Джейк хотел было спрыгнуть с фургона.

— Нет!

Кэтрин вцепилась в его руку, а затем тут же быстро отпрянула, как ребенок, которого шлепнули по ладони. Она поразилась сама себе, почему-то покраснела и уставилась на дорогу, хотя они уже подъезжали к «Серкл-Эй» и лошади знали этот путь.

— Я и так уже выгляжу дурой в глазах у всех из-за того, что увезла вас. Я не хочу выглядеть еще большей дурой, если потеряю вас до того, как мы доберемся до дому.

Уголком глаза Кэтрин заметила, что Джейк изучает ее лицо; затем он с тоской посмотрел на деревья, выстроившиеся вдоль дороги. Воспользовавшись тем, что внимание Бэннера на мгновение переключилось на другое, Кэтрин вытащила пистолет из-под сиденья фургона. Когда он сделал какое-то движение в сторону деревьев, она взвела курок. Судя по тому, как Джейк застыл, звук этот был знаком ему так же, как и звук собственного голоса. Она небрежно держала армейский кольт в правой руке, а вожжи в левой.

— У вас прямо-таки коллекция оружия, миссис, — иронически произнес Бэннер, после чего опять устроился на сиденье.

Кэтрин опустила пистолет. Джейк явно оставил мысль о бегстве на волю. Тем не менее она продолжала сжимать рукоятку кольта. Лучше позаботиться о своей безопасности сейчас, чем раскаиваться потом.

Остаток пути до «Серкл-Эй» Кэтрин молчала. Когда лошади свернули на изрытую колеями дорожку, Джейк выпрямился и посмотрел на свой временный приют. Побеленный дом, конюшня, барак, где ночуют работники, да несколько строений поменьше в лощине возле аллеи. Позади дома, в густо поросших травами полях, паслись лошади. Кэтрин внимательно посмотрела на напряженное лицо Джейка, и на сердце у нее потеплело. Она увидела собственное восхищение этой землей в глазах другого человека, и это сразу расположило ее к нему. Она всегда таила в себе любовь к «Серкл-Эй». Здесь она чувствовала себя как дома, только тут она не разрывалась между своей родиной на Севере и своим детством на Юге. Это ранчо стало тем, что впервые в жизни принадлежало исключительно Кэтрин, и ей очень хотелось создать из него нечто прекрасное.

Кэтрин натянула вожжи и остановила лошадей возле конюшни.

— Так вы говорите, что знакомы с лошадьми? — переспросила она.

— Да. В своем подразделении я был офицером. В мягких южных интонациях вновь проскользнули нотки гордости.

— Что ж, сэр, можете начать работу с чистки конюшни. Вон той.

Она указала кольтом на конюшню, затем вытащила из фургона ружье и спрыгнула на землю. Шествуя к дому, она опять покачала головой при воспоминании о той ситуации, в которую влипла по собственной дурости.

Джейк продолжал сидеть в фургоне, где его оставила Кэтрин, и смотрел, как она поднимается по ступенькам веранды. Ему еще не доводилось встречать такой вспыльчивой бабенки. Это ее качество, а также странная наклонность хвататься за оружие при каждой стычке не располагали к тому, чтобы питать к ней теплые чувства. Отчего же он тогда поймал себя на том, что улыбается, смотря на ее удаляющуюся прямую спину? С чего это он собрался остаться тут и батрачить на эту любительницу размахивать оружием?

Может быть, это случилось из-за того, что он угадал печаль, притаившуюся за напускным равнодушием в ее серых глазах. Он сам мучительно хоронил свою боль и хотя пытался не вспоминать о ней, временами боль прорывалась наружу и угрожала захлестнуть его. Продолжая выполнять то, что он делал в тот момент, когда эта боль, как дикий зверь, набрасывалась на него, он постоянно испытывал свою волю — и до сих пор всегда успешно. Такой волей обладала и Кэтрин. Хотя внешне она могла показаться слабой и хрупкой, он понял, что она, как и он, прошла через костер страданий и возродилась из его обжигающего пламени еще более сильной. После войны он встречал много людей, глаза которых выдавали скрытые страдания. Однако причины этих страданий никогда не вызывали в нем такого живого интереса до встречи с Кэтрин.

Джейк спрыгнул с фургона и в раздражении хлопнул себя ладонями по ляжкам. Не придется ему тут долго разбираться с проблемами Кэтрин Логан — как с прошлыми, так и с настоящими. Ему сейчас не до размышлений и не до интрижек. В его положении все это может привести его, а то и ее к гибели. Он размяк, а позволить себе подобную слабость он просто-таки не смел. Он бросил вызов тем, кто пожирает слабого, как койоты отбившегося от матери телка. И попадись он им, они сожрут и его без всякого сожаления.

Войдя в конюшню, он окинул помещение взглядом. Там было чище, чем в какой-либо виденной им ранее конюшне. Хотя заметно было, что на ранчо работали лишь несколько батраков. Кэтрин Логан явно заботилась о том, что принадлежало ей. Отец постоянно повторял ему, что о человеке многое можно узнать по тому, как он содержит свои конюшни и обращается с лошадьми. Джейк улыбался, глядя на чистенькое помещение. Кэтрин бы папе понравилась.

Джейк взял вилы и начал раскидывать чистую солому по пустым стойлам. Он сознательно отбросил все мысли о Кэтрин Логан, чтобы монотонная работа остудила его. Отключившись после тяжелой драмы, разыгравшейся в этот день, он мысленно вернулся к событиям последних недель, которые привели его в Секонд-Чэнс.

— Нам необходимо внедрить в банду человека. Алан Пинкертон ходил взад и вперед позади своего письменного стола, быстро перебирая коротенькими ножками от возбуждения.

— Наши клиенты, транспортное агентство «Аддлер», теряют на Колтрейнах целое состояние.

Джейк улыбался, в восхищении смотря на шефа. Создавалось впечатление, что легкий паралич, который Пинкертон перенес прошлой осенью, не повлиял на его подвижность, хотя он и перестал заниматься оперативной следственной работой. Ум Пинкертона сохранил обычную остроту, и он по-прежнему вникал во все аспекты каждой операции.

— Уверен, что вы правы, сэр, — сказал Джейк. — Но кого, на ваш взгляд?

Джейк терпеливо ждал ответа. Пинкертон ничего просто так не делал. Он не только знал, кого послать на задание, но уже и выработал план во всех подробностях. Очевидно, задание будет поручено Джейку, иначе он не сидел бы сейчас в конторе Пинкертона в Чикаго, растрачивая драгоценное время впустую.

Пинкертон не ответил прямо. При вопросе Джейка детектив прекратил бегать и, изящно развернувшись при всей своей приземистости, отпер ящик письменного стола. Вытаскивая конверт, он бросил на Джейка взгляд через стол; свет масляной лампы отбрасывал на его лицо пляшущие тени. В неясном освещении вид у Пинкертона был зловещим, и Джейк ощутил дрожь дурного предчувствия.

«Суеверию и необоснованным страхам нет места в голове агента», — тихонько процитировал он про себя.

— В чем дело, Паркер? — Слух у Пинкертона был таким же острым, как и ум. — Вас что-то смущает в этом задании?

— Нет, сэр. Я просто удивился, почему вы для этого выбрали меня? Разве не Мэтью Уорд специалист по Колтрейнам?

— Специалист, но до войны он был еще и банкиром. Он уже работает в банке в Секонд-Чэнсе под именем Мэттью Ролланда. Он ожидает, что вы появитесь там под именем некоего Джейка Бэннера.

Пинкертон стукнул по столу кулаком, и его небольшой шотландский акцент стал еще более заметен.

— Я уверен, что где-то в банке происходит утечка информации. То, что эти бандиты знают о местонахождении транспорта с жалованьем в любой данный момент, слишком поразительно для того, чтобы быть совпадением. Два моих оперативника уже проверили на этот счет транспортное агентство и утечки не обнаружили. Не понимаю, как Чарли Колтрейну удается получать эти сведения, если «Аддлер» до самой последней минуты никого не посвящает в Секонд-Чэнсе в свои планы о перевозке денег. Мне необходимо, чтобы вы проникли в банду и узнали там все, что можно на этот счет.

— Колтрейновские бандиты довольно крутые ребята. Примут ли они чужака?

Пинкертон с удовлетворением улыбнулся.

— Именно поэтому вы как нельзя лучше подходите для выполнения задачи, Паркер. Благодаря тому, что вы год провели на Юге, выполняя последнее задание, вы разбираетесь в их настроениях и поступках, не говоря уже о том, что владеете южным акцентом. К тому же надо послать человека, который умеет ездить верхом так же хорошо, как они, и на скаку может сострелить клеща с холки у собаки. Вы как раз такой человек, Джейк.