Он тихонько постучал, а потом распахнул дверь настежь.

В комнате находились трое. Один из них — высокий мужчина лет тридцати с лишним в темно-синем блейзере с блестящей эмблемой на кармане — стоял у окна. В правой руке он держал дымящийся револьвер. Дуло револьвера было направлено на мужчину помоложе, одетого в черный свитер. Молодой человек спиной прижался к стене, а руками закрывал свое мертвенно-бледное лицо. В комнате присутствовала также нагая женщина, распростертая на постели. Дэлзиел не сильно заинтересовался последними двумя. Молодой человек, похоже, от страха еле держался на ногах. А женщине, судя по всему, ноги уже были не нужны. Дэлзиел сконцентрировал свое внимание на человеке с оружием.

— Добрый вечер, сэр, — приветливо произнес он. — Я офицер полиции. Мы можем здесь где-нибудь присесть поболтать?

Говоря так, он медленно приближался к человеку с оружием, сохраняя на лице выражение сердечного расположения, которое было столь же обманчиво, как и выражение восторга, когда тебе на колени падает горячий каштан. Но, прежде чем расстояние между ними сократилось достаточно для того, чтобы Дэлзиел мог броситься на преступника, рука с оружием переместилась, и дуло оказалось направленным в грудь Дэлзиела.

Дэлзиел не был экспертом по огнестрельному оружию, но имел достаточно опыта, чтобы распознать крупнокалиберный револьвер и представить, что ждет человека, в которого выстрелят, из него с такого расстояния. Он остановился как вкопанный. Внезапно абстрактные размышления обрели вполне реальную почву. Он оторвал взгляд от револьвера и, взглянув на его обладателя, с удивлением вдруг узнал этого человека, хотя память извлекла его имя не из картотеки преступников, которая хранилась в голове Дэлзиела. Человек этот был известен полиции, но не в связи с уголовными делами. По крайней мере, до сих пор.

— Добрый вечер, мистер Свайн, — сказал Дэлзиел, — вы ведь мистер Свайн, строительный подрядчик?

— Да, — ответил мужчина, впервые переведя взгляд на Дэлзиела, — это я. А разве мы знакомы?

— Вы, возможно, видели меня, сэр, — радостно сообщил Дэлзиел. — Я, во всяком случае, встречал вас раза два. Это же ваша фирма расширяет гаражи позади полицейского участка?

— Да, моя.

— Начальник уголовного розыска Дэлзиел. — Он протянул руку и сделал полшага вперед. В тот же миг револьвер оказался у самого его живота. И через долю секунды, достаточную для того, чтобы Свайн успешно атаковал его, Дэлзиел вдруг понял, что в него вовсе не целятся, а хотят отдать ему оружие.

— Спасибо, — сказал он, осторожно беря двумя толстыми пальцами ствол и заворачивая револьвер в видавший виды носовой платок цвета хаки, словно зачехливая знамя.

Когда оружие переместилось из рук человека у окна в руки Дэлзиела, молодой человек обрел дар речи и истерически закричал:

— Она умерла! Она мертва! Это ты виноват, ты, ублюдок! Ты ее убил!

— О господи, — сказал Свайн, — она пыталась убить себя… я хотел помешать ей, Уотерсон… предохранитель сорвался… Уотерсон, ты же видел, что произошло… ты уверен, что она мертва?

Дэлзиел взглянул на человека по имени Уотерсон, но у того, похоже, возобновился приступ катаплексии. Поэтому он переключил внимание на женщину. Она была убита выстрелом в упор. Выстрел пришелся под подбородок. Мощность оружия не оставляла сомнений. Пуля разнесла женщине лицо, верхнюю часть черепа и после всего этого еще и пробила порядочную дырку в потолке. Капли крови и мозгов все еще медленно стекали по длинным светлым волосам погибшей на ковер.

— О да, — сказал Дэлзиел, — точно мертва.

Как ни странно, его желудок успокоился. Может, это от бега ему полегчало? Может, ему заняться бегом трусцой? Хотя, если хорошо подумать, то проще будет не пить минеральной воды.

— И что теперь, детектив? — тихо спросил Свайн.

Дэлзиел снова повернулся к нему и внимательно вгляделся в его узкое бледное лицо. Не нравился ему этот человек. Ему пришло в голову, что оба раза, когда он видел его на площадке для парковки с этим его рыжим партнером, он чувствовал, что перед ним отличная парочка Джеков Потрошителей.

Нет ничего приятнее на свете, чем преследовать по долгу службы несимпатичного тебе человека.

— Терпения нет, да, солнышко? — задушевно спросил он. — Что теперь? Теперь ты арестован!

Возвращение Питера Паско на службу не явилось столь триумфальным, как это представлялось ему в мечтах. Первое, что он увидел, была груда песка на месте его персональной стоянки. Какую-то долю секунды, слишком короткую, чтобы ее можно было измерить, но достаточно длинную для того, чтобы израсходовать парочку нервных клеток в организме, Паско потратил на то, чтобы прочесть чисто символическую надпись на стоянке. Но в голове у него уже успело отложиться, что эта сторона стоянки стала полностью непригодной для парковки из-за бетонных блоков, арматуры, мешков с цементом и раствора.

Позади раздался нетерпеливый гудок. Сигналил водитель старенького голубого пикапа, проседавшего на обеих полуосях. Паско вылез из машины и окинул взглядом открывшуюся перед ним картину. Раньше здесь была стена, отделявшая полицейскую автостоянку от старого сада, прилегавшего к зданию суда присяжных. Еще была узенькая аллейка среди густого кустарника и надоевший всем каштан, что вечно перевешивался через стену и своим липким соком пачкал автомобили, неосмотрительно поставленные достаточно близко от него. Теперь на месте всего этого простиралась пустыня из новенького бетона, из которого торчали по всему периметру недостроенные конструкции.