- Что?! - Тадаки не мог сдержать удивления.

Морита остался невозмутим.

- Повторяю: нам придется прервать отношения.

- Почему?

- Это не имеет значения.

- Зря ты так со мной разговариваешь. - Тадаки перегнулся через стол и говорил прямо в лицо Морита. Его обрюзглое лицо покрылось потом. - Не пришлось бы пожалеть.

Плохо соображавший телохранитель сунул руку в карман. Морита не шелохнулся, но Тадаки, встав, бросил телохранителю:

- Пошли.

Морита не ушел из ресторана, пока не окончил обеда. Официант, провожая его, наклонил голову. Он оставался в этой позе, пока гость не исчез в лифте. Тогда он скользнул в кабинет. Быстро сунул руку под стол и извлек небольшой предмет, который был прикреплен к внутренней стороне стола. Затем принялся за посуду.

- Нет, я нисколько не преувеличиваю. Он мгновенно изменился в лице, будто ему сказали, что его дом сгорел.

Росовски внимательно смотрел на своего коллегу, который ездил в бюро расследований.

- Когда я произнес слова "Храм утренней зари", он побелел. Не припомню другого случая, чтобы японец прямо на глазах потерял самообладание, - вновь повторил сотрудник токийской резидентуры ЦРУ. - Он, правда, быстро справился с волнением и сразу же ответил, что ни о чем подобном не слышал. А потом целый час убеждал меня сказать, что нам еще известно о "Храме утренней зари".

- Это становится интересным, - заметил Росовски.

- Потом я ездил в главное полицейское управление, в военную контрразведку, был у разных людей, упоминал "Храм" - никакой реакции. Видимо, они ни при чем, или я беседовал не с теми людьми.

- Хорошо, спасибо, - сказал Аллен, - можете идти. - Он сгреб со стола бумаги в сейф. - Пойдемте к резиденту, - кивнул он Росовски. - Уже поздно, но он нас ждет. Японцы от нас что-то скрывают. И судя по всему, что-то важное. Бюро расследований, насколько я знаю, занимается не разведением пчел. Японцы готовят какую-то акцию и боятся, что нам станет о ней известно. Мы совершили ошибку. Нельзя было показывать, что мы знаем о "Храме". Но кто же мог ожидать от японцев самостоятельной игры? Мы привыкли, что каждую свою акцию они согласовывают с нами. В течение многих лет Америка была для Японии и крышей от дождя, и ее окном в мир. Что же, времена меняются. Будем исправлять положение. Надо выяснить, что такое "Храм утренней зари" и почему японцы держат это в тайне. Вы будете работать со мной. Во-первых, я не знаю японского языка. Во-вторых... вы читали Мисима.

Лечебница профессора Ямакава располагалась в стороне от жилья; укрытая густой рощей, она не просматривалась с дороги, на которой даже не было соответствующего указателя. В одиночку Имаи вряд ли нашел бы ее.

Они остановились у высоких ворот, почти сливающихся с не менее высокой оградой, - редкость для Японии. "Даже американские базы, - подумал Имаи, - обнесены всего лишь проволочной сеткой".

Полицейский вышел из машины и нажал кнопку электрического звонка. Открылось маленькое окошко. Пара настороженных глаз посмотрела на них.

- Что вам угодно?

- Мы из полиции. Хотели бы поговорить с руководителем лечебницы.

- Минутку.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Сбоку от ворот открылась калитка, и человек в белом халате сделал приглашающий жест.

Имаи вылез из машины и прошел за ограду. На территории лечебницы было много деревьев. Так много, что Имаи не увидел самого здания лечебницы.

Человек в белом халате так же безмолвно пригласил его войти в домик, прилепившийся к ограде.

- Я помощник профессора Ямакава, который сейчас, к сожалению, занят. Что вас привело сюда?

- Скажите, среди персонала вашей лечебницы или пациентов никто не пропал? Не исчез внезапно?

Врач рассмеялся:

- Ну что вы! У нас просто некому пропадать: сейчас в лечебнице нет ни одного пациента. Дело в том, что профессор Ямакава принимает больных на период с осени до конца весны, а летом мы занимаемся обобщением собранного материала, встречаемся с коллегами, представителями фармацевтических фирм. Соответственно практически всему персоналу предоставлен отпуск. Осталось буквально несколько человек, и они все на месте.

Имаи поднялся.

- Тогда прошу простить за внезапное вторжение.

- Что вы, что вы! - Врач явно успокоился, узнав о цели визита полицейского.

Имаи запросил по телефону справку о лечебнице Ямакава, в частности его интересовало время пребывания там больных. Когда через полчаса ему дали ответ, что прием больных производится сезонно и сейчас лечебница пустует, Имаи сказал начальнику отделения, что с него хватит, он устал и едет в Саппоро.

В Саппоро шел мелкий надоедливый дождь, на полупустынных улицах было мрачно, тускло светили огни домов, и оттого пышная вывеска кабаре "Император" казалась заманчивой. Ватанабэ вошел, и его сразу оглушили громкая музыка, смех. Он спустился по лестнице, отдал в гардероб зонтик и прошел в зал.

Его провели к столику, из-за которого навстречу ему поднялся благообразный седой господин в синем костюме и красном галстуке.

- Ватанабэ-сан?

Он поклонился.

- Сакаи. Очень приятно.

Столик стоял около сцены, на которой расположился оркестр. Тут же на сцене бил настоящий фонтан.

За столиком Сакаи сидели три женщины-хостэсс, современная и упрощенная модификация гейш. В их обязанности входило развлекать гостей, болтать и танцевать с ними. Две хостэсс были некрасивы, а третья, довольно крупная для японки, понравилась Ватанабэ. Уловив что-то в его глазах, она пересела поближе, очистила банан и, улыбнувшись, спросила:

- Почему гость такой хмурый? Мы ему не нравимся?

Сакаи рассмеялся:

- Давай, давай, Ёко, возьмись за него.

Сакаи, обняв одну из девушек за шею, чувствовал себя вполне уютно.

Ёко продолжала что-то говорить, но Ватанабэ, нагнувшись к Сакаи, прошептал:

- У меня мало времени.

- Ну, как угодно, - с сожалением сказал Сакаи.

В этот момент оркестр исчез, и на сцене появились три рыжие ("Крашеные", - подумал Ватанабэ) девицы с гитарами. По той реакции, с которой зал встретил их, он понял, что это любимицы публики.

Сакаи сказал хостэсс:

- Пока идите. Мы хотим послушать программу.

Когда свет в зале потух и со сцены раздались звуки веселой песенки, Сакаи повернулся к Ватанабэ, и он впервые увидел жесткие, навыкате глаза своего собеседника.

- Так что вы можете мне предложить?

- Как насчет известного вам груза? Речь идет о регулярных поставках. Каждый месяц. Двадцать - двадцать пять килограммов порошка.

Сакаи немного отодвинулся, не спуская с него немигающего взора.

- Сколько?

- По курсу.

- Э, нет, - Сакаи помахал указательным пальцем у него перед носом. Ватанабэ не шевельнулся. - Минус двадцать процентов. Иначе зачем мне это надо!

- Хорошо. Первый груз будет через неделю. Как вас найти? По прежнему телефону?

- Позвоните...

- Звонить буду не я.

- Неважно. Попросите заказать столик в "Императоре", назовите время. В тот же час, только утром следующего дня, встречаемся вот по этому адресу.

Сакаи начертил несколько иероглифов на своей визитной карточке.

- Теперь вот что. У меня есть один заказ, который я должен выполнить. Я этим людям всем обязан.

Сакаи положил на столик перед Ватанабэ лист бумаги, на нем в столбик были написаны по-английски какие-то названия. Ватанабэ видел их в первый раз.

- Если вы мне привезете это, плачу любую цену, - добавил Сакаи.

Ватанабэ сунул листок в карман.

- Попробую, - сказал он.

Неподалеку от квартала Роппонги, на узенькой улочке, водителю лимузина марки "президент" повелительно махнул полицейский в темных очках.

- Ну, что такое? - раздраженно пробормотал Тадаки. После неприятного разговора с таксистом он собирался как следует развлечься, поэтому и велел телохранителю ехать в Роппонги - один из веселых кварталов Токио.