В котором мокрый ветер дул

И рдело вывески пятно.

Казалось, не гремел замок

И ангел в небе не рыдал;

Но некий чуждый холодок

Уже по комнате витал.

Когда в нее сквозь жалюзи

Врывался фар скользящий свет,

Она вращалась на оси,

Как встрепенувшийся скелет.

...Был тот же ключ вручен и мне;

Я лег, включил ночник - и вдруг

Заметил надпись на стене:

"Ночь, смерть - и ни души вокруг..."

Тупым карандашом впотьмах

Кто, сгинув, расписался так

Гордячка в треснувших очках

Или лысеющий толстяк?

Никто не знал - ни клерк, ни босс,

Ни в холле девушка с ведром,

Кому ни задавал вопрос

Никто не помнил ни о чем.

...Должно быть, он воскликнул: "Черт!"

Когда, на ощупь свет включив,

Увидел этот натюрморт,

Похожий на внезапный взрыв,

Не то горящий жаром клен,

Не то пурпурных астр,

Что должен после похорон

Украсить бледный алебастр...

А впрочем, домыслы не в счет.

И что такое смерть певца?

Мелодии последний взлет

И замиранье бубенца.

Пусть вновь промчится грузовик

И озарится потолок,

Но ты, поэт, и в этот миг

Отвержен, но -не одинок.

Перевод Григория Кружкова

On translating "Eugene Onegin"

1

What is translation? On a platter

A poet's pale and glaring head,

A parrot's screech, a monkey's chatter,

And profanation of the dead.

The parasits you were so hard on

Are pardoned if I have your pardon,

O, Pushkin, for my stratagem:

I travelled down your secret stem,

And reached the root, and fed upon it;

Then, in a language newly learned,

I grew another stalk and turned

Your stanza patterned on a sonnet,

Into my honest roadside prose

All thorn, but cousin to your rose.

2

Reflected words can only shiver

Like elongated lights that twist

In the black mirror of a river

Between the city and the mist.

Elusive Pushkin! Persevering,

I still pick up Tatiana's earring,

Still travel with your sullen rake.

I find another man's mistake,

I analyze alliterations

That grace your feasts and haunt the great

Fourth stanza of your Canto Eight.

This is my task - a poet's patience

And scholiastic passion blent:

Dove-droppings on your monument.

1955

К переводу "Евгения Онегина"

1

Что перевод? Прикрытый крышкой

Блистательный поэта бред,

Крик попугая, треп мартышки

И грубо попранный секрет.

О Пушкин, строгость к паразитам

Прибереги, - из них маститый

Путь непростительный нашел;

Таинственный исползав ствол,

Достиг я корня, напитался;

Язык твой зная назубок,

Взрастил затем я свой росток,

Который рос и превращался

В соцветие тернистых проз

Сестер твоих сонетов-роз.

2

Слова дрожат лишь, отражаясь,

Как городские огоньки,

Что пляшут, прячась и являясь,

На черном зеркале реки.

Поэт! Твой спутник неустанный,

Ношусь я все с серьгой Татьяны,

И все со мною твой чудак.

Ищу коллег неверный шаг

И нахожусь в плену созвучий,

Что так украсили собой

Четвертый стих главы осьмой.

Перевод Михаила Блюмина

В сети Интернет: Литературная страница Михаила Блюмина

http://www.geocities.com/SoHo/Atrium/5307

На перевод "Евгения Онегина"

1

Что перевод? Лишь бормотанье

Мартышки, попугая крик,

Поэта черепа мерцанье

И оскверненный смерти лик.

Кого клеймил ты униженьем,

Уж прощены. Прошу прощенья,

О Пушкин, хитростью лишь я

Сумел исследовать тебя;

Вдоль стебля к корню проникая,

Впитав, как новый, твой язык,

Взрастил свой стебель. Он возник,

Как твой, сонету подражая,

Соцветием правдивых проз

Сестрой колючей твоих роз.

2

Значенье слов - лишь отраженье

Чуть удлиненных огоньков,

Крутящихся в речном теченье

В туманной мгле вдоль берегов.

Неуловимый Пушкин! Рьяно

Я мчусь во след с серьгой Татьяны

Повесе мрачному. И я

Нашел ошибку, проведя

Анализ сладостных созвучий,

Украсивших великий твой

Четвертый стих главы восьмой.

Мой долг - терпенье, пыл научный

Свести в итог: на монумент

Твой капнуть птичий экскремент.

Перевод Игоря Захарова

О том, каково переводить "Евгения Онегина"

1

Что перевод? Лежит на блюде

Поэта скорбная глава,

Мартышки, попугаи, люди

Трещат - а суть стиха мертва.

О Пушкин! Жалких паразитов,

Ты не щадил, да Бог простит их,

Когда бы ты простил меня

За то, что я к твоим корням

Проник коварным короедом,

Вкусил от них - и свой росток

В твоем саду пустил из строк

Чужого языка, и следом

Среди четырехстопных роз

Шиповник моей прозы взрос.

2

Блеск отраженных слов дурманит

И манит, словно огоньки

Ночного города в тумане

На зыбком зеркале реки.

Обманчив Пушкин! Без изъяна

Как передать "серьгу Татьяны",

"Повесу молодого" как?

Как у других? Там всё не так.

Анализирую все звуки

Их пир сквозит в словах простых...

Восьмой главы четвертый стих

Совсем замучил. От науки

Зачав, поэт произведет

На памятник тебе помет.

Перевод Григория Агафонова

На перевод "Евгения Онегина"

1

Что перевод? Глава поэта

На блюде, с яростью в очах,

Взвизг обезьяньего фальцета

Иль просто оскверненный прах.

Но прощены да будут трутни,

Коль ты мои простишь мне плутни,

О Пушкин: я твой гордый ствол

От кроны до корней оплел

И, от корней вкусив заветных,

Пустил росток невдалеке

На вновь привитом языке,

Что вместо стройных строф сонетных

Тернистой прозою пророс

Роднёй простецкой пышных роз.

2

Но отраженья слов непрочны,

Как городские огоньки,

Дробящиеся в час полночный

В текучем зеркале реки.

Подняв Татьянину сережку,

Опять присяду на дорожку

С твоим повесой молодым

О Пушкин, ты неуловим!

Анализом аллитераций

Опять займусь в главе восьмой

Не в том ли долг и жребий мой:

Ученый муж, служитель граций,

Чей труд - пометки голубей

На бронзе чопорной твоей.

Перевод Марины Бородицкой

На перевод набоковского

"На перевод Евгения Онегина"

1

Что называют переводом?

Песнь кукушачьего птенца,

Лжеца полет перед народом

На бороде у мертвеца;

Крик попугая, визг мартышки,

Рассудка мелкие интрижки

И профанацию святынь,

Когда вульгарную латынь

Зовут псалмом царя Давида.

О ты, клекочущий орел!

Заткнись, тебя я перевел.

Иль пошуми еще для вида,