Об этом вспоминает сам Греков:

«В мастерской Франца Алексеевича Рубо я начал знакомиться с баталией и с панорамным искусством вместе с Авиловым и Добрыниным. Мы работали в качестве помощников Рубо по реставрации».

Вскоре, в 1908 году, в Петербург привезли панораму Франца Алексеевича Рубо «Оборона Севастополя» и опять учитель приглашает талантливого ученика в числе прочих принять участие в установке этого грандиозного холста и в списывании его с предметным натурным планом. 15 метров по высоте и 115 метров по длине — вот размер холста.

Вступление полка им. Володарского в Новочеркасск.

Мастерство Рубо потрясло Грекова до глубины сердца. Он решает посвятить свою жизнь созданию произведений этого увлекательного жанра. Его душа художника-баталиста была разбужена, и отныне он посвятит себя этой теме.

Но путь любого большого художника не бывает усыпан одними розами. Так и у студента — настала пора писать диплом, но, как назло, Рубо выполнял очередной заказ и отсутствовал.

Тут еще раз сказалась крепкая натура Грекова.

Он храбро выбрал тему для диплома — «Пугачев». Учитывая время -1911 год, это было рискованно. И все же мы видим эскиз будущей картины — Пугачев с группой товарищей мчатся по предвечерней дикой степи. Сумрак. Гулко звенят копыта. Впереди долгий нелегкий путь. Над мглистой далью — зловещее марево…

Весь холст напоен энергией движения, романтикой исторической были.

Но картине не суждено было увидеть конкурса… Кто-то из друзей все же уговорил художника не воскрешать образ крамольного вождя. Греков пишет еще два варианта, но они при всех своих достоинствах чем-то не устраивают художника, и он едет к отцу на Донщину, где и находит наконец тему, ставшую окончательной для конкурса. Он временно отходит от батального жанра и пишет саму тогдашнюю крестьянскую жизнь, со всеми ее невзгодами, во всей горькой неприукрашенной правде.

«Волы в плугу». Быт трудового казачества. Полдень. Три пары волов согнулись под невыносимой тяжестью ярма. Зной. Пыль, жара…

22 декабря 1911 года Греков получает диплом и звание художника.

Греков сразу после диплома начинает энергично писать картину за картиной. Вот что вспоминает он:

«… Когда я должен был из мастерской выйти в жизнь, для накопления опыта и знания, я располагал для работы только одним годом, который принес мне некоторый успех и ободрил меня на моем художественном пути. Я получил на Весенней выставке в Академии художеств две премии. В 1912 году Академия художеств с Весенней выставки назначает мою картину

Хутор Шаблиевка.

«На Выборгской стороне» на международную выставку в Мюнхене. В этом же году приобретают мою картину с выставки в Лондонский городской музей. Но в это время я должен был отбывать воинскую повинность…»

Быстро промелькнуло время военной службы, и вот сразу по демобилизации Митрофан Борисович получает заказ на картины из боевой жизни.

Кровопролитные бои, стремительные атаки, смертельные поединки с врагом. Все это выписано сдержанно, сурово, без ложной аффектации.

Окончив этот серьезный труд, художник вновь едет на родину, на Дон, а оттуда — на Кавказ, который давно привлекал к себе Грекова. Но судьба вмешалась в творческие мечты и планы живописца.

«В 1914 году, — вспоминал художник, — по первой мобилизации я попадаю нижним чином на германский фронт и на много лет лишаюсь возможности заниматься живописью». В 1915 году Грекова отзывают в гвардейский Атаманский полк, где он раньше служил вольноопределяющимся. Вскоре полк выступил на фронт.

В боевом приказе было сказано: «…Близится час нашей встречи с врагом. Ваши предки под командой славного атамана Платова 100 лет тому назад удивляли мир своими действиями на полях брани».

… Прослужив в нижних чинах, он постиг всю жестокую правду первой мировой войны. Находясь в гуще солдат, будучи в самом котле страшных сражений, видя стонущих от смертных ран и погибающих товарищей, Греков мужал и креп как гражданин и художник.

Он ощутил весь ужас газовых атак и артобстрела врага…

Все, все примечал зоркий глаз художника, и походный альбом, с которым он не расставался, доносит до нас опаленную войною землю, израненную окопами и воронками, сгоревшие деревни и образ русского солдата.

Рисунки мастера отличала правда реалиста. В его эскизах бой — это труд, кровавый, тяжкий. Это не залихватский парад, который иногда изображали присяжные живописцы.

Греков набирает бесценный материал для будущих композиций, правдивый, терпкий, порою жестокий. Первые холсты, созданные в пятнадцатом и шестнадцатом годах, рисуют картины боевой жизни во всей их страшной наготе.

Тачанка.

Вскоре хворь надолго укладывает молодого художника. А в марте 1917 года Грекова по состоянию здоровья увольняют из действующей армии… Годы, проведенные на фронте, сформировали духовно Митрофана Борисовича. Он зримо ощутил всю бессмысленность этой войны, и кисть мастера, соприкоснувшись с истиной, возмужала, стала крепче и суровее.

Назревалр рождение новой эпохи в жизни России…

Греков, приехав на Дон, оказывается в кольце контрреволюционных войск атамана Каледина.

Вот горькие строки, написанные живописцем:

«Семья моя в то время жила в деревне, на родине в Донской области, куда я поехал, стремясь после длительного перерыва пописать с натуры. Но вскоре развиваются события, которые отрывают меня от работы. Против фронтового правительства Подтелкова, опираясь на пришедших немцев, поднимаются контрреволюционные силы. Проехать в Петроград, куда я предполагал вернуться после работы, уже было невозможно».

Наконец мастеру удается уехать в Ростов-на-Дону, но и здесь было не слаще. За время существования белых на юге ни о какой художественной жизни говорить не приходилось.

Конечно, он не был революционером-профессионалом, понимающим все пружины действующих сил, но талант, зоркость дали понять художнику трагедию Дона, ярко описанную Шолоховым. Поэтому, когда наступила пора и черные силы антинародного движения бежали, кисть и палитра Грекова были совершенно готовы к отображению классовых боев.

Однако в чуткой душе художника уже жила мечта — прославить подвиги молодой героической Первой Конной. Картины Грекова «Стремительный натиск» и «Красноармейцы врываются в станицу, занятую деникинцами» — это уже новь!

Здесь он полностью дает волю своему мастерству баталиста. Динамика, колорит, ракурс — весь свой недюжинный опыт вложил живописец в эти небольшие по размеру, но очень объемные по смыслу полотна. Свои. Родные. Освободители…

Вот смысл картин. В них светит жаркое южное солнце, пылают яркие краски. Образы красных бойцов суровы и мужественны.

1920-й. Части Красной Армии на подступах к Новочеркасску. Наступает конец власти белых. Паника в стане врага.

Предлагают бежать за рубеж и Грекову. Вот что рассказывает художник о тех днях:

Трубачи Первой Конной армии.

«Но вот приближался фронт гражданской войны. Шла агитация, что большевики всю интеллигенцию уничтожают. Многие учителя пошли отступать пешком за бегущими на юг белыми. Я не хотел соединять свою судьбу с теми, от кого я всю жизнь видел только оскорбления и унижения. И по убеждениям, и по взглядам я не был с ними, и я никогда не верил в движение белых. Я решил остаться…»

Никогда он не забудет ночь на 7 января 1920 года, когда лава красной конницы на плечах врага врывается на пылающий мост, не забудет, как зловеще дымят на белом снегу неприятельские танки… Через пять лет все это найдет свое блестящее пластическое выражение в известном всем полотне.