А Чечек молчала всю дорогу и думала о чем-то. И подруги не мешали ей.

В ДОМИКЕ МАРФЫ ПЕТРОВНЫ

Прошел май. Прошли трудные, волнующие дни экзаменов.

В эти дни Костя не знал и не видел ничего, кроме книг, учебников, тетрадей, чертежей.

Ваня Петухов, которому Костя помогал готовиться к экзаменам, однажды сказал:

- А ты-то, Кандыков, что сидишь над учебниками не вставая? Ты и так сдашь!

- Как сдать... - ответил Костя. - Можно сдать по-разному. А я хочу на пятерки.

Костя сдал на пятерки. И лишь на другой день после того, как в последний раз вышел из экзаменационного зала, он вдруг почувствовал, что жизнь хороша и разнообразна. Ему хотелось все: и побежать в сад проверить яблоньки, и взяться за арык, и послушать болтовню Чечек, расспросить о ее делах. Но отец сказал, что в колхозе нужны люди на посадку картошки, и Костя с удовольствием отправился в поле. А самой главной заботой его было - написать заявление и отправить в Барнаульский плодово-ягодный техникум.

Кроме всех этих забот, возникла еще одна: он вдруг, помимо своей воли, стал актером.

Однажды, возвращаясь с колхозного поля чуть-чуть усталый, он зашел в школьный сад. Нежная листва маленьких яблонь смутно зеленела в синеватых сумерках. Деревца стояли тихие, словно удивленные, что они живут, что у них под мягкой корой идут соки, что они, как и взрослые деревья, тоже сумели развернуть листья.

Костя медленно шел по саду и, задумчиво улыбаясь, думал: "Ухожу... И в классе уже кто-то другой будет сидеть на моей парте. И за моими яблоньками будет ухаживать кто-то другой. А меня здесь будто и не было... яблоньки мои и то меня забудут... Ну, это-то ничего. Лишь бы ребята их любили!"

В таком чуть-чуть грустном раздумье он вышел из сада на школьный двор. И тут же несколько голосов окликнуло его:

- А, вот как раз и он... Кандыков! Костя! Иди сюда!

На крыльце беленого домика, в котором жила Марфа Петровна, сидели ученики - и младшие, и старшие, и средние. И сама Марфа Петровна в своем белом, надвинутом на глаза платке сидела на верхней ступеньке. Настенька, Ольга Наева из шестого, Таня Чубукова, Алеша Репейников, Мамин Сияб - все кричали и звали Костю. И звонче всех кричала Чечек:

- Кенскин, иди сюда! Иди скорее! Бежи!

Тут же кто-то поправил ее:

- "Бежи"! Эх, ты, а еще в шестой класс перешла!

Произошел быстрый спор:

- Да, "бежи", потому что - "бежать".

- Нет, "беги", потому что - "бегать".

- Ну и пусть "бегать"! Вот еще! - И Чечек снова закричала: - Кенскин, бегай сюда!

Костя подошел, немножко удивленный:

- Что случилось? - и сразу посмотрел на Чечек: опять что-нибудь натворила?

Чечек поняла его взгляд и, мешая со смехом звонкие слова, зачастила:

- Нет, нет, Кенскин, я ничего! А ты у нас Петр Великий будешь! А Манжин будет арап! А Мая будет невеста! А я буду на пиру танцевать!

Костя растерялся:

- Я - Петр Великий? Манжин - арап?..

Все рассмеялись.

- Сядь, Кандыков, - улыбаясь, сказала Марфа Петровна. - Мы тебе сейчас все расскажем.

Оказалось, что драмкружок, перед тем как ученики уйдут из школы на лето, решил поставить прощальный спектакль. Но задумали ставить пьесу и снова вспомнили, что пьес-то у них нет. Старые, заигранные ставить не хотелось. Решили что-нибудь инсценировать. Так, на Новый год они ставили спектакль по книге Гайдара "Тимур и его команда". В марте разыграли сказку про бабку и деда: как бабка поехала в поле пахать, а старик взялся за домашние дела. Этот спектакль был такой веселый, что смех в зале ни на минуту не умолкал. Неизвестно, как сами артисты терпели, не смеялись. Но что же поставить теперь?

- Скоро Пушкинские дни, - сказала Марфа Петровна. - Может, что-нибудь у Пушкина взять?

Два вечера просидели за Пушкиным: читали вслух стихи, просматривали повести, сказки...

- Вот как нравится мне "Арап Петра Великого"! - сказала Настенька. Я сегодня ночью прочитала. И прямо так нравится!

- А давайте возьмемся за "Арапа"! - предложила Марфа Петровна. - Петр Великий, ассамблеи, бояре...

Воображение вспыхнуло. Заговорили наперебой: что можно изобразить, как изобразить, кто кого будет играть. В тот же вечер сели писать пьесу. Оказалось, что сделать это нелегко: нужно разбить текст на действия, нужно переложить его на диалоги и монологи... Но труда не жалели - и через неделю пьеса была готова. Может, она получилась не так уж складно - но что за беда! Зато какие интересные слова можно было произносить со сцены и какие необыкновенные костюмы можно было придумать!..

Но когда взялись разучивать роли, Таня Чубукова испугалась:

- Что это мы! Что мы задумали! Да у нас же ничего нет: ни декораций, ни костюмов - ничего... И причесок нет! А откуда мы кринолины возьмем? Ведь тогда кринолины носили.

- Э, не беда! - возразила Марфа Петровна. Она в своем воображении уже видела этот спектакль, он уже пленил ее, в ее уме уже звучали раздумчивые реплики Ибрагима, и твердый голос Петра, и неясные речи плачущей невесты. - Не беда! Сейчас ничего нет, а возьмемся да все сделаем - вот и все будет! Ну, посмотрим: что нам для декораций нужно? Так... Столы. Кресла... Можно на стулья подушки положить да накрыть чем-нибудь - вот и кресла! Кто возьмется?

- Ну, это просто! - отозвалась Ольга Наева. - Это хоть и я могу.

- Ладно, ты делай кресла. Теперь люстру надо. Люстру обязательно! Ну, кто сделает люстру?

Все молчали, поглядывая друг на друга.

- Ну, кто же?

- А мы же не знаем, какая бывает люстра... - робко сказала Мая.

- Ну что такое "не знаем"? Не знаете, так узнаете. Раз охотников нет, то сделай это ты, Настенька.

Настенька слабо замахала рукой, словно отгоняя пчелу:

- Нет, нет, Марфа Петровна, я не сумею. Я даже не знаю, как и взяться! Ведь я никогда ни одной люстры даже не видела!

Но Марфа Петровна не слушала:

- Сделаешь, сделаешь. Отыщи картинку да посмотри, если не видела.

Настенька, совсем растерянная, побежала в библиотеку. Она надеялась, что хоть в какой-нибудь книге найдет картинку с люстрой.

С этого вечера в домике Марфы Петровны словно улей гудел. Марфа Петровна привезла из Элекманара большой кусок марли. Девочки кроили эту марлю, красили, крахмалили, шили бальные платья для ассамблеи. Белые, розовые и голубые, воздушные, словно облака, куски материи пышно лежали на столах, топорщились на лавках, развевались среди комнаты - примеривались, притачивались. Наряжали невесту. Мая стояла среди комнаты, поеживаясь голыми плечами. Девочки из старших классов - Ольга Наева и Таня Чубукова улаживали на ней белый лиф.