В результате шведские дипломаты 30 августа 1721 года подписали мирный договор. По имени финского городка, где шли переговоры, договор назвали Ништадтским. Отныне этот договор закреплял за Россией и документально территории, которыми она владела de facto. С русской стороны его подписали Яков Брюс и Андрей Остерман. По Ништадтскому миру Россия получила Эстляндию с Ревелем (Таллинн) и Нарвой, Лифляндию с Ригой, Ингерманландию с Петербургом и Кронштадтом, часть Карелии с Выборгом и Кексгольмом и острова Эзель и Даго.

С. А. Чистякова так описывает события, связанные с подписанием мира между Россией и Швецией, приводя и главные условия мирного договора: «Петр находился на Лисьем носу в своем загородном доме Дубках, так прозванному по дубовой рощице, посаженной самим Петром. Здесь он встретил капрала гвардии Обрезкова, скакавшего к нему из Ништадта с радостной вестью о заключении мира. Царь, не подозревая содержания пакета, распечатывает и читает письмо Остермана, который извещает о заключении мира и извиняется, что посылает подлинный трактат, только что подписанный, перевести которого не успел, и спешит уведомить царя, чтобы кто-нибудь другой не проведал о мире раньше. Так как мир состоялся не на тех условиях, на каких царь намеревался заключить его, то для яснейшего уразумения дела прилагалось краткое извлечение из статей мирного договора. В конце письма Брюс и Остерман поздравляли царя с счастливым окончанием долгой и изнурительной войны, в которой он выказал столько твердости, храбрости и понес столько трудов. Подписались „Вашего царского величества всенижайшие рабы – Яков Брюс, Андрей Остерман. Августа 30 дня в четвертом часу пополудни“.

Ништадтский договор состоял из следующих статей: 1) Вечный и неразрывный мир заключен между царем русским и королем шведским и их преемниками. 2) С той и другой стороны полная амнистия; из нее исключаются только казаки, последовавшие за Мазепой. 3) Все неприятельские действия прекращаются в четырнадцатидневный срок и еще скорее. 4) С шведской стороны уступаются в полное и в вечное владение и неотъемлемую собственность России: Лифляндия, Эстляндия, Ингрия, часть Карелии с дистриктом Выборгского лена, со всеми принадлежностями, правами и доходами. Эти области должны быть присоединены к русскому государству и должны навсегда остаться за ним. (Последнее условие русские уполномоченные включили, чтобы устранить претензии Польши. – В. Б.) 5) Царь возвращает Швеции завоеванную им Финляндию, кроме той части, о которой говорено было выше. Сверх того царь обещается заплатить королю два миллиона ефимков. 6) Жители провинций, уступленных России, пользуются теми же правами, какие имели при шведском владычестве. Церкви и школы остаются в том виде, как были под шведским правлением; исповедание веры свободно. Кроме того, жителям потерпевших от войны областей обещали вернуть их имущество, военнопленных освободить без выкупа и т. п.».

Заключение мира со Швецией было триумфом Петра I, итогом его многолетних и многотрудных ратных дел. Оно отмечалось в Москве и Петербурге с необычайной торжественностью и пышностью.

22 октября Сенат поднес Петру титулы Императора Всероссийского и Отца Отечества.

Художник Иван Никитин

А теперь, уважаемые читатели, предлагаю вам познакомиться с человеком, который создал портреты Петра I при жизни императора. Об этом художнике – основоположнике русской школы портретной живописи Иване Никитиче Никитине – московский искусствовед И. М. Жаркова сделала доклад.

«Сын священника одной из церквей царской усадьбы Измайлово Никиты Никитина, духовника царицы Прасковьи Федоровны, он родился в 1680-х годах. Умер не ранее 1742 года по дороге из Тобольска в Москву, возвращаясь из ссылки. Его творческая биография полна загадок. Известны несколько художников с таким же именем и работавших в те же годы. Биографии некоторых из них, например, живописца Партикулярной верфи Ивана Никитича Никитина и гравера Ивана Никитича Никитина, причудливо переплелись с биографией „персонных дел мастера“ Ивана Никитича Никитина. Так, например, до сих пор неизвестно, у кого он учился.

Вероятнее всего, будущий портретист, как и большинство русских живописцев, обучался по договору в мастерской русского художника, служившего в Оружейной палате. Образцы таких договоров 1702 года найдены в архиве. Н. П. Петров предположил, что Никитин учился у И. Г. Таннауера, приехавшего в Россию в 1711 году.

Никитин дважды писал царя с натуры: в 1715 году, «на Котлине острове половинную парсуну», и в 1721 году – тоже на Котлине, о чем записано в походном журнале Петра Великого. Текст поденных записей лаконичен, и включение такого факта в текст журнала говорит о том, что ему придавали особое значение. Работая с натуры, Никитин должен был создать свой тип портрета царя, однако таковой обнаруживается только в картине «Петр I на смертном ложе».

В 1716-1719 годах он учился в Венеции и Флоренции. Возвратившись из Италии, в 1721 году Никитин еще раз писал портрет Петра с натуры, после чего был назначен гофмалером. Принадлежащий Государственному Русскому музею «Портрет Петра в Преображенском мундире» особенно ценился наследниками Петра и послужил образцом для статуи Фальконе (знаменитого «Медного всадника»).

Четырехлетнее пансионерство в Италии познакомило Никитина с современными ему направлениями западноевропейского искусства. Созданным Никитиным в 1720-е годы портрет графа Г. И. Головкина очень близок концепции западноевропейского портрета. Вершиной творчества Никитина стали картины «Напольный гетман» (1720-е годы) и «Петр I на смертном ложе» (1725). Его творчество внезапно было оборвано арестом в 1732 году по обвинению в сочинении «пасквиля» на Феофана Прокоповича.

Первый художественный аукцион в Санкт-Петербурге

Петр I во время поездки за границу в 1716-1717 годах собрал при помощи художника и искусствоведа Кселя хорошую коллекцию старых голландских мастеров: Рубенса, Ван Дейка, Рембрандта и других. В это-то время Петр приказал послать в Италию Ивана Никитича Никитина, о котором говорится выше.

В 1719 году Никитин возвратился в Санкт-Петербург, привезя несколько своих картин.

Петр I, узнав о возвращении художника на родину, зашел к нему в мастерскую и, осмотрев картины, спросил:

– Ну, Никитин, что же ты еще писать будешь?

– Ничего не буду писать, государь.

– Это от чего же?

– Пробовал продать хотя бы одну картину, никто и рубля не дает, – ответил Никитин.

Петр задумался ненадолго, а потом сказал:

– Приходи-ка завтра на ассамблею к Меншикову, да принеси с собой все, что захочешь продать.

Никитин пришел, и, по приказу царя, один из шутов устроил аукцион, причем, как он ни старался, за первые восемь картин сумел выручить всего сорок девять рублей.

Девятой, предпоследней, картиной оказалась «Рождественская ночь» – копия с известного полотна Корреджо. Высшую цену за нее дал богатый петербургский подрядчик Семен Степанович Крюков, производивший казенные работы и в том числе взявший подряд на строительство одного из столичных каналов.

Шут уже дважды ударил тростью, как вдруг раздался голос Петра:

– Триста рублей!

После многократного торга Крюков купил картину за пять тысяч рублей.

Когда же петровские вельможи Головин, Апраксин и Меншиков попытались торговаться и дальше, Петр сказал:

– А на вас, господа, много казенных недоимок. И лучше внесите-ка вы эти тысячи в казну.

А Крюкову Петр сказал:

– Спасибо, брат Семен. Из любви ко мне ты сделал то, что за границей делают из любви к искусству. Со временем то же будет и у нас, в России. А я тебя не забуду и велю твоим именем назвать тот канал, что ты прорыл.

Так в Петербурге появился Крюков канал, и название свое он сохранил до наших дней.

О титуле Императора Всероссийского

Наш следующий сюжет, уважаемые читатели, по необходимости выйдет за рамки петровской эпохи и даже перешагнет рубежи XVIII, XIX и XX веков, дойдя до нынешнего, XXI столетия, ибо титул императора существует и сегодня. Но вернемся во времена Петра I, который, как уже известно, 22 октября 1721 года стал первым российским императором. Тогда же он получил одновременно с титулом названия «Великого» и «Отца Отечества». В ту пору, кроме русского императора, такой титул носил только император Священной Римской империи германской нации, занимавший австрийский трон Карл VI Габсбург. Он не признал за российскими монархами права носить такой же, как у него, титул, это сделала в 1742 году его дочь Мария Терезия, вступившая на императорский престол после смерти Карла VI в 1740 году.