Положив горящий фонарик на табуретку, Славка схватил емкость обеими руками за горловину и выдернул из шкафа, пока цела. Торопливо принялся сдирать изоленту. Угрожающий скрежет со стороны дверей делался все настойчивей, заставляя торопиться. Вытащив пробку, он вставил в задымившее горлышко стеклянную трубку и сдавил надетую на неё резиновую грушу. Отпустил и почувствовал, как та тяжелеет, становится холодной, почти ледяной, втягивая содержимое бутыли. В прихожей посыпались кирпичи, и что-то звонко треснуло.

Славка метнулся в тесный коридорчик. Угловатое каменное крошево на полу даже сквозь толстые шерстяные носки кололо ноги. Вверху над дверной коробкой светилась широкая щель. Дверь ритмично содрогалась, и несколько глоток так же ритмично хыкало, налегая на лом или чем там они пытались выдрать стальную преграду.

Осторожно поддерживая обеими руками холодную грушу, Славка задрал ногу и с трудом взгромоздился на тумбочку возле косяка. Потом распрямился, набрал полную грудь воздуха, выставил стеклянную трубку в расширяющуюся на глазах щель и большими пальцами вдавил тугое резиновое дно, словно гашетку пулемета "максим". Он водил стеклянным стволом, извергая тугую струйку, и с наслаждением вслушивался в сдавленные вопли и звон брошенного на цементный пол инструмента. А вот не угодно ли клизму, господа, сорокаведерную!

Швырнув на пол мгновенно опустевшую грушу, он прямо с тумбочки прыгнул в мастерскую, чтоб не наступать на колючие кирпичные обломки. И тут же дверь гулко зазвенела под градом пуль, выпущенных из нескольких бесшумных стволов. Потом кто-то, рыча и подвывая, остервенело заработал ломом, так что лопнуло крепление широкого засова.

Славка в свете лежащего на табуретке фонарика увидел, что нижнее отделение вытяжного шкафа наполнено кривыми осколками стекла и отбитыми горлышками с плотно вколоченными пробками. Кислота, похоже, вся слилась в пулевые отверстия. Входная дверь с грохотом упала, и Славка, не раздумывая больше, привычным маршрутом сиганул на верхнюю полку шкафа. Смерть рычала за спиной и клацала затворами.

Отчаянье - плохой советчик, но когда оно приходит, советоваться уже не с кем. Здравый смысл, опыт и навыки или напрочь забыты, или недвусмысленно говорят: "Вот теперь-то тебе точно капец!"

Славка повис на раскачивающейся в темном колодце веревке. Нащупал рукоятки самохватов - ловить ногами стремена даже не пытался, - прижал рычажки и заскользил вниз навстречу неподвижному световому пятну. Там его тоже поджидала смерть. Но у Славки имелся ещё один запасной выход, дававший крошечный шанс уцелеть. Это было окно мусоропровода на четвертом этаже, из которого выбита кирпичная кладка, остался только слой штукатурки, отделяющий от лестничной площадки.

Чтобы не пропустить в темноте нужное место, Славка выставил ногу и скользил ступней по стене, обдирая носком слой мягкой грязи, больно стукаясь пяткой каждый раз, когда проскакивал мимо окна, заложенного торчащими кирпичами. Отсчитав три этажа сверху, он, отпуская и снова прижимая тормозные рычажки самохватов, продолжил путь короткими рывками, тревожно глядя вниз, где по-прежнему светилось неподвижное пятно.

Наконец нога попала в неглубокую нишу, и Славка, повиснув на руках, ударил пятками в темноту, пытаясь пробить тонкую стенку. Но штукатурка оказалась на удивление прочной, словно не советская, да и расстояние оказалось великовато, едва дотянулся. Слабый удар, наоборот, слегка отбросил Славку в обратную сторону. Его развернуло на свободно болтающейся веревке, так что он чуть не потерял ориентировку в пространстве. Снова торопливо нашарив проем, впился кончиками пальцев правой руки в щель между кирпичами в основании ниши, держась левой за рукоятку самохвата.

Сообразить, что делать дальше, он не успел. Высоко вверху кто-то полоснул по веревке ножом. Славка повис на кончиках пальцев, ударившись о стену грудью и коленками. От неожиданности чуть не сорвался. Прошелестел в темноте падающий сверху конец веревки, обдав легкой воздушной волной.

Падая, человек инстинктивно хватается за все, что подвернется, будь то соломинка или горячий утюг. Поэтому Славка ещё крепче стиснул в левой руке рукоятку самохвата, удержав веревку. Но альпинисты на тренировочных восхождениях постоянно отрабатывают методы самостраховки и спасения во время срывов на скальных стенках, ледовых склонах и прочих опасных участках маршрута, доводя свои действия до полного автоматизма.

И Славка тут же раскинул ноги, как если бы скатывался по крутому ледяному желобу и таким образом пытался затормозить движение. Близкие стены колодца своим холодом, пробирающим даже сквозь толстые носки, действительно напомнили ему ледниковую трещину, но упереться краями ступней в выступающие кирпичные кромки оказалось гораздо проще, чем скоблить по гладкому льду.

Ощутив более-менее нормальную опору на три точки, Славка тут же подтянул левую руку с зажатым самохватом и пальцем на ощупь выковырял трещиноватый цемент из вертикального шва между кирпичами в основании ниши. Образовавшегося зазора как раз хватило, чтобы втиснуть веревку, а металлический зажим сыграл роль заклинивающей поперечины. Нащупав ногой веревочное стремя, Славка затих, восстанавливая сбившееся дыхание и прислушиваясь. Тут что-то капнуло ему на голову. Следом несколько капель упало на плечи и спину. Это из вытяжного шкафа продолжали стекать остатки кислоты - прямо на Славку. Но сейчас его гораздо больше волновала пустота под ногами - четыре этажа плюс подвал.

Оторвав одну руку от стены, Славка натянул на голову капюшон комбинезона. Большая капля разбилась о тыльную сторону ладони, кожу сразу больно защипало. Он вытер руку об одежду. Счастье, что эти кислотные остатки уже травленные металлом шкафа, а то бы насквозь прожгло.

Пальцы в щели держались надежно, но из колодца следовало убираться. Когда враги и над тобой, и под тобой, лучше оказаться в стороне. Он подтянулся на локтях, упираясь коленом левой ноги в стену, а правую задирая себе чуть ли не на плечо. Скалолазная растяжка вполне позволяла подобную акробатику. Скорчившись на кромке ниши, Славка ткнул пяткой в штукатурку и почувствовал, как вздрагивает и покачивается нетолстая переборка.

Рискуя сорваться, он ударил сильней, аж пятка заболела. Сцепив зубы, напрягая все мышцы, впившись окаменелыми пальцами в кирпичную кладку, ударил ещё пару раз. Несколько слоев масляной краски, нанесенной снаружи, эластично пружинили и не давали стенке рассыпаться. Может, стоило, просто нажать, а не колотить? На несколько секунд он замер в оцепенении, отдыхая и собираясь с силами. Потом принялся давить, снова неистово напрягаясь всем телом. Терять было нечего. Или он выдавит проклятую штукатурку наружу, или себя внутрь, то есть вниз. Пан или аркан, третьего не дано.

Славка ощущал, как выгибается переборка, слышал потрескивание и песчаный шелест осыпающегося крошева. И вдруг нога легко пошла вперед. Огромный пласт штукатурки, в полстены, не меньше, с грохотом обрушился на лестничную площадку. Яркий электрический свет ударил в глаза. Потом сверху, видно, из-под самого потолка, вдоль стены грохнулся ещё изрядный кусок штукатурки. Облако известковой пыли заклубилось в проеме, втягиваясь в колодец. У Славки зачесалось в носу и запершило в горле. Он громко чихнул.

- Совсем ошалели, паразиты! - раздался пронзительный женский вопль. Три часа ночи!

Конечно, такой грохот мертвого разбудит, не то что жильцов. Сейчас надо было бы покричать, позвать разбуженных людей, чтоб помогли выбраться из колодца и спрятали в квартире. Но глаза слезились от сухой пыли, а горло горело огнем. Славка для начала опустил ноги и лег грудью в проем. Весь пол перед ним устилали куски штукатурки. Клубящееся известковое облако расползалось, стекая по лестнице и вливаясь навстречу Славке в колодец. Надо было поднапрячься. Еще одно усилие, и он выбрался бы из грязного мусоропровода.

Не успел. Сверху накатился гулкий топот тяжелых каблуков. По лестнице торопливо сбегали люди. Славка чуть не заплакал от досады. Так старался, напрягался, уже совсем поверил, что выкрутился, и вот - на тебе! Он сполз обратно в колодец, повис. Пальцы от долгого напряжения совершенно онемели, сделались словно чужие. А на капюшон и спину продолжали размеренно падать тяжелые капли. Одежда ощутимо намокала.