Особо важны традиции Петровского университета для становления и развития российской высшей школы. Эти традиции включали опыт первого отечественного высшего учебного заведения без богословского факультета, что открывало беспримерные возможности развития в университете естественных наук и их преподавания. В Петровском университете мировой опыт лекционного обучения был претворен в собственный, национальный. В 1747 году М. В. Ломоносов впервые прочитал свой курс физики на русском языке. (До этого языком науки была латынь, отдельные предметы читались на немецком языке, и только лекции по курсу различных языков читались соответственно изучаемому предмету. – В. Б.)

Здесь был накоплен разносторонний опыт использования учебных практик (в «аптекарском огороде», анатомическом театре, физической и химической лабораториях, библиотеке, типографии и др.). Здесь было блестяще соединено обучение студентов с практической работой и научной деятельностью («Описание земли Камчатки» студента С. П. Крашенинникова – всего лишь один из многочисленных примеров плодотворных последствий этого соединения).

Следует заметить, что С. П. Крашенинников в 1732-1733 годах учился в Петровском университете, после чего десять лет провел во Второй Камчатской экспедиции. В 1750 году он был избран академиком Петербургской Академии наук и в этом же году стал ректором Петровского университета. В годы его ректорства стала утверждаться практика посылки в Четтингенский и Страсбургский университеты лучших российских студентов, которые часто по окончании обучения возвращались в Россию со степенями магистров или докторов.

Отличительной чертой Петровского университета был широкий демократизм, распространяющийся на всех обучающихся в нем: «Тот студент почетнее, кто больше научился, – говорили в университете, – а чей он сын, нужды нет».

Петровский университет просуществовал – с неизбежными перерывами, преодолевая почти постоянную материальную нужду и прямое преследование придворных обскурантов, – до начала XIX века, став основой возобновления Петербургского университета в 1819 году и истоком удивительного по интенсивности и плодотворности развития российской высшей школы XIX – начала XX веков.

Последние дни первого императора

А в 1724 году сановный и родовитый Санкт-Петербург скоро уже оставил в покое Виллима Монса и жил другой новостью: 22 ноября был подписан брачный контракт между голштинским герцогом Карлом Фридрихом и великой княжной Анной Петровной, а еще через несколько дней состоялось и обручение.

Торжества сопровождались балами и фейерверками, зваными обедами в домах вельмож и Зимнем дворце. Петр и Екатерина, показываясь вместе, производили впечатление спокойных, веселых и любящих супругов. Казалось, тучи развеялись и ничего не грозит более их союзу и семейному покою. Однако судьбе было угодно решить иначе.

Еще во время коронационных торжеств Екатерины Петр простудился и болел с перерывами до глубокой осени. И все же он вел прежний образ жизни – много пил, ел все, что ему хотелось, и почти не слушал докторов.

Дело Монса и вовсе подорвало его здоровье. Казалось, что он сознательно ищет смерти. 21 ноября, на пятый день после казни Монса, Петр, первым в столице, рискуя жизнью, переехал по льду через Неву, вставшую лишь накануне. Начальник береговой стражи Ганс Юрген хотел арестовать нарушителя, но им оказался сам император.

20 декабря Петр участвовал в грандиозной попойке, устроенной по случаю избрания нового князь-папы «Всешутейшего и Всепьянейшего Собора», потом, в январе 1725 года, бурно отгулял на свадьбе своего денщика Василия Поспелова и на двух ассамблеях – у графа Толстого и у вице-адмирала Корнелия Крюйса.

Особенно же поразил всех больной император, когда 6 января, в мороз, прошел во главе Преображенского полка маршем по берегу Невы, затем спустился на лед и стоял в течение всей церковной службы, пока святили Иордань. Все это привело к тому, что Петр слег, сильно простудившись, и с 17 января стал испытывать страшные мучения.

Франц Вильбуа о причине смерти Петра I

Уже известный вам, уважаемые читатели, Франц Вильбуа считал причиной смерти императора тот самый «Всешутейший и Всепьянейший Собор», который состоялся 20 декабря 1724 года. Этот «Собор» был последним в жизни Петра и вообще последним в России, ибо после него такие сборища не собирались. Остались лишь ассамблеи.

Познакомьтесь теперь с версией В

ильбуа о смерти Петра I: «Царь Петр Алексеевич, известный под именем Петра I и под прозванием Петра Великого, умер в Санкт-Петербурге в ночь с 7 на 8 февраля 1725 года. Он страдал от задержания мочи, причиной чего была язва с воспалением шейки мочевого пузыря.

В течение трех или четырех последних лет, которые предшествовали его смерти, он страдал гонореей, которой, как он открыто заявлял об этом, его наградила генеральша Чернышева. Эта последняя защищалась лишь путем ответных обвинений. Отношения царя с этой дамой были исполнены злобы и упреков.

Все средства, к которым прибегал государь, так и не смогли излечить его от этой болезни, потому что его несдержанность, будучи сильнее его рассудка и предостережений врачей, сделала все их усилия и все их искусство бесполезными.

Достоверность этого факта опровергает все, что было высказано предположительно и ложно некоторыми современными, плохо осведомленными авторами. Одни из них утверждали, что государь был отравлен, а другие – что он умер от сильного насморка или катара, вызванного чрезмерным охлаждением во время церемонии освящения вод, или Крещения. В действительности его смерть была вызвана застаревшей язвой на шейке мочевого пузыря, где произошло воспаление, вызванное несколькими стаканами водки, которые он выпил, несмотря на увещевания его врачей и его фаворита Ягужинского, не столько для своего удовольствия, сколько для того, чтобы воодушевить своим примером всех присутствующих на шутовском празднике, который он давал в конце января месяца. Этот праздник давался, как для того, чтобы рассеять домашние неприятности, которые его снедали, так и для того, чтобы скрыть эти неприятности от окружающих, которых он не считал так хорошо осведомленными, как он сам».

«Всешутейший и Всепьянейший Собор» был учрежден вскоре после смерти патриарха Адриана, скончавшегося в октябре 1700 года.

После этого главой русской православной церкви стал патриарший местоблюститель. По воле Петра I им стал митрополит Рязанский и Муромский Стефан (Яворский), а патриарх как персона был всячески унижен и осмеян. Это выразилось в том, что во главе «Собора» был поставлен «князь-папа», наряженный в патриаршие ризы. Его сопровождал сонм карликов, шутов и приближенных Петра – мужчин и женщин, склонных к разнузданному пьянству и грубым шуткам. Первым князь-папой Петр назначил своего бывшего воспитателя Никиту Моисеевича Зотова.

Особенно запомнился «Собор» 1715 года, когда весь январь прошел в маскарадных шествиях, забавах и шутовстве. На улицы Москвы выкатили сотни бочек вина и пива и поставили длинные ряды столов с разными яствами.

Во время этих торжеств семидесятилетний Зотов был обвенчан с молодой вдовой – Анной Еремеевной Стремоуховой. В день венчания звонили колокола всех московских церквей, а после того как Зотов и его молодая жена выехали из Кремля, пьяная толпа ревела: «Патриарх женился!»

Вильбуа рассказывает об обычной церемонии проведения таких «Соборов», особо оговариваясь, что, не касаясь политики, просто расскажет, что происходило во время этих шутовских церемоний.

«Собор» начинался во дворце: «Новый князь-папа был встречен у входа в первый вестибюль полудюжиной шутов, смешно одетых, которые ему преподнесли на пороге стакан водки и провели его в большой зал, где находились бочки, полные пива, меда, вина и водки, поставленные рядом так, что могли служить сидениями. При входе в этот зал он был с шумом встречен другой группой шутов, которые вручили ему 1000 рублей медными деньгами (больше, чем такая же сумма во французских грошах). Это составляло его жалованье за первые шесть месяцев. Затем его провели в третий зал, где был приготовлен большой обед за длинными столами со стоящими около них скамьями для приглашенных.