон, — тихо произнес Сигурд, скривившись, потому что каждое его слово отдавалось болью в теле. — И все же… мой отец… вышел победителем. Что вы можете противопоставить мне?

—  Зооолотооо… Нет счастьяяя… Зииигфриииду…

Сигурд медленно поднялся на ноги, стараясь щадить раненую ногу.

— Мой отец победил дракона. Он стал легендой. Золото сделало его принцем, а затем королем. Он получил женщину, которую любил, и королевство Ксантен. А в конце концов — меня.

—  Цееенааа… прокляяятиеее… смееерть…

Сигурд сплюнул на землю кровь.

— Это золото давно оплатили, и платил не только мой отец. Целые королевства пришли в упадок из-за ваших сокровищ!

Хор голосов сделался тише, и Сигурд почувствовал неуверенность духов. Эта мысль удивила его самого. Разве не заплатил его отец сполна за это золото? Он победил дракона и умер. А если золото уже оплачено, то оно по праву принадлежит его сыну.

—  Зооолотооо… нашшше зооолотооо… не принадлежит люююдям… никогдааа…

— Так отнесите его туда, где его не найдут. В место, которого нет даже в легендах. Но не называйте место и цену, которую нужно заплатить, если вы не ищете тех, кто бросит вам вызов!

—  Нашшше зооолотооо… нашшша ценааа… так и не оплаченааа…

Сигурду стало ясно, что нибелунги повторяются и что слухи о золоте были для них жестокой игрой. Он заставил себя пройти несколько шагов и очутился в глубине пещеры, откуда исходило какое-то сияние. Юноша подозревал, что именно там и были спрятаны сокровища.

Некоторые нибелунги злобно зашипели:

—  Новаяяя кражжжа… новоеее проклятиеее… новаяяя боооль…

Сигурд устало отмахнулся. Ему было плохо.

— Все это глупости. Золото, которое вы потребовали вернуть, вам не принадлежало. Оно было справедливой платой за то, что совершил мой отец. Вы не имеете права держать его у себя, а вот я имею право требовать его возвращения.

Он нашел золотой фонтан, вся земля вокруг которого была усеяна золотом, так что от блеска этих сокровищ болели глаза. Тут были драгоценные камни и монеты, украшения и оружие, и все это сверкало и переливалось, отражая мерцание воды.

Сигурд вырос принцем, и сокровища привлекали его не из алчности. Он не был жадным и не испытывал радости, оттого что мог взять все это золото. Благородные металлы были средством достижения цели, давали возможность расправиться с Вульфгаром и освободить Исландию. Сигурду вовсе не хотелось купаться в золоте и при этом визжать от радости.

Он сунул голову в фонтан, чтобы свежая вода остудила его мысли. Сигурд понимал, что у него слишком мало времени. Его тело ослабело, а впереди ждала большая работа. Принц заметил несколько предметов, разложенных перед ручьем. Там было что-то вроде шлема и бокал с густой жидкостью, похожей на кровь. Накидка, кинжал, корона. Кольцо.

—  Забирай это всеее… забирай это всеее…