Для меня вечер показался очень коротким. Я был очарован их рассказами о России и от души наслаждался, глядя на миссис Бутенко. Когда они собрались уезжать, я дал им образцы некоторых чистящих средств, производимых на предприятии Кемпрокс, а моя жена подготовила для каждой семьи пакет с сэндвичами и домашним печеньем.

По окончании вечера, я понял, что дело продвинулось ещё на один этап. Завтра русские будут писать свой отчет, а я буду беседовать с агентами ФБР. Контрразведчиков эти встречи очень интересовали, и они чувствовали, что прямой подход ко мне со стороны советских представителей - это только вопрос времени.

Всю эту сложную ситуацию ещё более запутал своими действиями доктор Ступарь. После оканчания очередного заседания отделения АОМ Ступарь предложил мне поехать куда-нибудь, чтобы немного выпить и поговорить. Я ответил согласием.

- Вы знаете мотель Ховард Джонсон, который находится в двух кварталах отсюда ?

- Да, знаю.

- Так вот, я буду там перед площадкой, - сказал Ступарь, понизив голос, - как только вы проедете подъездную дорожку за мотелем, тут вы меня и увидите.

Внезапная склонность Ступаря к секретности означала, что он готовился к решительному шагу. Я спустился вниз по Вирджиния авеню, где увидел его на условленном месте. Мне никогда не удавалось узнать, где находятся агенты ФБР и, вообще, присутствуют ли они здесь.

В довольно нервном состоянии Ступарь сел в мою машину, и мы быстро поехали в направлении центра погрузившегося в сумерки города.

В течение поездки он говорил очень мало. Я нарушил молчание разговором о лекции и достойных внимания делах отделения АОМ, но мой попутчик был слишком озабочен и не проявлял интереса к тому, о чем я говорил. Он предложил поехать выпить рюмку-другую в коктейльный бар Пурпурное дерево в отеле Гамильтон.

После того, как я запарковал машину и мы направились к бару, Ступарь немного расслабился.

- Джон, вы знаете, что кое-кто в США не одобряет, когда советский дипломат и американский гражданин собираются вместе. Поэтому я должен принимать некоторые меры предосторожности, чтобы не причинить вам неприятностей. А теперь я вам вот ещё что скажу - никогда не звоните мне в посольство.

Я звонил в посольство несколько месяцев назад как секретарь отделения АОМ, чтобы сообщить Ступарю, что заседание отложено из-за снегопада. Он занервничал у телефона и хотел разговор.

- Я сам свяжусь с вами, - односложно ответил он.

Мы сидели в темном баре. Я посмотрел на мои часы и отметил, что было половина двенадцатого. Ступарь спросил: - Что это у вас за часы ?

- Омега, - ответил я. - Я считаю эти часы лучшими в мире. Их точность обеспечивается за счет ускоренных колебаний маятника.

(Интересно отметить, что два года спустя новые часы Омега мне подарил другой русский - Валентин Ревин, который несомненно прочел о моих симпатиях к Омеге в отчете Ступаря.)

Затем Ступарь шокировал меня своим заявлением: - Джон, я проверял и обнаружил, что у вас есть родственники в грузинской части Советского Союза около Черного моря.

Взбешенный , я довольно резко ответил: - Послушайте, у меня там нет никаких родственников, по крайней мере таких, которые что-либо значили бы для меня, поэтому оставим это, и займемся делом. Давайте ваши предложения. Речь может идти только о деловых договоренностях и больше ни о чем.

В дальнейшем Ступарь никогда больше не поднимал вопроса о моих родственниках в России.

Мы заказали ещё по рюмке и тихо сидели, слушая приятную музыку.

Наконец я прервал молчание. - Доктор Ступарь, мой единственный интерес концентрируется сейчас на маленькой, борющейся за выживание химической компании, которую я основал. Ей нужны контракты, и я смотрю на вашу страну как на потенциального покупателя. Если мои ожидания слишком завышены, то я никогда более не подниму этого вопроса. Однако вы не говорили мне, что торговое соглашение невозможно. Бутенко же напротив сказал мне, что заключение его вполне возможно.

- Джон, вы знаете, что я отношусь к вам с большой симпатией и не только потому, что у нас общие этнические корни - вы ведь должны считать себя русским - но также и потому, что мы оба - металлурги. Вы можете рассчитывать, что я сделаю все возможное, чтобы поспособствовать вам в заключении выгодного торгового соглашения. Однако, вы должны помочь мне в моей работе здесь. Некоторые вещи получаются у меня в Америке с трудом. У меня были трудности с Госдепартаментом и за мной много раз ставили слежку.

Заметно было, что в связи с этим он расстроился и начал пить частыми глотками. Он говорил очень тихо, губы его еле двигались.

- В следующий раз, когда за мной будут следить, я обернусь и сфотографирую преследующих, чтобы предъявить затем фотографию в Госдепартамент.

Я подумал про себя, что этот парень действительно подавлен. По-видимому, у него здесь были серьезные неприятности. И он ещё пытается вербовать меня для шпионской работы. Я никогда не представлял себе технологии фотосъемки, о которой он говорил.

Было уже поздно и мы договорились встретиться за ленчем через несколько недель. Ступарь сказал, что он позвонит мне для уточнения даты.

Хотя агенты ФБР не отрицали и не подтверждали это, но я сделал вывод, что за меня соперничали две разведывательные организации. По моему мнению, Ступарь работал на КГБ, а Бутенко на ГРУ - он был сотрудником военной разведывательной организации. Агенты ФБР предупреждали меня о необходимости быть более внимательным к слежке со стороны русских и запоминать номерные знаки на подозрительных автомашинах около моего дома, офиса и мест встреч с любым советским представителем. Агенты заверили меня, что никакая опасность во всей этой операции мне не грозит и мне не следует слишком эмоционально напрягаться, пытаясь предугадать развитие событий.

Принимая участи в этом мероприятии, мне удалось значительно поднять уровень моей осведомленности в этой области. Во - первых, я постоянно анализировал ситуацию. Кроме того, я читал каждую статью или книгу по шпионажу и контршпионажу, которые попадали мне под руку. Я регулярно покупал книги по этой тематике в аэропорту перед отлетом, прочитывал их , а затем, перед возвращением домой избавлялся от них. Я избегал художественной литературы в этой области и искал любые реальные описания контршпионажа , даже относящиеся к периоду первой мировой войны. Таким образом я хорошо подготовился к тому, что меня ожидало.

Глава 3

Оценка возможностей.

Вскоре после моей дискуссии со Ступарем в баре Пурпурное дерево 17 апреля 1964 года предприятие Кемпрокс посетил Владимир Бутенко. Он хотел продолжить оценку моих возможностей и мотивов и убедиться, что я не агент контрразведки. Он продолжил опрос с целью выяснения установочных и характеризующих сведений на меня. (Интересно заметить, что при этом мы не упоминали Ступаря).

- Джон, какое у вас хобби?

- У меня его нет, - ответил я, - если не считать за хобби то, что я очень люблю заниматься техническим обслуживанием моего автомобиля.

- Куда вы ездите в отпуск ?

- Никуда. Я не беру отпуск. У меня слишком много работы, и , кроме того, нет денег на отпуск. Все мои деньги вложены в бизнес.

Такие ответы совершенно сбивают советских людей с толку, т.к. они любят посвящать уикэнды занятиям хобби и досугу и бывают очень недовольны, если кто-либо занимает их уикэнд. Они имеют месячный отпуск один раз в два года. Лица, командированные на заграничную работу, возвращаются в Москву для инструктажа и месячного отпуска через каждые двадцать четыре месяца.

Советское посольство имеет летнюю базу отдыха на берегу Чесапикского залива. Пока жены и дети находятся на этой базе, мужчины получают свободу и если хотят, могут развлекаться с другими женщинами, командированными в посольство. Позднее я узнал, что те женщины зачастую именно этого и хотят.

Бутенко часто задавал вопросы о моем бизнесе. - Кто покупает вашу химическую продукцию?