— Yes, yes! — Эл подбежал к кабине. — Сколько? Вот доллары, — заспешил он и полез в карман.

— Убирайся к себе домой, янки! — захохотал шофер и дал газ.

Только к полуночи вконец окоченевшему Элу удалось остановить машину и добраться на ней до Марселя. Переночевал он в гостинице, которую посоветовал шофер.

Утром Эл проснулся поздно и первым делом направился в универсальный магазин. Там он придирчиво выбрал костюм и переоделся. В новом костюме Эл сразу же почувствовал себя свободней. Туго закрученная пружина ослабла. Затем он зашел в автомат, сфотографировался и тут же получил чуть влажные снимки. Только после этого Эл позавтракал в кафе.

Выйдя из кафе, Эл остановил такси и назвал шоферу адрес. Этим адресом он предусмотрительно запасся еще в Гонолулу у Хромого Казимира — человека, который вывел их на «Патрицию». Такси Эл остановил за квартал до указанного адреса. Расплачиваясь с шофером, заметил, как тот опасливо следит за его рукой в кармане пиджака. Его это обидело, и он не дал шоферу на чай.

Шофер взял деньги и с видимым облегчением уехал. Двое парней на углу улицы подняли руки, но такси пронеслось мимо.

Эл огляделся и почувствовал себя довольно неуютно среди этих молчаливых домиков с наглухо закрытыми ставнями. «Отвык», — усмехнулся он и пошел вниз по улочке, ощущая спиной прищуренные взгляды двух парней в тесных кожаных курточках. Вскоре он увидел облупившуюся вывеску полуподвального кабачка. Это было заведение, адрес которого дал ему Хромой Казимир.

«Галльский петух» находился на одной из узких портовых улочек Марселя, где полиция рискует появляться только днем, да и то не в одиночку. Теперь Эл понял, почему так подозрительно следил за его руками шофер такси. Он огляделся. На улице никого не было видно. Эл достал из саквояжа полицейский кольт и сунул за пояс. Проделав все это, он постучал. Дверь открылась сразу, словно его уже ждали. У Эла мелькнула мысль, что за ним наблюдали через мутное подвальное окно.

В дверях стоял тщедушный официант с маленькими ручками, широким утиным носом и помятым, мучнистого цвета лицом человека, редко бывающего на свежем воздухе.

— Мы открываем в пять, — сказал человечек.

— Мне нужен Жюль. Он здесь работает.

— Да, — сказал человечек. — Я Жюль. Месье Жюль, — с достоинством поправился он.

— Надо поговорить, месье Жюль, — сказал Эл, с сомнением глядя на него.

«Что-то он мало похож на делового человека», — подумал он, вспомнив клятвенные уверения Хромого Казимира, что Жюль — это «последний из могикан настоящего Марселя».

— Прошу вас, — сказал месье Жюль. Он вежливо пропустил Эла вперед и закрыл дверь.

В нос ударил запах прокисшего вина. Эл поморщился. В таких подвальных дырах ему уже давно не приходилось бывать. Месье Жюль остановился напротив Эла и выжидающе посмотрел на него.

— Мне нужен паспорт, — сказал Эл.

— Обратитесь в префектуру, — пожал плечами месье Жюль.

Его так просто нельзя было купить. Месье Жюль был старый, хотя и спившийся бандит, который действительно начинал еще в «настоящем Марселе» тридцатых годов. И сейчас, ощупывая Эла спрятанными в морщинках выцветшими глазами, он еще не притупившимся от старости нюхом почувствовал: к нему, прямо домой, зашла долгожданная удача. «Такие молодчики в дорогих костюмах не носят в докторских саквояжах клистирные трубки, — размышлял месье Жюль. — Они предпочитают обходиться без лишних примет. А сак — это хороший крючок для фараонов… — Эту истину месье Жюль знал по своему горькому опыту. — Молодой еще, — ласково подумал он, — везучий и самоуверенный от этого. А саквояжик из рук не выпускает…»

— Плачу любую сумму, — нетерпеливо сказал Эл.

— Не знаю, что и посоветовать, месье, — развел ручками Жюль, все больше и больше утверждаясь в своей догадке.

— Я привез вам привет от Хромого Казимира.

— Как он поживает? — поинтересовался месье Жюль. Это еще раз подтверждало его предположение. Хромой Казимир был преуспевающим гангстером, клиентами которого были солидные люди.

— Цветет в Гонолулу. Так что?

Месье Жюль вдруг стал необычно любезен.

— Надо было сразу сказать, что вы от Казимира, — с ласковой укоризной произнес он и быстро смахнул грязным полотенцем крошки со стола. — Прошу вас, месье! Виски?

— Я днем не пью, — сухо сказал Эл. Его сразу же насторожила любезность месье Жюля.

— У вас есть с собой фотография?

— Я плачу любую сумму, но паспорт должен быть идеальным, — протягивая фотографию, предупредил Эл. — Вам понятно это слово?

— Фирма, месье. Один момент! — Месье Жюль выхватил из рук Эла фотографию и просеменил за стойку, где была дверь, ведущая в подсобное помещение.

«Дела у классика идут неважно», — оглядывая убогое помещение, решил Эл. Брезгливо подвинув расшатанный стул, он сел и поставил саквояж между ног. «Последний раз вожусь в этом дерьме… — Эл раскрыл саквояж, вытащил пачку франков, сунул ее в карман. — Старикашка слишком любопытный. Нечего совращать старость куском такого жирного пирога». Он защелкнул замки саквояжа и похлопал его по толстому боку.

Минут через десять появился месье Жюль. В руках он держал открытый паспорт.

— Сервис! — Он подул на печать. — Деньги прошу вперед.

— Хватит?

Эл вытащил из кармана толстую пачку и бросил на стол. Затем он поднес новенький паспорт близко к глазам, начал внимательно изучать печать. Она была выполнена мастерски. Эл кое-что понимал в этом.

— «Антони Брайтон», — прочел он с удовольствием. — У вас есть вкус, месье Жюль…

Месье Жюль незаметно сунул руку под грязный фартук.

— Но-но, месье Жюль! — Эл мгновенно выхватил пистолет. — Без рождественских сюрпризов!

— Как можно, месье? — обиделся месье Жюль и вытащил из-под фартука смятый платок. — У нас, во Франции, это не принято. — Он громко высморкался.

— Приятно слышать, — Эл спрятал паспорт, поднял с пола саквояж и, не опуская руки с пистолетом, попятился к выходу. — Знаете, месье Жюль, один плохо воспитанный джентльмен в Гонолулу пытался стрелять мне в спину. Бедняга! Ему здорово не повезло. Так что не обижайтесь. — Эл нащупал за спиной ручку двери и открыл ее. — Да здравствует Франция, месье Жюль!

— До свидания, месье, — человечек поклонился. Эл быстро захлопнул за собой дверь.

«Трусишь, старина, — с усмешкой думал он, шагая по улочке. — И правильно делаешь. Глупо получать пулю на пороге новой жизни. Тебя ждет Южная Америка…»

Эл направился к центру города. В этих трущобах даже в солнечный день кажется сумрачно. Верно, от того, что жизнь здесь начинается с темнотой… «Черт, как тихо! — выругался он, прислушиваясь к своим гулким шагам. — Стучишь каблуками, как солдат на параде. А ведь еще совсем недавно ты был прописан здесь, дружище».

Где-то в порту свистнула сирена буксира. Элу вдруг стало легко и весело. «Баста. С этим покончено навсегда. Больше мне никогда не придется лазать в эти проклятые бандитские дыры!.. Ого, как мы стали выражаться! Отлично, дружище. Теперь ты думаешь действительно как джентльмен. Сэр… Сэр Антони Брайтон. — Эл потрогал в кармане паспорт. — Первый настоящий день в твоей новой жизни, сэр Антони Брайтон…»

Он уже сворачивал за угол, когда из кабачка вышел тщедушный человечек в надвинутом на глаза котелке и нырнул в ворота проходного двора.

«Спасибо тебе, господи. — Эл вспомнил свой унылый ужас перед будущим и рассмеялся. — Спасибо. Ты действительно услышал мой глас вопиющий. Хотя, между нами говоря, я тоже не сидел сложа руки… А ребятам своим я поставлю памятник. Красивый, дорогой памятник, чтобы и им не было обидно. Как неизвестному солдату». О Франсуазе Жувазье он старался не думать.

Впереди возникла и пропала серая фигурка в котелке. Эл был далеко. Он в это время шел в легком фланелевом костюме по набережной Копакобаны туда, где у входа в роскошный отель его ждал личный шофер в ливрее. Ждал, держа наготове открытую дверь «роллс-ройса»…

Когда он проходил мимо темной подворотни, оттуда ящерицей выскользнула фигурка в котелке. На мгновение приникнув к широкой, туго обтянутой пиджаком спине Эла, она снова исчезла, подхватив выпавший из рук саквояж.