Но Скай знал, что биология тут не причём. Он знал это столь уверенно, потому что имел близкого друга, Диктатора – и не дракона. О нём знали только другие Диктаторы, и жители одной планеты, где ему пришлось открыть себя.

Скай сильно подозревал, что корень всей их мощи кроется в погибшей миллион лет назад планете, родине его друга Рэйдэна. Но сам Рэйдэн молчал, и даже если он и мог дать ответы на многие вопросы, Скай не собирался их задавать. Он слишком многим был обязан своему другу.

Диктатор был мрачен. Его многовековая работа по «приведению Галактики в порядок», как он выражался, была готова рухнуть. Он всегда хотел прекратить войны. Он добился того, что в мире осталось только две сравнимые силы – он сам, и его бывшие друзья, а ныне смертельные враги. Все мелкие конфликты исчезли. И хотя он правил даже не железной, а стальной рукой, объективно он был отличным императором. В Империи не было войн, рабства (официально…), почти не осталось варварских планет. Основное отличие эпохи Диктаторов от предыдущих было в том, что сами правители, лично, творили историю, не предоставляя эту честь своим последователям… И детям.

Скай вздохнул. Ни один из его многочисленных потомков не стал Диктатором. Как и дети его товарищей оставались простыми драконами. Власть не наследовалась. Она просто приходила к избранным, руководствуясь неизвестными законами. Вот так, несколько лет назад, он обнаружил своего ближайшего помощника, почти равного по силе ему самому, дракона по имени Винг. Рождённый на варварской планете, и перенеся жуткие испытания в первые годы жизни, этот дракон сумел стать одним из наиболее многообещающих Диктаторов Вселенной, а учитывая, сколь молод он был, Скай только качал головой. Ему повезло. Винга могли найти раньше его – ведь молодой Диктатор был таким сокровищем, ради которого могли пойти на всё. Даже на отказ от собственных принципов ведения войны – как поступил глава Консолидации, Диктатор Дарк, при первом же подозрении, что маленький сын Ская, наконец, унаследовал чудовищную силу отца…

В душе императора кипела тяжёлая, сокрушающая ярость. Дарк нарушил неписаные законы, которыми руководствовались они после раскола. Они всегда соблюдали неприкосновенность семей и близких, и невольно уважали друг друга за это.

Но Дарк, и его друг Мрак, не могли более противостоять натиску Империи. Консолидацию сотрясали внутренние напряжения, и системы за системами призывали Ская стать их новым правителем. Ещё несколько лет – и Галактика стала бы единой.

Что, конечно, не устраивало Дарка. И решившись на отчаянный шаг, он рискнул напасть на жену Ская, летевшую к своему мужу после отпуска на нейтральной территории.

«Как он узнал, что Аракити и Каэл будут именно на этом корабле?» – подозрения разрывали Ская на части. Данных об этом не было вообще нигде. Он лично посадил Аракити и малыша на крейсер, и вернулся в свою резиденцию прямым путём, доступным только Диктаторам.

«Неужели его намёки на предателя – не политический трюк?»

«Но кто?! Драко? Тайга? Смешно! Они самые верные мои друзья. Им я могу верить больше, чем себе. Сумрак?.. Нет, он слишком умён. Сумрак никогда не рискнул бы войной, как и Винг. Впрочем, Винг тоже не знал. Да и не такой он дракон. Остаётся только один… Да…»

Диктатор задумчиво посмотрел, как перемещаются на голограмме огоньки, обозначавшие флот Империи. Командовал флотом Диктатор Викинг, горячий и неуравновешенный дракон, но очень верный друг.

«Нет, не может быть, что бы они предали. Это невозможно. Мы слишком близки друг к другу. Нас слишком многое связывает.»

«Но ведь многовековая дружба не помешала Мраку последовать за Дарком…»

– эта мысль гадкой змеёй пробралась в суровый разум Ская, заставив Диктатора заскрипеть зубами.

«Надо было убить их обоих. Давным-давно. Просто убить. Тогда я поглотил бы их Консолидацию, и наступил бы мир. Но нет, я всё пытаюсь обмануть себя. Вспоминаю Мрака, Дарка… Пытаюсь уверить себя, что они не враги, а просто оппозиция.»

Он хлестнул себя сверкающим синим хвостом, чуть расправив сапфировые крылья, и закрыв пылающие зелёные глаза.

«Я слишком долго жил. Слишком много было ненависти, крови, смерти. Я устал. И когда явились подлинные враги, я не сумел их распознать. Это непростительно.» Могучий дракон открыл глаза, и взглянул на карту будущего сражения.

«Они добились своего. Я, я сам начал войну. Это значит, что я уже проиграл

– ведь я поступил так, как хотели они!» – низкое грудное рычание прокатилось по колоссальному залу, как далёкий гром.

«Я полечу туда, и вызову их обоих сразу. И пусть попробуют меня победить! Меня самого! Я – Скай! Я – это ВСЁ!»

Он резко повернулся, собираясь покинуть стратегический штаб, когда глубокий и чуть вибрирующий голос, способный свести любого дракона с ума за минуту, мягко произнёс:

– Ты всё работаешь, Скай?

Возлюбленная жена Диктатора, некогда человек, а ныне одна из самых прекрасных дракон в Космосе, заставила могучего повелителя замереть на месте.

– Аракити… – он медленно повернулся к ней, и в глазах Ская отразилась такая любовь, что его жена вздрогнула.

– Неужели ты всё ещё не нагляделся на меня, за столько лет?.. – тихо спросила дракона, глядя в глаза своего Диктатора.

– Я могу смотреть на тебя ещё миллион лет, и находить всё новые причины для восхищения… – он обнял её крыльями, и завертел по залу, словно в танце.

– Неужели ты так меня любишь, Скай?

– А разве ты сомневаешься в этом? – с улыбкой спросил синий дракон. Она несколько минут молча обнимала его с закрытыми глазами.

– Нет… – наконец произнесла Аракити. – Не сомневаюсь. Хотя не понимаю, почему.

– Ты никогда не понимала меня до конца, любимая. – тихо сказал Скай. – И я рад этому.

– Нет, Скай, ты не прав. Я понимаю тебя. Я похожа на тебя, любимый.

– Да. Именно это и заставляет меня трепетать при виде тебя, Аракити. Я люблю тебя всю, от первого до последнего атома. И ты меня тоже любишь, я знаю.

– О да! – она вздрогнула, прижав своего дракона к груди.

Так они стояли несколько минут, столь сильно ощущая друг друга, что обоих била дрожь. Наконец, Аракити открыла глаза, и спросила:

– Новости о Каэле?

– Я почти уверен, что у Дарка его нет. Боюсь… Боюсь, любимая, что нашего сына нет более совсем.

– Ты тоже… – в голосе драконы прозвучало горе. – Ты тоже так думаешь…

– А кто ещё?

– Тайга меня успокаивает, а в глазах – то же самое, что и у тебя. Смерть. Он с болью погладил свою жену.

– Так бывает, Аракити. Каэл не первый наш сын, познавший смерть…

– Но он был так мал! И за что? Просто очередная игра на повышение акций?! Это стоит смерти младенца, Скай?

– Смерть НИЧТО и НИКОГДА не может оправдать, Аракити. – сурово ответил Диктатор.

– Но есть случаи, когда смерть нужна. Я решил убить их обоих.

Она встрепенулась, и её золотые глаза вспыхнули тем же светом, что и глаза её мужа.

– Наконец! Я лечу с тобой.

– Нет. Они уже доказали, что способны принести честь в жертву честолюбию. Я не намерен рисковать тобой, любимая.

Аракити хотела возразить, но замолчала, посмотрев Скаю в глаза. Это выражение она знала отлично – за ним всегда следовали крики воинов, лязг мечей, и беззвучный, всё сжигающий на своём пути свет от термоядерных взрывов. Она молча смотрела в глаза своего дракона.

– Будь осторожен… – только и произнесла Аракити, жена Диктатора Ская.

– Мне надоело быть осторожным. – только и ответил император Галактики, Диктатор Скай.

– Ты стал совсем другим, Крылатый… – печально сказал Дарьяка, сидя у костра, и наблюдая за богом, который стремительно работал на компьютере. Зорги больше не жили в пещере – после того, как Ветер исполнил первую часть своего плана, он перевёз всё племя на новую базу, бывшую гасиенду сеньора Идальго. Но привычки были сильны, и полсотни оставшихся в живых зоргов, как и раньше, поселились в бараке, и грелись у костра. Дракон с болью следил за этим, но новые знания сказали ему, что так и должно быть. Что спешить – вредно, и не нужно.