После окончания совещания я ненадолго задержался в комнате, чтобы побыть с ней наедине.
- Он задал трудный вопрос, на который у меня не было ответа, - сказал я. - Спасибо вам, что пришли мне на помощь.
- Не стоит благодарности, - ответила она, укладывая книги в портфель. Я взял одну из них и взглянул на обложку.
- Знаете, мне бы хотелось услышать ваш ответ. Можно пригласить вас выпить?
Она взглянула на часы и улыбнулась. - Да, пожалуй.
Бар "Последняя инстанция" в конце Клостерштрассе у старой крепостной стены был излюбленным местом полицейских из Алекса и судебных чиновников из ближайшего Суда последней инстанции, по которому бар и получил свое название.
Внутри он был отделан темным деревом. Около стойки из желтой керамики с большим насосом для разлива пива, украшенным сверху фигурой солдата семнадцатого века, стояло огромное кресло из зеленой, коричневой и желтой плитки, тоже украшенное фигурами и головами. Оно производило впечатление очень холодного и неудобного трона, на котором восседал хозяин бара Варншторф, темноволосый бледный человек, одетый в рубашку без воротника и внушительных размеров кожаный фартук, служивший одновременно сумкой для мелочи. Когда мы вошли, он тепло поздоровался со мной, указал на уютный столик в конце зала и принес два пива. Сидящий за соседним столом человек энергично расправлялся с невиданной величины поросячьей ногой.
- Заказать что-нибудь поесть? - спросил я.
- Теперь, когда я посмотрела на него, нет, - сказала она.
- Понимаю, что вы имеете в виду. Это производит отталкивающее впечатление, не так ли? Можно подумать, что, воюя с этим куском, он пытается заслужить Железный крест.
Она улыбнулась, и мы помолчали. Затем она спросила:
- Вы думаете, война будет?
Я посмотрел на свое пиво, будто надеясь прочитать ответ на его поверхности. Пожал плечами и покачал головой:
- Вообще-то я не очень слежу за событиями в последнее время. - И поведал ей о случившемся с Бруно Штальэкером и о моем возвращении в уголовную полицию. - Но разве не вас я должен спрашивать об этом? Ведь именно вы, как специалист по психологии преступника, лучше других можете разобраться в образе мыслей фюрера. Как по-вашему, его поведение подпадает под статью 51 Уголовного кодекса?
Теперь была ее очередь искать ответ на поверхности пива.
- Мы ведь не настолько знаем друг друга, чтобы вести подобные разговоры, не так ли?
- Полагаю, что да.
- Однако кое-что я вам скажу. Вы читали когда-нибудь "Майн кампф"?
- Эту смешную книжонку, которую бесплатно вручают молодоженам? Может быть, именно по этой причине я и не женюсь.
- Ну, а я читала. И обратила внимание на отрывок из этой книги длиной в семь страниц, где Гитлер неоднократно говорит о венерических болезнях и их последствиях. Он заявляет, то искоренение венерических болезней является задачей германской нации.
- Боже, вы полагаете, что он сифилитик?
- Я ничего не утверждаю. Я только рассказываю, что написано в великой книге фюрера.
- Но эта книга появилась в середине двадцатых годов. Если он подцепил это тогда, то его сифилис должен перейти сейчас в третью стадию.
- Вас, возможно, заинтересует, что Йозеф Кан и ему подобные в психиатрической лечебнице Херцеберга - это люди, чье слабоумие является прямым результатом заболевания сифилисом. Для них характерны противоречивость высказываний, перепады настроения, от эйфории к апатии, эмоциональная неуравновешенность. Классические признаки такого больного слабоумная эйфория, мания величия и приступы сильной паранойи.
- Господи, единственное, что вы забыли - это идиотские усики, - мрачно сказал я и закурил. - Ради Бога, смените тему. Поговорим о чем-нибудь более веселом, например нашем убийце. Вы удивитесь, но я действительно начинаю понимать его мотивы. Я имею в виду будущих молодых матерей. Этих детородных машин, которые будут производить на свет новых солдат для партии. Что касается меня, я обеими руками за эти побочные продукты асфальтовой цивилизации - бездетные семьи с бесплодными от природы женщинами, по крайней мере, до тех пор, пока мы не избавимся от режима резиновых дубинок. Хотя какая разница - одним психопатом больше, одним меньше, если все общество состоит из психопатов?
- Вы плохо знаете то, о чем говорите. Каждый из нас способен на жестокость. Каждый из нас - скрытый преступник. Жизнь - всего лишь постоянная попытка сохранить цивилизованную оболочку. Многие убийцы-садисты понимают, что у них это может прорваться только случайно. Например, Петер Кюртен. Внешне он был таким добродушным, что никто из тех, кто его знал, не мог и подумать, что он способен на такие страшные преступления.
Она порылась в своем портфеле и, смахнув рукой со стола крошки, положила между двумя нашими кружками тонкую книжечку в голубой обложке.
- Это работа Карла Берга, судебного патолога, который имел возможность в течение длительного времени изучать Кюртена после его ареста. Я знакома с Бергом и очень высокого мнения о его работе. Он - основатель дюссельдорфского Института судебной и социальной медицины и некоторое время работал в дюссельдорфском уголовном суде. Книга "Садист" - это, возможно, одно из лучших исследований по психологии убийцы, которое когда-либо было сделано. Могу дать вам ее почитать, если хотите.
- Спасибо. Я прочту.
- Она многое сделает для вас понятным, но чтобы глубже проникнуть в психологию такого человека, как Кюртен, вам следует почитать вот это.
Она снова порылась в своем портфеле. "ШАРЛЬ БОДЛЕР. ЦВЕТЫ ЗЛА" прочитал я на обложке.
Я открыл книгу.
- Стихи? - Я с удивлением взглянул на нее.
- О, не смотрите с таким подозрением, комиссар. Я совершенно серьезно. Очень хороший перевод, и вы найдете гораздо больше, чем думаете, поверьте мне. - Она улыбнулась.
- Я не читал стихов с тех пор, как зубрил Гёте в школе.
- И что вы о нем думаете?
- Разве могут франкфуртские юристы быть хорошими поэтами?
- Интересное наблюдение. Ну что ж, будем надеяться, что о Бодлере у вас сложится более благоприятное мнение. А сейчас, боюсь, мне пора. - Она встала, и мы пожали друг другу руки. - Когда прочтете книги, можете занести их мне в Институт Геринга на Будапештерштрассе. Он как раз через дорогу от "Аквариума" зоопарка. Мне интересно узнать мнение сыщика о Бодлере.