– Так и есть, – ответил он. – Мы приближаемся к Вороту. Здесь нас переведут на другой путь и вновь соединят с Пуповиной на другой стороне Станции-на-Полпути. Пассажиры могут, если хотят, зайти в станцию… Она хорошо оборудована: там есть свет, пища, укрытие… но я не вижу в этом смысла. Если вам захочется, мы поближе познакомимся с ней на обратном пути.

Перри продолжал говорить, а в это время кар, в котором они находились, откачнулся от главного кабеля и стал проходить сквозь целый ряд воротец по соединяющим их рельсам. Ребка увидел целую цепь причалов, каждый из которых был достаточно велик, чтобы принять капсулу. Он оглянулся назад, на место, где главный кабель Пуповины исчезал в ничто, в яркой синеве, а затем несколькими километрами дальше вновь появлялся из небытия.

– Я не вижу никакого ворота.

– И не увидите. – Это вернулся второй Перри, энергичный и бодрый. – Мы просто так называем это место. Видите ли. Опал и Тектон вращаются по общей, почти круговой орбите, но разделяющее их расстояние все время меняется… разница доходит до четырехсот километров. Пуповина постоянной длины не выдержала бы, если бы не существовало чего-то вроде лебедки или ворота для подтягивания и отпускания кабеля. Именно это и делает Ворот.

– Эта дыра в пространстве?

– Вот именно. Она прекрасно действует во время Летнего Прилива, подкручивая излишек кабеля, чтобы он не затерялся на поверхности Тектона. И он устроен достаточно хитро, чтобы не тронуть крепление на Опале. Но все это техника Строителей. Мы понятия не имеем, куда уходит кабель и откуда появляется и как он знает, что надо делать. Людям на Тектоне и Опале до этого нет дела, пока ворот работает.

Нежелание Перри побывать на Тектоне исчезло, как только они оторвались от Опала. Когда они объезжали Станцию-на-Полпути, он заглядывал вперед, снова разыскивая в небе Тектон.

Капсула снова оказалась на Пуповине и начала набирать скорость. Они миновали центр масс Добеллии, и теперь им казалось, что они падают на Тектон: центробежная сила складывалась с притяжением Тектона. Темная планета в небе над ними росла не по часам, а по минутам. Они начали различать детали поверхности.

Ребка заметил еще одну перемену в Перри: его дыхание участилось. Он, как зачарованный, не мог оторвать сверкающих глаз от приближающейся поверхности Тектона.

Но что же такое там внизу? Ребка много бы дал, чтобы увидеть Тектон глазами Макса Перри.

На Тектоне не было водных пространств размером с море, но рек и маленьких озер там хватало. Вокруг росли специфические темно-зеленые и рыжие растения. Многие из них были жесткими и колючими, но кое-где они превращались в ковер пышных трав, мягких и упругих. Одно из таких местечек находилось на берегу едва ли не самого большого озера, неподалеку от подножия Пуповины. Естественно, человеку хотелось опуститься на траву и отдохнуть. Или (если их было двое) поискать там других удовольствий.

Задыхающийся голос Эми шептал ему в самое ухо:

– Ты знаешь все, ты специалист, не так ли?

– Насчет этого не скажу, – он чувствовал себя ленивым и расслабленным, – но, вероятно, знаю об этом месте не меньше других.

– Это то же самое. Так почему бы тебе не привезти меня сюда снова? Макс, ты ведь мог бы, если бы захотел. Ты же контролируешь доступ сюда.

– Я вообще не должен был тебя сюда привозить.

Ощущение власти. Первоначально он сделал это, чтобы показать ей свою новую власть, но когда они очутились на планете, появились и другие, более приятные причины. На Тектоне было еще безопасно, но в атмосфере уже появилась вулканическая пыль. Вечера, а они наступали каждые восемь часов, были неслыханно, невыразимо прекрасны: алые, пурпурные и золотые. Он ничего красивее не видел… не читал о таком, и не слышал… и даже с закрытыми глазами продолжал видеть эти изумительные цвета.

Он так хотел показать их Эми… и у него самого не было сил оторвать от них глаза. Побыть еще немного. Он лег на спину и, широко открыв глаза, глядел и не мог наглядеться на этот потрясающий закат и диск Опала. Лежавшая рядом Эми отломила одну из мягких метелочек травы и щекотала его голую грудь. Через несколько мгновений она придвинулась к нему и, загородив собой Опал, посмотрела на него сверху вниз большими серьезными глазами.

– Ты сделаешь это, правда? Точно сделаешь. Скажи «да».

– Что сделаю? – Он притворился непонимающим.

– Привезешь меня сюда снова. Поближе к Летнему Приливу.

– Точно нет. – Он покачал головой из стороны в сторону. Он чувствовал себя властелином всего мира. – Это будет опасно, Эми. Не в такое время.

– Но ты же ездишь сюда в «такое» время.

– Не в период Летнего Прилива. Я выбираюсь отсюда задолго до него, пока еще не опасно. Здесь никто не остается.

– Значит, я уеду с тобой, когда опасности еще не будет. Ведь можно так?

– Нет. Не накануне Летнего Прилива.

Эми легла на него. Последний свет исчезал с неба Тектона. Он больше не видел ее лица. Оно исчезло вместе с угасающим светом.

– Можно. – Ее губы были совсем близко. – Скажи, что можно. Скажи.

– Нет, – повторил он. – Не накануне Летнего Прилива.

Но Эми промолчала. Она пустила в ход другие аргументы.

Дари Лэнг испытывала чувство глубокого… нет, не разочарования, а как бы опустошения. Так далеко заехать, собрать все силы для противодействия, для встречи с опасностью, с волнующими новыми ощущениями, а затем ничего не делать целыми днями, ожидая, когда другие решат, будет ли ей дозволено совершить последний, решающий этап путешествия. Да и неизвестно еще, позволят ли!

Никто в Альянсе и не рассчитывал на то, что ее задача будет легкой, но никто не мог предположить, что, когда она достигнет системы Добеллии, у нее возникнут проблемы с тем, как оказаться на Тектоне. До сего момента она вообще его не видела, разве что из космоса. Застряла на неопределенное время на Звездной стороне Опала, делать ей было совершенно нечего, поездки она могла совершать лишь самые короткие и не имела никакого влияния на дальнейший ход события.

Перри отдал в ее распоряжение целое здание по соседству с космопортом. Он уверял, что она может свободно ходить и ездить, куда захочет, разговаривать с кем хочет и, вообще, делать все, что ей заблагорассудится.

Очень мило с его стороны. За исключением, правда, того, что в здании не было ни одной живой души. Еще он попросил быть готовой к встрече, сразу как только он вернется. Их с Ребкой не было уже несколько дней. Куда Дари, по его мнению, могла ездить? Что делать?

Она вызывала на экран компьютера карту Опала. Для человека, привыкшего к четкому расположению континентов на поверхности Врат Стражника, к четким границам вода-земля, эта карта казалась, мягко говоря, неудовлетворительной. Правда, контуры дна океана планеты были обозначены как постоянная географическая характеристика Опала, но, пожалуй, это была единственная его неизменная черта. Потому что для Слингов, как она обнаружила, были указаны только настоящее положение и скорость дрейфа – да и то лишь для самых крутых. Плюс оценки их толщины и предполагаемого времени жизни. В данный момент Дари стояла на слое почвы всего в сорок метров толщиной. И величина его постоянно и непредсказуемо менялась.

Выключив дисплей, она потерла ладонью лоб. Ей было нехорошо. Частично это могло быть связано с пониженной гравитацией, которая на Звездной стороне Опала достигала всего лишь четырех пятых от стандартной, но, возможно, какая-то доля приходилась и на дезориентацию, вызванную быстрым межзвездным путешествием. Результаты всех проверок утверждали, что Бозе-переход никак не влияет на физическое состояние людей, но она вспомнила обитателей древних «ковчегов», которые позволяли себе только субсветовые скорости и утверждали, что душа человека не может путешествовать быстрее скорости света.

Если это так, ее душе долго придется догонять тело.