Я вытащил синтетический чехол из шкафа и расстегнул молнию. Погладил мощные «плечи», дотронулся да шкива. Собственно говоря, благодаря луку я и получил своё нынешнее прозвище, широко известное в узких кругах от Новгорода на севере и до Новгорода на юге. А может и дальше… Не знаю, дальше я просто не ходил.

А «боевое имя» мне дал один из первых официальных, так сказать, Следопытов, Дед Егор. Как-то, на следопытских посиделках на Валдае в двадцать третьем году, (это если по-старому считать, и одиннадцатом после Тьмы), у костра докопался ко мне один молодой да борзый. Насчёт молодого это я сейчас говорю, а тогда он меня года на четыре старше был. Лет двадцать этому Зорро было. «Старики» тогда, его кликуху узнав, смеялись долго, и я услышал случайно, как Дед Егор другому говорил: «Сопляк и салага. Ставлю патрон против гранаты, что он никуда ещё не ходил!»

Так вот, Зорро этот, заметив, как я стрелы свои собираю (а они у меня тогда простые были, деревянные), насел на меня с дурацкими шутками, мол, что этими занозами много не навоюешь. И всё «помпой» свое понтовой размахивал, дятел. «Рысь» [11]— штука экзотическая и, как мне знающие люди потом объяснили, ничем обычный дробовик не превосходящая. РМБ — да, удобная вещь для боя накоротке, а «гражданка» — так себе. Ну и доразмахивался этот парень до дуэли. А дуэль «по-следопытски» проходит так: секунданты выбирают квадрат на карте (обычно не очень большой — километр на километр), двое уходят, а возвращается один. Иногда по нескольку дней дуэль может длиться. Самая длинная, о которой я слышал — восемь дней! Но там два ветерана рубились, и квадрат пять на пять был.

В общем, когда Егор, что моим секундантом быть согласился, этого Зорро нашёл, у того две моих «занозы» было: одна правую руку к стене разрушенной дачи пришпилила, а вторая через кадык прошла. Егор головой покачал и остальным бросил:

— У Занозы занозы что надо!

Отобрав оружие и боеприпасы, я сложил их в углу и принялся комплектовать разгрузку и рюкзак. Заказчик меня кормить должен. Так правила гласят, но уж больно он в этот раз «мутный», так что свой паёк не помешает. Поэтому килограммовый пакет пеммикана [12]я сунул в рюкзак, а пакет поменьше, граммов на триста — в один из карманов разгрузки.

Жена Яна такой готовит, что я бы его и так ел, да растолстеть боюсь. Берёт она только самое свежее мясо, причем вырезку без жира, жил и пленок, через мясорубку прогоняет и сушит затем фарш этот тонким-тонким слоем на противне. Потом фарш этот в тонкий порошок растирает в кофемолке. Тем более что агрегат есть, а кофе — нет. Если раз в год цикорий сделают и то хорошо, хотя раньше, говорят, его все по утрам пили. Первый из трёх основных ингредиентов пеммикана готов!

Затем приходит череда фруктов. Раньше, мне люди рассказывали, и изюм туда клали и курагу, но теперь это товар дорогой, привозной. И мы своим, местным, богатством обходимся: черносливом, яблоками да ягодой сушёной. Я Маринкин пеммикан за обилие малины, например, люблю.

Потом берёт она топлёное сало, причём не «нутрянку», а именно подкожное, настоящее и с остальными компонентами смешивает. Для меня она специальный готовит, как Янек его в шутку называет «сало обезжиренное». Солит и прессует.

Прессовка — это своя морока, чаду от неё! Хорошо, что обычно это зелье на год вперёд готовят.

Во дворе временные очаги делаем, на них противни здоровенные, рассыпаем на сковородках слоем в пару сантиметров пеммикан. Крышками накрыли — и вперёд. Сложность в том, чтобы не перегреть продукт. Больше семидесяти градусов — и всё, пропало дело! Нет, питательность никуда не девается, но вот вкус! Ремень молотый с ягодным привкусом есть не пробовали? А очень похоже получается… Тут ведь главная проблема в том, что греть пару дней надо. Один рационализатор в Валдае баню для этого дела приспособить попытался… Бывал я в той бане… Ощущение, как будто тебя в масле запекают! Так что, хочешь, не хочешь, а пару дней хорошему «повару» на улице провести приходится.

В «разгрузку» я положил немного другой пеммикан, с орехами. Он такой сытный, что пару раз куснул — и день есть не хочется! Так что при самом плохом раскладе только его мне дней на пять, а то и на неделю хватит.

Воды я не слишком много обычно беру — литра четыре, не больше. Два литра в заплечной «поилке» и две фляжки.

Теперь настал черёд лекарств. Открыв металлический ящик, я переложил четыре оранжевые плоские коробочки в рюкзак, и ещё по одной сунул в карманы штанов. Срок годности у них давным-давно закончился, но где ещё взять противорадиационное и промедол? Я удачно купил сотню таких аптечек, отдав всего по рублю за штуку. Сейчас их по «трёшке» продают, но это если найдёшь. Говорят, где-то за Уралом несколько лет назад запустили фабрику, на которой лекарства делают, и что, мол, скоро они подешевеют. Кому как, а по мне так байки всё это, и пока своими глазами новые аптечки не увижу — не поверю.

Разместив барахло в карманах жилета и рюкзаке, я занялся главным для этого похода — электроникой. Две рации: одна попроще и поплоше — что б на виду висела, другая, в герметичную коробку спрятанная, в рюкзак, для личных надобностей. Микрофон направленный и наушники с рекордером к нему, две видеокамеры, карманный комп… Тут главное — всё это получше запрятать, что бы у «дубовских» вопросов ненужных не возникло.

Из одежды взял традиционную для Следопытов «горку», флиссовый жилет ну и белья по мелочи — весна уже вступила в свои права и особо утепляться нужды нет.

Закончив собираться и убрав ненужное обратно в шкаф, я снял с верхней полки небольшой кожаный чехол. Там моя память. Вытащил из футляра тоненький альбомчик.

С первой страницы мне улыбалась молодая счастливая семья: кудрявая стройная женщина стояла в обнимку с мужчиной, на плечах которого сидел хохочущий светловолосый мальчишка лет трёх. Мама и папа. И я.

В путь выехали сразу после рассвета. Поскольку первые полсотни километров были хорошо знакомы, Дуб пригласил меня в свою машину.

«Не обманул, барыга!» — подумал я, залезая в практически новый «Тигр» [13]— машину мало того что редкую, но ещё и невероятно полезную для нашего дела. В первую очередь — своей грузоподъемностью и проходимостью, как-никак подвеска у неё от бронетранспортёра. Даже по вспаханному полю не едет, а летит! Во вторую — тем, что большинство из подобных машин, что я за свою жизнь видел, были бронированы, ну а в третью — тем, что комфортнее они «молотка». В американском «хамви» (он же — «хаммер», который многие по созвучию называют «молотком» хоть и английское название ничего общего с этим ударным инструментом не имеет), идёт туннель трансмиссионный и при огромных внешних размерах внутри тесновато, а в нашем мастодонте, как говориться: «хошь стой, а хошь — пляши!» Причём у Дуба — хитрая, явно на заказ изготовленная версия — бронированная армейско-полицейская модификация, а не выхолощенный гражданский вариант, но с четырьмя боковыми дверями и комфортабельными креслами во втором ряду. Прикрывала нас, соответственно, броня как минимум по третьему классу. Естественно, если какой затейник решит по нам из «граника» жахнуть, то, что третий, что пятый классы — это плоскопараллельно будет. Но будем надеяться, что таких богатеев нам на пути не встретится. Сколько добра мой наниматель за такую машину отгрузил и представить страшно!

Колонна наша состояла из двух «тигров» и одного тойотовского джипа, неплохо подготовленного народными умельцами для приключений в «сельской местности». Головная машина взревела дизелем и вырвалась вперёд на пару сотен метров, что совершенно правильно — разведка должна быть обязательно, даже если ты путешествуешь на таких замечательных машинах!

— Ну, Игорь Васильевич, давай планы строить! — начало разговора было таким непривычным, что я с трудом сдержался, чтобы не вытаращиться изумленно на «клиента»! Точнее не начало, а то, что обратился он ко мне по имени-отчеству. Обычно так со Следопытами не разговаривают. И мне ещё одна головная боль — сиди теперь и думай, то ли он осведомлённостью своей хвастался, то ли это манера у него такая — в подражание чинушам прошлого. И отец, и друзья его рассказывали как-то, что в определённых кругах очень такая манера была популярна до Тьмы.