- Читаю твои мысли?

- Не думаю, что ты можешь читать мои мысли. - Я наклоняю голову и скептически гляжу на него. Мы бы не выбрались из его квартиры, если бы он мог читать мои мысли.

Но Бойд лишь выгибает бровь и улыбается так, как может только он. От этого мое сердце учащенно стучит, а нервы воспаляются. Время сменить тему разговора.

- Так плохо, что у тебя нет кота.

- Кота? Почему? - Он хватает кусочек картошки фри и кладет его в рот целиком.

- Все эти остатки индейки. К тому же те окна у тебя дома. Кот бы полюбил их.

- Как бы я его назвал?

- Кота?

- Да.

- Тискалотик, - предлагаю я.

- Очень специфичное имя.

- Да. - Я киваю и тоже беру кусочек картошки. - Но и твой кот был бы особенный. Я бы не хотела называть его как-то обыденно, типа Том. У всех есть кот Том.

- Конечно, - соглашается он, кивая.

Мы заканчиваем есть, наши обе половинки бутербродов упаковывают на вынос - а еще черно-белое печенье для меня - и мы направляемся назад к Бойду.

- Расскажи мне историю о преступлении.

- Историю о преступлении? Это типа сказка для девочек, помешанных на криминальных сериалах?

- Именно! - отвечаю я немного с волнением, пока размахиваю пакетом с остатками еды. - Ты меня раскусил!

- Точно, - соглашается он. - Ладно, дай подумать, - говорит он и, ну, очевидно, же это меня заводит.

К тому же у Бойда сегодня имеется щетина. Не уверена, что видела его раньше небритым. Ему идет. Хотя чисто выбритый он тоже красив. Вот черт, мне трудно представить, как бы он мог выглядеть плохо. И не могу ни проверить, как хорошо сидят на нем джинсы, когда мы останавливаемся, чтобы перейти улицу на углу Южной и Пятой. А затем гадаю, займемся ли мы снова сексом, потому что на прошлых выходных было... В общем, я хочу сделать это снова. Я наполовину потеряла веру в то, что секс - это нечто большее, чем неловкий обмен, в результате которого ты чувствуешь себя слегка приятно. Но Бойд заставил меня понять, существует нечто, что я упускала. Интересно, как эта щетина будет чувствоваться на моей коже, и только ли я одна из нас думаю о подобных вещах.

- Хлоя. - Он на пару шагов впереди меня и поворачивается, вопросительно глядя на меня. - Зеленый свет, - говорит Бойд.

Ладно. Может, я одна думаю о грязных вещичках посреди Южной улицы. Кроме того, уверена, он поймал меня за разглядыванием его задницы.

Девятнадцатая глава

Бойд

Мы возвращаемся ко мне домой и направляемся на второй этаж, чтобы переложить ее полотенца в сушку и загрузить в стирку белье Хлои. Интересно, как много времени пройдет, прежде чем она сбежит. Думаю, у меня есть время до тех пор, пока высушится ее одежда, и она заявит, что ей нужно идти.

Я отхожу в сторону, пока она забрасывает свои вещи в стиральную машину, давая ей пространство, потому что, кажется, ее волнует данный фактор. К тому же это дает мне возможность поглазеть. А я люблю глазеть на Хлою. Ее волосы падают на лицо, когда она наклоняется над корзиной и достает вещи, а затем они раскачиваются назад, когда девушка встает. Интересно, смогу ли заняться с ней сегодня сексом и при этом не нарушить нашу хрупкую дружбу. Потому что мне правда хотелось бы снова сделать это с ней. И меня не интересует возможность быть просто ее другом.

Но это же Хлоя.

Я не могу читать ее мысли, но отлично могу прочесть ее тело. Распознать тонкие возведенные ею стены. То, как ускоряется ее пульс от простейшего взаимодействия между нами. То, как дрожит ее рука, когда Хлоя разрывает пакетик сахарозаменителя. Или то, как она моргает, когда отводит взгляд на девяносто градусов, когда сомневается в своих поступках. Она издает тихие звуки "пфф", затем втягивает нижнюю губу в рот, когда думает, что сказать, и слегка язвит, когда боится чего-то.

Так что я могу быть терпеливым.

Очевидно, она поддается социальной тревожности, и из-за этого ей требуется больше времени на переосмысление любой некомфортной для нее ситуации.

А я заставляю ее чувствовать себя некомфортно.

Но с другой стороны, я ей нравлюсь.

Это я тоже знаю по языку ее тела. Она светится, когда видит меня. Облизывает губы, когда я приближаюсь к ней, а ее зрачки расширяются. Она переносит вес на одну ногу и наклоняется ко мне почти что незаметно. Плюс, она продолжает соглашаться видеться со мной. Знаю, если бы Хлоя не была заинтересована, то сказала бы мне отвалить.

И мне она нравится. Она заставляет меня смеяться. Тем, как рассказывает эти нелепые шутки, когда нервничает, и тем, как ее очаровывают криминальные сериалы. Я люблю то, как ее глаза смотрят на меня с долей скепсиса, когда она думает о том, уступит ли моему следующему ходу.

Так что я буду с ней терпелив. Даже если это меня убивает.

Секс - это не ее пунктик. Я не обманываю себя, думая, будто затащив ее в постель на прошлых выходных, развеял тем самым все ее тревоги. Знаю, это так не работает. Так что мы столкнемся с ее тревогами по одной за раз - даже если она не будет об этом знать. Как можно больше проводя с ней времени за рутинными делами. Как можно сильнее подпитывая ее уверенность в обычных вещах, что ей так трудно даются. У меня есть стратегия. Если надавлю слишком сильно, она закроется и не впустит меня. Хлоя слишком сосредоточена на собственной панике, вместо нас самих.

Я хотел позвонить ей всю неделю. Написать, пригласить на ужин. Что угодно. Если бы она была любой другой девушкой, было бы хреново с моей стороны не звонить ей все это время. Но я подозревал, что Хлоя не нуждалась в моем звонке. Ей необходимо было время, чтобы подумать и решить самой, хочет ли она видеть меня снова, без моего давления.

Она заканчивает загружать одежду, и я добавляю порошок, закрываю крышку, а после смотрю на нее. Ее глаза округляются, а дыхание замирает. Я мог бы взять ее прямо на этой стиральной машине. И был бы рад сделать это прямо сейчас. Но сперва нам нужен еще один момент вместе, момент не о сексе.

- Будем смотреть весь день "Мыслить как преступник", - говорю я.

- Что? - Она моргает.

- Пойдем. - Я поворачиваюсь и выхожу из прачечной, направляясь к лестнице. - Что хочешь выпить?

- Гм, а что у тебя есть? - спрашивает она. Я слышу, как Хлоя неспешно спускается за мной по ступеням.

Хватаю пульт от телевизора по пути на кухню и включаю его, а затем переключаю каналы, пока не нахожу нужный. Бросая пульт на кухонный остров, я открываю холодильник и начинаю перечислять ей варианты, пока Хлоя подходит к дивану, останавливается и идет к окну, разглядывая открывающийся вид.

Я ставлю наши напитки на журнальный столик и присоединяюсь к ней возле окна.

- Тебе стоит увидеть его ночью, - говорю ей.

- Гм, ага, - отвечает она, как я и ожидал, уклончиво, а затем идет к дивану. - Это была хорошая серия, - произносит и садится.

Так что мы смотрим "Мыслить как преступник" и задаем друг другу вопросы в духе "что бы ты предпочел", пока стиральная машинка не заканчивает цикл. После я следую за Хлоей наверх, чтобы понаблюдать, как она достает полотенца и перемещает мокрое белье из стиральной машины в сушильную. Я стою в дверном проеме, разглядывая ее, и да, меня поражает, как сильно я втюрился в эту девушку, раз стою здесь и смотрю, как она возится с полотенцами.

Она заканчивает, за исключением пары кружевных лифчиков у нее в руках.

- Эти, гм, нельзя сушить в машинке, - говорит, отводя взгляд.

- Расслабься, я видел лифчики раньше, Хлоя. Не волнуйся, я не слечу с катушек. - Я вхожу в прачечную и тянусь над ее плечом, чтобы взять плечики. Она крепит бретельки на вешалку и затем тянется, чтобы повесить их на держатель. Но он слишком высок для нее. И я не упоминал, что сегодня на ней одна из пар этих чертовых обтягивающих леггинсов?

Они черные, но не оставляют моему воображению места, даже больше, чем все, что видел на ней ранее. Ее рубашка приподнимается, когда Хлоя тянется вверх, подол достигает ее талии и обнажает небольшую полоску кожи. Это предоставляет мне отличный вид на мягкий изгиб ее попки.