– Пожалуйста, вы не присядете? – Он жестом указывает на стул. – Я бы с удовольствием поговорил с вами, если у вас есть минутка.

Он бы с удовольствием поговорил. Со мной.

Он выдвигает для меня стул, я сажусь, и когда он задвигает его обратно, то касается рукой моего плеча. Это самая эротическая вещь, которая случилась со мной, ну, вообще за все время. Да, я знаю, что мне нужно больше выходить в люди.

После того, как Келлер садится рядом, он продолжает расхваливать мое печенье. Какое оно в меру сладкое, и какой у него утонченный хруст.

О, мой сладкий пончик, вот как должно выглядеть лучшее порно. Келлер Джеймс сидит напротив меня и хвалит мою выпечку. Если план с пекарней провалится, я знаю, каким будет мой следующий проект. Кондитерское порно. Привлекательные мужчины будут пробовать мою выпечку. На моменте, когда их языки будут облизывать крошки с полных и аппетитных губ, камера увеличит зум. И, скорее всего мужчины будут без рубашек, да, определенно. Бьюсь об заклад, я смогу брать с подписчиков, по меньшей мере, четыре девяносто девять в месяц за такую услугу.

– Джинджер?

Келлер выглядит обеспокоенным, и у меня складывается впечатление, что ему пришлось повторить мое имя несколько раз, чтобы привлечь мое внимание. Возможно, я немного отвлеклась разработкой нового плана по созданию кондитерского порно. Ладно, еще я могла представлять его без рубашки.

– Да? – Я слегка наклоняюсь вперед, размышляя, не будет ли слишком грубо попросить его попробовать мой бисквит, мне бы очень хотелось услышать, как он расхваливает его со своим британским акцентом.

– Там что-то... горит?

О, Боже мой.

Печенье.

Мои глаза расширяются от ужаса, и я резко поднимаюсь, удивлена, что мой стул не падает.

– Простите, – с трудом выговариваю я, а затем, поскольку наша мама не воспитывала нас, как животных, добавляю, – было приятно с вами познакомиться! – и убегаю обратно на кухню.

Надеваю прихватку, дергаю духовку, вытаскиваю дымящийся противень с печеньем и с громким стуком роняю на плиту. Затем в ужасе прислоняюсь к кухонному островку.

Я только что уничтожила целый противень печенья перед знаменитым шеф-поваром. Хуже того, перед поваром, который будет судить о моих пекарных навыках в «Грандиозном конкурсе по выпечке пряников». Застонав, я бью себя по лбу прихваткой. Я не сжигала выпечку с тех пор, как мне исполнилось семь. Мое унижение не знает границ.

Я слышу тихий смешок и поднимаю глаза. Оказывается, Келлер Джеймс последовал за мной на кухню. Просто замечательно! Он стоит, прислонившись к дверному косяку, его рубашка восхитительно натянута на его широких плечах. Дурацкая рубашка.

– Не может все всегда быть идеально, – говорит он, явно забавляясь выражением моего лица.

Я отрываю от него взгляд и поворачиваюсь, чтобы открыть окно. Оно имеет тенденцию периодически застревать, в основном благодаря возрасту гостиницы, ну, и тому, что окна здесь ни разу не менялись. Мне удалось приподнять его примерно на дюйм, когда я почувствовала Келлера позади себя.

– Позволь мне? – просит он, затем просовывает руки в открытую щель и легко открывает окно одним толчком.

Когда он наклоняется, чтобы помочь мне с окном, то прижимается ко мне. Совсем чуть-чуть. Только на мгновение. Это происходит так быстро, что вряд ли имеет значение.

Уверена, он даже не заметил.

Однако я, чуть не схожу с ума.

Келлер Джеймс у меня на кухне. Все его шесть футов. Все эти ослепительные улыбки, обезоруживающее обаяние и доброта, господи, помоги мне. И его запах, он что-то делает со мной. От него пахнет смесью кедра и ванили.

И он видел, как я сжигаю кондитерские изделия.

Держу пари, у Бетти Крокер никогда не было таких проблем на кухне.

Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить его, и обнаруживаю, что он все еще стоит слишком близко. Для ясности, он находится в добрых двух футах от меня, и все это время он относился ко мне с уважением.

Я единственная, кто ведет себя странно. Это я думаю о таких вещах, о каких не имею права думать. С тех пор, как мы познакомились, я мысленно изнасиловала беднягу шестью разными способами, хотя все, что он сделал, это спросил о моем печенье.

Фуу, извращенка.

К счастью, он об этом даже не догадывается. У меня такое выражение лица, будто я думаю о церковном хоре или о распродаже в Таргет. По моему лицу невозможно догадаться о том, что я думаю о… ну, вы понимаете.

О разных вещах.

О сексуальных вещах.

Да, ладно, хорошо. В своей голове я прошептала слово «секс».

Я поворачиваюсь к Келлеру с выражением лица вокалистки церковного хора и улыбаюсь. – Спасибо за помощь.

– Мне было приятно. – Он сверкает ухмылкой, которая даже монахиню заставила бы задуматься о «вещах». Затем, пока я отвлечена, хватает прихватку с лопаткой и начинает очищать противень от пригоревшего печенья.

Моему унижению нет предела.

За день до начала конкурса, в котором Келлер Джеймс будет судить мои кулинарные способности, он стоит на моей кухне и убирает подгоревший беспорядок, который я устроила.

Не очень хорошее начало.

– Вы не должны этого делать! – Быстро возражаю я, раскрыв глаза от шока. Но он просто отмахивается от моих возражений, как будто все это в порядке вещей.

– Просто скажи мне одну вещь, Джинджер – пекарь пряников.

– Хорошо.

– Что я упускаю? – Он смотрит на меня и улыбается.

Рассуждая логически, я понимаю, что это та же самая улыбка, которую он демонстрирует на телевидении, пока описывает каким идеальным должно быть слоеное тесто, но, когда она направлена на меня, то кажется игривой. Особенно сейчас, когда мы одни на моей кухне. Ну, хорошо, на гостиничной кухне.

– Прошу прощения? – Уверена, я краснею. Просто, я немного преувеличиваю значение этой улыбки. Конечно же, он не может флиртовать со мной.

– Что это должно было быть? – спрашивает он, постукивая лопаточкой по опустевшему противню.

Оу. Понятно. Конечно же, он имел в виду печенье. Я выдыхаю, не подозревая, что задерживала воздух.

– Сникердудлы. – Я киваю в сторону тарелки на кухонном островке, на которой осталась стопка печенья с прошлой партии. Пит никогда не берет печенье сверху. Он предпочитает брать с той стороны тарелки, которая находится ближе к нему, пока то, что осталось, не напоминает игру, в которой из башни по очереди вытаскивают бруски, пока она не рухнет. – Но вам повезло. У меня есть еще. – Я двигаю в его сторону тарелку. Он хватает печенье и с ухмылкой откусывает, не сводя с меня глаз.

– Они любимые у Пита, – нервно говорю я, ожидая, что скажет Келлер о моих сникердудлах. Потом я чуть не смеюсь над абсурдностью всей этой ситуации.

– Пит? – Он задает вопрос и приподнимает бровь, интересуясь этим больше, чем должен.

– Владелец. Вы спрашивали его о моем печенье, – напоминаю ему я.

– А, точно, Пит.

– Значит, вы остановились здесь, в этой гостинице? На время проведения конкурса в Рейнди-Фолс?

– Да, так и есть. Может, ты покажешь мне окрестности?

Я. Что?

– Здесь нет спортзала, – выпаливаю я, бросив взгляд на его плоский живот. Он ведь должен тренироваться, верно? Никто не может есть печенье и выглядеть так хорошо, только по счастливой случайности. Боже, что я только что сказала? Я сначала пялилась на него, а потом намекнула, что ему надо сходить в зал? – Не то чтобы вам это было нужно, – поспешно добавляю я. – Вы и так великолепно выглядите.

Вы и так великолепно выглядите? Да, я только что, действительно, это сказала. Этот день становится все лучше и лучше. Келлер смотрит на меня так, словно я какая-то мистическая лесная нимфа, и откусывает еще кусочек моего печенья с веселым блеском в глазах.

– Я имела в виду, что в гостинице нет спортзала, – уточняю я, поскольку он попросил меня показать окрестности. Он говорил, конечно же, о гостинице, ведь так? – Пит должен был рассказать об этом, когда вы регистрировались, и дать брошюру нашего города с картой. Где-то в квартале отсюда есть тренажерный зал. Еще в брошюре описаны хорошие туристические маршруты.

– Тогда, может быть, ты покажешь мне их? – говорит он, отправляя в рот последний кусочек печенья и отряхивая сахар с рук. Я чуть не задыхаюсь, Келлер Джеймс действительно хочет, чтобы я показала ему город? – Мне сейчас нужно быть в другом месте, но мы ведь еще увидимся? Ты завтра будешь здесь?

Я смущенно хмурюсь. Конечно, я увижу его снова. Завтра, на конкурсе. И что он имел в виду, говоря о туристических маршрутах? Он хочет, чтобы я рассказала ему, куда можно сходить, и пожелала отличной прогулки? Или он хочет, чтобы я пошла с ним, типа, на свидание?

Он смеется, в то время как я все еще перевариваю то, что он только что сказал, пытаясь понять смысл.

– Ты такая милая, когда хмуришься, Джинджер. Мне это нравится.

Потом он просто исчезает. А я остаюсь в огромном замешательстве.