Но все остальные эмоции заглушало одно ясное желание: пережить все это снова.

— Кофе? — Молодой человек слегка тряхнул головой, отгоняя дурман и стараясь вернуться к реальности. — О чем ты, черт побери?

— Мы же заказали кофе, — напомнила Терри, — и попросили принести сюда, в мой номер. Официант придет с минуты на минуту, нам надо вернуть себе пристойный вид.

Девушка уже успела поправить кофточку и взяла с комода расческу. Она представляла собой спокойствие и порядок, когда ему хотелось безумства и буйства страсти, хотелось утратить контроль над собой и броситься в водоворот желания, в пучину экстаза.

— Нет.

Терри замерла с расческой в руке, ее округлившиеся глаза смотрели на него с изумлением и замешательством.

— Что?.. — начала девушка, но договорить не успела. Джио схватил ее, со всей силы прижал к себе и впился ей в губы яростным поцелуем.

И в мгновение ока мысли у нее снова завертелись, закружились, словно в безумном калейдоскопе. Терри уже не могла размышлять или сопротивляться, даже если бы в номер вбежала целая толпа официантов. Она отдалась каждому движению Джио, ощущала только его прикосновения, его ласковые губы и свое собственное желание, клокотавшее в мозгу, пульсировавшее внизу живота. Желание, которое он пробудил и только он мог унять.

На этот раз губы у него были одновременно твердыми и мягкими, гневно требовательными, а потом вдруг удивительно нежными и чувственными, его руки скользили по ее волосам, не давая отступить или увернуться.

Пальцы Терри сжали напряженные мышцы его плеч, ноги вдруг стали ватными, и девушка забыла обо всем на свете, поплыла по течению этого бескрайнего океана страсти, отдаваясь на милость бурных волн, уносивших ее в неведомые дали.

Стук в дверь прозвучал, когда сердце ее выбивало бешеную дробь. На какое-то мгновенье этот звук показался ей инородным, чужим и очень громким и неуместным. Он мешал, отвлекал от главного. Но стук повторился, и на этот раз к нему добавилась какая-то пронзительная высокая нота, нарушившая хрупкую целостность момента и настроения.

Джио зло пробормотал несколько отрывистых слов по-итальянски, обдав ей губы горячим дыханием, резко отпустил ее и пошел к двери.

Брошенная столь внезапно, Терри пошатнулась, потеряла равновесие и неловко села на кровать. Перед глазами плыла неясная дымка. Словно в замедленной съемке, девушка смотрела, как Джио в два размашистых шага пересек номер, распахнул одной рукой дверь, а другой шарил в кармане в поисках телефона.

Она все еще пыталась привести мысли в порядок, когда он ткнул пальцем в столик, указывая, куда поставить поднос с кофейником и чашками, сунул в руки ничего не понимавшего официанта довольно щедрые чаевые и подтолкнул его к двери одним плавным движением. А потом вернулся к по-прежнему истошно верещащему сотовому.

— Si.

Очевидно, ему позвонил кто-то, с кем он хотел поговорить, так как лицо у него внезапно и моментально изменилось: твердые черты вдруг смягчились, под густыми черными ресницами, в глубине темных глаз загорелись какие-то новые огоньки, по губам невесомой бабочкой скользнула легкая улыбка. Сердце у девушки нервно дернулось, дыхание перехватило.

Джио говорил по-итальянски быстро и эмоционально, так что она сумела разобрать лишь одно слово, промелькнувшее в его речи несколько раз, но это слово застряло в голове и не давало покоя.

Cara, сказал он, cara mia. Дорогая моя. Терри показалось, что ее грубо, наотмашь ударили по лицу, а потом плеснули ледяной водой на кожу, разгоряченную страстью', сжигавшей их обоих всего минуту назад.

Она опять перевела вопросительный взгляд на лицо Джио, заново разгадывая его. Ощущение пустоты, разраставшееся в груди, терзало. Как будто ее поманили чем-то сказочно приятным и необычным, а потом отняли перед самым носом. И от этого становилось больно и обидно.

Девушка ждала, пока он уберет сотовый, потом не выдержала и прямо задала вопрос:

— Ты женат?

Джио замер, не закрыв телефона.

— Женат?

Что-то в его тоне и взгляде насторожило и обеспокоило Терри. Сердце застучало нервно, то и дело сбиваясь с ритма.

— Я все слышала! Ты назвал… ты сказал cara. Я мало понимаю по-итальянски, но это слово мне известно. Cara значит «дорогая»… Дорогая! — расстроенно повторяла ошеломленная девушка. И кого же ты так назвал?

— Это не твое…

Серебристый телефон с хлопком закрылся. Джио не закончил фразы.

— Мою невестку, — неожиданно признался он. Слова прозвучали холодно, они падали, как осколки льда во внезапно заледеневшем воздухе. — Синьору Мэган Санторино. Она жена моего сводного брата Цезаря. Ты мне не веришь? Вот… — Он бросил сотовый на кровать, тот скользнул по бело-голубому покрывалу и очутился рядом с рукой Терри. — Позвони по последнему номеру и убедись сама. Надо нажать кнопку…

— Мне не нужна никакая кнопка! — отрезала девушка, оскорбленная ненужными объяснениями и чрезмерным усердием в попытке оправдаться. — Я не собираюсь никому звонить! Я… я тебе верю!

Да и как иначе, если в его глазах полыхала ярость, тело напряглось.

— Джио… я верю тебе. Прости, пожалуйста, я не хотела…

Несколько бесконечно долгих секунд он смотрел ей в глаза, плотно сжав побелевшие губы. Наконец он запустил руки в черные волосы и медленно кивнул.

— Ладно. — Голос у него слегка смягчился, но все же не утратил резких ноток. — Хорошо.

«И это все?» — подумала Терри. Она уже не была уверена, что способна делать вид, будто ничего не произошло, эта маленькая яростная словесная дуэль заставила ее задуматься, продемонстрировала, как мало она знает об этом человеке.

А еще схватка показала ей иного Джио — пугающего, жесткого, столь непохожего на изысканного, обходительного, очаровательного мужчину, с которым она ужинала в ресторане. Показала блестящего юриста, который этим утром выступал в суде по делу о крупной финансовой афере — и победил. В эти несколько обескураживающих секунд Терри увидела Джованни Карделлу, представителя обвинения, в деле и, честно признаться, потеряла присутствие духа.

— Она на седьмом месяце беременности.

Терри вздрогнула: он говорил так, словно мгновенье назад между ними ничего не произошло, а если и произошло, то было им тут же легко забыто.

— Кто?

— Мэган. В мае у нее родится первенец, а она уже теперь огромная, как слон. Такая смешная. Она звонила пожаловаться на жару.

— На жару?

Девушка перевела взгляд на окно, за которым, в соответствии с обычной переменчивостью английской весны, зарядил дождик. Крупные капли бились о булыжники мощеного двора, пузырясь на лужах и обещая долгое ненастье.

— Сицилийский климат очень отличается от английского.

— Да… безусловно.

В ее крови уже опять клокотало пламя, в висках стучало. Терри вдруг поняла, что события начали развиваться с такой стремительностью и непредсказуемостью, каких она никак не ожидала и уж тем более не хотела. Она так глубоко увязла, что отступить, убежать казалось немыслимым. Поздно, подсказал неумолимый внутренний голос.

— Ну что же, наш кофе принесли, — сухо пробормотал Джио. Он махнул рукой в сторону столика, на котором стоял поднос с прелестным чашечками и блюдцами из тончайшего фарфора и серебряным кофейником. Официант принес еще и коньяк, который теперь призывно поблескивал янтарным светом в пузатом хрустальном графинчике. — Хочешь кофе, Тереза?

У него в голосе появилась хрипотца, заставившая ее встрепенуться, некая нотка, походившая на приглашение, на обещание будущего, на начало, а не на конец.

— Нет, — прошептала девушка низким, но уверенным голосом, — скорее нет, чем да.

Все, чего она хотела, было написано у нее на лице, горело яркими буквами в глазах, в испуганном, но не дрогнувшем взгляде, устремленном на него.

Джио сделал глубокий неровный вдох и медленно кивнул, потом шевельнулся, положил ей руки на плечи и притянул к себе.

— Тогда иди сюда. — Музыкальные интонации его акцента придавали каждой фразе невыразимую красоту. — Иди ко мне, belezza, давай закончим то, что начали.