И увидел Яков удивительный сон. Ему приснилось, будто старуха сняла с него одежду и завернула его в беличью шкурку. Он научился прыгать и скакать, как белка, и подружился с другими белками и свинками. Все они были очень хорошие.

И стал Яков, как они, прислуживать старухе. Сначала ему пришлось быть чистильщиком обуви. Он должен был смазывать маслом кокосовые скорлупки, которые старуха носила на ногах, и так натирать их тряпочкой, чтобы они блестели. Дома Якову часто приходилось чистить туфли и башмаки, так что дело быстро пошло у него на лад.

Примерно через год его перевели на другую, более трудную должность. Вместе с несколькими другими белками он вылавливал пылинки из солнечного луча и просеивал их сквозь самое мелкое сито, а потом из них пекли для старухи хлеб. У неё во рту не осталось ни одного зуба, потому-то ей и приходилось есть булки из солнечных пылинок, мягче которых, как все знают, нет ничего на свете.

Ещё через год Якову было поручено добывать старухе воду для питья. Вы думаете, у неё был вырыт на дворе колодец или поставлено ведро, чтобы собирать в него дождевую воду? Нет, простой воды старуха и в рот не брала. Яков с белками собирал в ореховые скорлупки росу с цветов, и старуха только её и пила. А пила она очень много, так что работы у водоносов было по горло.

Прошёл ещё год, и Яков перешёл служить в комнаты - чистить полы. Это тоже оказалось не очень-то лёгким делом: полы-то ведь были стеклянные - на них дохнёшь, и то видно. Яков чистил их щётками и натирал суконкой, которую навёртывал себе на ноги.

На пятый год Яков стал работать на кухне. Это была работа почётная, к которой допускали с разбором, после долгого испытания. Яков прошёл все должности, от поварёнка до старшего пирожного мастера, и стал таким опытным и искусным поваром, что даже сам на себя удивлялся. Чего только он не выучился стряпать!

Самые замысловатые кушанья - пирожное двухсот сортов, супы из всех трав и кореньев, какие есть на свете, - всё он умел приготовить быстро и вкусно.

Так Яков прожил у старухи лет семь. И вот однажды она надела на ноги свои ореховые скорлупки, взяла костыль и корзину, чтобы идти в город, и приказала Якову ощипать курицу, начинить её зеленью и хорошенько подрумянить. Яков сейчас же принялся за работу. Он свернул птице голову, ошпарил её всю кипятком, ловко ощипал с неё перья, выскоблил кожу, так что она стала нежная и блестящая, и вынул внутренности. Потом ему понадобились травы, чтобы начинить ими курицу. Он пошёл в кладовую, где хранилась у старухи всякая зелень, и принялся отбирать то, что ему было нужно. И вдруг он увидел в стене кладовой маленький шкафчик, которого раньше никогда не замечал. Дверца шкафчика была приоткрыта. Яков с любопытством заглянул в него и видит - там стоят какие-то маленькие корзиночки. Он открыл одну из них и увидел в ней диковинные травы, какие ему ещё никогда не попадались. Стебли у них были зеленоватые, и на каждом стебельке - ярко-красный цветочек с жёлтым ободком. Яков поднёс один цветок к носу и вдруг почувствовал знакомый запах - такой же, как у супа, которым старуха накормила его, когда он к ней пришёл. Запах был до того сильный, что Яков громко чихнул несколько раз и проснулся.

Он с удивлением осмотрелся кругом и увидел, что лежит на том же диване, в кухне у старухи.

«Ну и сон же это был! Прямо будто наяву! - подумал Яков. Вот-то матушка посмеётся, когда я ей всё это расскажу! И попадёт же мне от неё за то, что я заснул в чужом доме, вместо того чтобы вернуться к ней на базар!»

Он быстро вскочил с дивана и хотел бежать к матери, но почувствовал, что всё тело у него точно деревянное, а шея так совсем окоченела - он еле-еле мог шевельнуть головой.

Он то и дело задевал носом за стену или за шкаф, а раз, когда быстро повернулся, даже больно ударился о дверь.

Белки и свинки бегали вокруг Якова и пищали - видно, им не хотелось его отпускать. Выходя из дома старухи, Яков поманил их за собой - ему тоже было жалко с ними расставаться, - но они быстро укатили назад в комнаты на своих скорлупках, и мальчик долго ещё слышал издали их жалобный писк.

Домик старухи, как мы уже знаем, был далеко от рынка, и Яков долго пробирался узкими, извилистыми переулками, пока не добрался до рынка. На улицах толпилось очень много народу. Где-то поблизости, наверное, показывали карлика, потому что все вокруг Якова кричали:

- Посмотрите, вот безобразный карлик! Откуда он взялся, этот карлик? Ну и длинный же у него нос! А голова - прямо на плечах торчит, без шеи! А руки-то, руки! Поглядите - до самых пяток!

Яков в другое время с удовольствием сбегал бы поглядеть на карлика, но сегодня ему было не до того - надо было спешить к матери.

Наконец Яков добрался до рынка. Он порядком побаивался, что ему попадёт от матери. Ханна всё ещё сидела на своём месте, и у неё в корзине было порядочно овощей - значит, Яков проспал не особенно долго. Уже издали он заметил, что его мать чем-то опечалена. Она сидела молча, подперев рукой щёку, бледная и грустная.

Яков долго стоял, не решаясь подойти к матери. Наконец он собрался с духом и, подкравшись к ней сзади, положил ей руку на плечо и сказал:

- Мама, что с тобой? Ты на меня сердишься?

Ханна обернулась и, увидев Якова, вскрикнула от ужаса.

- Что тебе нужно от меня, страшный карлик? - закричала она. - Уходи, уходи! Я не терплю таких шуток!

- Что ты, матушка? - испуганно сказал Яков. - Ты, наверно, нездорова. Почему ты гонишь меня?

- Говорю тебе, уходи своей дорогой! - сердито крикнула Ханна. - От меня ты ничего не получишь за твои шутки, противный урод!

«Она сошла с ума! - подумал бедный Яков. - Как мне теперь увести её домой?»

- Мамочка, посмотри же на меня хорошенько, - сказал он чуть не плача. - Я ведь твой сын Яков!

- Нет, это уж слишком! - закричала Ханна, обращаясь к своим соседкам. - Посмотрите на этого ужасного карлика! Он отпугивает всех покупателей, да ещё смеётся над моим горем! Говорит - я твой сын, твой Яков, негодяй этакий!

Торговки, соседки Ханны, разом вскочили на ноги и принялись ругать Якова:

- Как ты смеешь шутить над её горем! Её сына украли семь лет назад. А какой мальчик был - прямо картинка! Убирайся сейчас же, не то мы тебе глаза выцарапаем!

Бедный Яков не знал, что подумать. Ведь он же сегодня утром пришёл с матерью на базар и помог ей разложить овощи, потом отнёс к старухе домой капусту, зашёл к ней, поел у неё супу, немного поспал и вот теперь вернулся. А торговки говорят про какие-то семь лет. И его, Якова, называют противным карликом. Что же с ними такое случилось?

Со слезами на глазах побрёл Яков с рынка. Раз мать не хочет его признавать, он пойдёт к отцу.

«Посмотрим, - думал Яков. - Неужели и отец тоже прогонит меня? Я стану у двери и заговорю с ним».

Он подошёл к лавке сапожника, который, как всегда, сидел там и работал, стал возле двери и заглянул в лавку. Фридрих был так занят работой, что сначала не заметил Якова. Но вдруг он случайно поднял голову, выронил из рук шило и дратву и вскрикнул:

- Что это такое? Что такое?

- Добрый вечер, хозяин, - сказал Яков и вошёл в лавку. - Как поживаете?

- Плохо, сударик мой, плохо! - ответил сапожник, который тоже, видно, не узнал Якова. - Работа совсем не ладится. Мне уже много лет, а я один - чтобы нанять подмастерья, денег не хватает.

- А разве у вас нет сына, который мог бы вам помочь? - спросил Яков.

- Был у меня один сын, Яковом его звали, - ответил сапожник. - Теперь было бы ему годков двадцать. Он бы здорово поддержал меня. Ведь ему всего двенадцать лет было, а такой был умница! И в ремесле уже кое-что смекал и красавец был писаный. Он бы уж сумел приманить заказчиков, не пришлось бы мне теперь класть заплатки - одни бы новые башмаки шил. Да уж, видно, моя судьба такая!