Насколько мне известно, повторное ре-формирование было признано нецелесообразным, планету передали Службе Космической Разведки и в настоящее время на Планете Магеллана размещается опорная база, полевой лагерь и учебный полигон Кадетской школы СКР.

Девяносто дней отпуска пролетели незаметно. В Центре занятости мне предложили место монтажника на Гауди, но я отказался. Карьера строителя меня особенно не привлекала. Пересмотрев массив вакансий единого информационного хранилища кадровых служб, я выбрал Экспедицию Геодезии и Картографии, нуждавшуюся в специалистах дистанционно управляемых мобильных систем. Опыт вождения летающего крана, подкрепленный соответствующим свидетельством, пришёлся мне как нельзя кстати.

Отослав запрос и копию свидетельства, скреплённую личной электронной подписью, я почти сразу получил ответ, предписывающий мне незамедлительно прибыть в елабужский филиал Института профессиональной подготовки ЭГК имени Норберта Салливана Графа. (Норберт С. Граф — начальник комплексной геодезической экспедиции на Картахене, погиб при исполнении служебных обязанностей).

Я встретился с ним (не с Норбертом С. Графом) на Шестой Оранжевой. Он был одним из тех спасателей, что искали и нашли затерявшуюся в песчаной буре партию картографов. Мою партию.

"Шестая Оранжевая", - написал я и задумался. До того, как на неё сбросили первые автономные климатические установки, это была планета с классической "бешеной атмосферой". Терраформисты потеряли четырнадцать десантных контейнеров, прежде чем сумели зацепиться за поверхность.

Когда на Шестую Оранжевую высадился исследовательский отряд СКР, пыльные бури возникали с периодичностью восемь раз в неделю и охватывали до 90 процентов суши. Скорость ветра достигала триста-триста пятьдесят километров в час. Косморазведчики успели обследовать участок площадью около трёхсот квадратных километров и ничего, кроме песка, не обнаружили.

Следующая экспедиция проходила в гораздо лучших условиях: четыре-пять глобальных ураганов в неделю при скорости ветра в двести девяносто-двести тридцать пять километров в час, стабильное насыщение атмосферы кислородом и полное отсутствие каких-либо полезных ископаемых. Не считая упомянутого уже песка. Среди множества открытых бесперспективных миров Шестая Оранжевая оказалась в высшей степени бесперспективной.

Сплошной океан песка, лишённый всяких, даже мельчайших, проблесков жизненной силы. Пустой и унылый. Идеально подходящий для сооружения ВП-космодромов — решают деятели из УРК — и незамедлительно перебрасывают к Шестой Оранжевой часть комплексной картографической партии, сняв её с ближайшей перспективной безымянной планетки в системе звезды Маркова-Сиратори (FN 12226).

Мы десантируемся на Шестую Оранжевую и начинаем выполнять поставленное начальством задание. То есть составляем детальную карту поверхности. Ползаем сутками по пустыне, запускаем тяжёлые летательный аппараты, набитые фото, видео-аппаратурой, голографическими сканерами, лазерными дальномерами, навигаторами, магнитными катапультами, стреляющими триангуляционными зондами, утюжим местность роботами, возводящими временную посадочную площадку, жилой купол под диспетчерскую, метеостанцию и гостиницу, складские ангары, станцию переработки отходов и бдительно следим за погодой.

Обстановка, надо сказать, почти что курортная. Ураганов случается от силы два за неделю, скорость ветра колеблется от ста десяти до ста девяносто километров в час на максимуме. Кислорода в воздухе столько, что можно дышать без кислородной маски, с трудом, но можно. Поэтому вместо уродливых кислородных намордников мы используем тонкие невесомые фильтрующие сепараторы.

К ураганам мы вполне приспособились. Опасность для нас представляют торнадо. Непредсказуемые и разрушительные. Они появляются внезапно, возникают из неприметных пылевых змеек, поначалу робкие и хилые, мгновенно набирают мощь и быстроту. Не позавидуешь тому, кто окажется у торнадо на пути и не сумеет с ним разминуться.

Нам, как вы уже поняли, не повезло. Ревущий водоворот подхватил нашу колонну и разметал её по пустыне. Благодаря запасу прочности у покрытого многослойной бронёй, напоминающего черепаху, массивного транспортного вездехода, я отделался средней тяжести контузией, переломом запястья, множественными ушибами и вспухшими багровыми полосами в тех местах, где ремни безопасности впивались в моё многострадальное тело.

Наш вездеход нашли на исходе пятых суток, когда боль от неестественно согнутого распухшего запястья стала совсем уж нестерпимой, такой, что не помогала двойная доза болеутоляющего. (Впоследствии выяснилось, что аварийная аптечка была с истекшим сроком действия). Машину накрыло песчаным барханом, излучатель аварийного маяка, "тарелка" цифровой навигации, антенны связи были сметены торнадо, выдраны с корнем, срезаны подчистую, вместе с дополнительными кислородными баллонами, крепившимися к внешней обшивке вездехода.

Топливные баки протекали, и на дне моторного отделения плескалась лужа синтетического горючего, распространявшая по отсеку едкие запахи. Удар о землю сместил станину батарей энергонакопителей, поэтому регенераторы воздушной смеси работали на четверть своей мощности. Наружные фильтры были абсолютно бесполезны, ведь мы были скрыты под грудой песка.

К тому же... К тому же вездеход при падении перевернуло, …отчего естественные надобности приходилось справлять на потолке туалета. Приходилось гадить вокруг лампочки, имея над головой торчащий из пола унитаз и добавлять к химическим запахам топлива специфический "аромат" человеческих выделений (так и тянет написать "человеческих экскрементов: г...а и с...и).

Мы не могли добраться до кислородных масок, потому что дверь в отсек снаряжения заклинило (закон подлости во всей красе). У нас оставался единственный аварийный комплект на четырёх человек - баллон с дыхательной смесью, соединённый с дохленьким регенератором на основе активированного угля и десяток сменных картриджей для него.

Мы дышали чистым воздухом, передавая баллон по кругу и чрезвычайно экономно (на каждого выпадало два глубоких вдоха через два стандартных часа). Остальное время мы лежали, прижимая к носам мокрые носовые платки. Воды нам хватило бы на неделю, мы тратили её крайне бережно. Еда, калорийное витаминизированное питание, в тюбиках, банках, вакуумных упаковках. Плюс бонус — литровая бутылка фруктового сока. Мне достался микст: яблоко и абрикос с мякотью. Стандартный сухой паёк, чтобы утолить неожиданно возникший голод. Если ужаться и умно его распределить, то можно продержаться дней десять-четырнадцать, а то и все двадцать. Правда, следует учитывать, что вода закончиться намного раньше.

Нас нашли по едва заметному энергетическому фону, призрачной исчезающей ауре, излучаемой оставшимися активными энергонакопителями вездехода. Спасатели воспользовались недавно запущенным в серийное производство поисковым инструментом, могущим выявлять и локализовывать следы искусственных энергетических аномалий. Извлекли из вонючей могилы и переправили на медицинский транспорт, пристыкованный к винджаммеру "Карл Густав Оппенштайнер" ССЭв (Службы Спасения и Эвакуации) УРК, где добрые врачи и предупредительные медсёстры приняли выживших героев в заботливые руки, окружили добротой и вниманием, отмыли антисептиками, вправили сломанные и вывихнутые конечности, обработали рваные раны, ссадины и кровоподтёки, напоили успокоительным, накачали лекарствами, вкатили снотворное и уложили спящих в белоснежные стерильные боксы.