В краткие минуты облегчения Петр готовился к смерти и за последнюю неделю трижды причащался. Он велел выпустить из тюрем всех должников и покрыть их долги из его сумм, амнистировать всех заключенных, кроме убийц и государственных преступников, и просил служить молебны о нем во всех церквях, в том числе иноверческих. Екатерина находилась у его постели, не покидая умирающего ни на минуту. Петр I умер 28 января 1725 года в начале шестого утра. Екатерина сама закрыла ему рот и глаза и вышла из маленькой комнатки-кабинета, или конторки, как ее называли, в соседний зал, где ее ждали, чтобы провозгласить преемницей Петра.

Похоронная свита Петра Великого

Петр скончался в своем кабинете, который и он сам, и его приближенные чаще всего называли «конторкой». Из окон «конторки», располагавшейся в углу второго этажа, видны были с одной стороны – Адмиралтейство, а из окон по фасаду – Нева и стоявшая на другой ее стороне Петропавловская крепость.

В Петербурге знали, что предсмертная болезнь Петра была мучительной: он, в прошлом богатырь и герой многих сражений, плача, призывал к себе смерть и бормотал в бреду и полузабытьи: «Глядите же, коль жалкое существо есть человек». Он не успел завещать престол кому-либо из своих преемников, и говорили, что его последними словами были: «Отдайте все…» Однако кому следовало «отдать все», государь не сказал, и это породило впоследствии множество несчастий – о них будет рассказано дальше.

Сорок дней пролежал царь Петр в гробу, который с трудом протиснули в узкую дверь «конторки», разворачивая и наклоняя во все стороны. Сорок дней прощался с первым императором России сановный Петербург. А затем, когда стали продумывать церемониал, оказалось, что «государева домовина» не проходит в дверь и вынести тело августейшего монарха из кабинета просто-напросто невозможно. В полдень 10 марта 1725 года три пушечных выстрела известили Санкт-Петербург о начале погребальной церемонии.

По приказу главного распорядителя похорон генерал-фельд-цейхмейстра, сенатора и кавалера графа Якова Брюса, в дверь было превращено одно из окон комнаты. К окну было пристроено просторное крыльцо, с обеих сторон которого шли к земле широкие лестницы, задрапированные черным сукном. Мимо выстроившихся вдоль берега Невы полков гроб Петра перевезли к главной пристани, а оттуда по специально сооруженному на льду Невы мосту – в Петропавловскую крепость.

Многое в этой небывалой дотоле процессии представлялось потом глубоко символичным: более тридцати знамен несли за гробом Петра. Первыми же из них были: желтый штандарт Российского флота, черное с золотым гербом императорское знамя и белый флаг Петра с изображенной на нем эмблемой – стальным резцом скульптора, вырубающим из камня незавершенную статую.

Он оставил после себя флот, созданный под его руководством, гигантскую империю от Балтики до Тихого океана и незавершенное дело превращения всей страны в прекраснейшее создание рук человеческих, над которым еще предстояло беспрестанно трудиться многие столетия.

За восьмеркой покрытых черным бархатом лошадей, везущих гроб, шли члены семьи Петра и два «первейших сенатора». Но порядок, которому следовали идущие за гробом, для всех участвовавших в церемонии, говорил уже не о символике, запечатленной на знаменах, а о реальной расстановке сил при дворе.

Первой шла императрица Екатерина Алексеевна. С обеих сторон ее поддерживали «ассистенты»: светлейший князь Александр Данилович Меншиков и великий канцлер граф Гавриил Иванович Головкин. Следом за ними шли дочери Екатерины – Анна и Елизавета Петровны, затем племянницы Петра – Мекленбургская герцогиня Екатерина Ивановна и царевна Прасковья Ивановна, и после них родственники Петра по его матери – Наталии Кирилловны Нарышкиной – Мария, Анна, Александр и Иван Нарышкины.

Вместе с ними шел девятилетний внук покойного – Петр, сын казненного царевича Алексея. Мальчик после смерти отца остался круглым сиротой и шел в этой скорбной процессии рядом со своими двоюродными дедушками и бабушками. Здесь же находился и жених дочери Петра, Анны, Гольштинский герцог Карл Фридрих.

Жизни почти всех этих людей оборвутся неожиданно быстро. Не пройдет и трех лет, как скончается сорокатрехлетняя императрица Екатерина I, за несколько дней до смерти она передаст престол Российской империи внуку Петра – Петру II, мальчику, плетущемуся сейчас в хвосте погребальной процессии. Одиннадцатилетний император сошлет «полудержавного властелина» Меншикова за Полярный круг, в забытый богом Березов, где тот и умрет через два года. Сам же «помазанник» не доживет до пятнадцати лет, сраженный страшным для той эпохи недугом – оспой. На год раньше Меншикова умрет двадцатилетняя дочь Петра I – Анна, через три года после нее – его племянница Прасковья Ивановна, еще через два – другая племянница – Екатерина. «Долгожителями» окажутся лишь «великий канцлер» Головкин и дочь Петра Елизавета.

Этот печальный мартиролог здесь приведен не просто так: читая эту книгу дальше, вы убедитесь в том, какие последствия имели для истории России вопросы престолонаследования в доме Романовых.

…Гроб Петра поставили в Петропавловском соборе, который тогда еще строили, и он стоял там непогребенным шесть лет. И только после этого тело покойного предали земле…

ПЕТРОВСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП

Завершая повествование о Петре Великом, автор хотел бы кое-что добавить к уже сказанному и привести некоторые новые любопытные факты.

Сначала обратимся к избранным мыслям Петра Великого, затем к преданиям, легендам и анекдотам о нем, и, наконец, познакомимся с пестрой мозаикой о реалиях его царствования, сохранившихся и после смерти императора.

Избранные мысли Петра Великого

«Весьма имеют быть наставлены те, которые сами не знают».

«Видишь, братец, я и царь, да у меня на руках мозоли; и все оттого – показать вам пример и хотя бы под старость видеть мне достойных помощников и слуг Отечества».

«Всякий потентат (т. е. правитель. – В. Б.), который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет».

«Выше всех добродетелей рассуждение, ибо всякая добродетель без разума – пуста».

«Гоняйтесь за дикими зверями, сколько угодно; это забава не для меня. Я должен вне государства гоняться за отважным неприятелем, а в государстве моем укрощать диких зверей и упорных подданных».

«Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос».

«Государь должен отличаться от подданных не щегольством и пышностью, а менее еще роскошью, но неусыпным ношением на себе бремени государственного и попечением о их пользе и облегчении, к тому же таковые убранства только что вяжут меня и отнимают руки».

«Деньги суть артерия войны».

«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне; у неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны».

«Знатное дворянство по годности считать».

«За признание – прощение, за утайку – нет помилования. Лучше грех явный, нежели тайный».

«Когда государь повинуется закону, тогда не дерзнет никто противиться оному».

«Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен».

«Кто станет говорить речи, другому – не перебивать, но дать окончить, и потом другому говорить, как честным людям надлежит, а не как бабам-торговкам».

«Легче всякое новое дело с Богом начать и окончить, нежели старое и испорченное дело починывать».

«Мир – хорошо, однако при том дремать не надлежит, чтоб не связали рук, да и солдаты чтоб не сделались бабами».

«Надлежит законы и указы писать явно, чтоб их не перетолковывать. Правды в людях мало, а коварства много. Под таких же подкопы чинят, как и под фортецию».