Искаженный пространством голос звучал совсем не властно, но сам приказ исходил из верховных органов власти Круга Фемуса. Задание касалось только одного Ребки, его спутникам надлежало продолжить исследование Парадокса. Поначалу то, что его так обособили, выглядело привилегией, особой честью. Когда же ему объяснили суть дела, пришла растерянность.

Он хорошо знал свои возможности: ему всегда чертовски здорово удавалось делать свое дело и превращать беспорядок в порядок. Он прекрасно соображал по ходу дела и мгновенно находил решения действительно серьезных проблем. Короче, он был типичным продуктом своего родного мира, Тойфеля.

Недаром его так называли – Тойфель, Дьявол. «Сколько ж надо человеку в прошлых жизнях нагрешить, чтоб на Тойфеле проклятом в наши дни рожденным быть?» Половина спирального рукава знала эту поговорку Как и все планеты Круга Фемуса, Тойфель был беден природными ресурсами, и особенно металлами. Один из ранних колонизационных кораблей сел на эту планету в силу крайней необходимости: отказали системы жизнеобеспечения. Заселенная с отчаяния, это была самая настоящая планета-изгой: слишком горячая, слишком маленькая, с едва пригодной для дыхания атмосферой. Продолжительность жизни уроженца Тойфеля (а большинство там просто не доживало до совершеннолетия) составляла едва ли половину среднего значения для Круга Фемуса и меньше трети для обитателей Четвертого Альянса. У родившихся на Тойфеле инстинкт самосохранения развивался раньше умения разговаривать… иначе разговорные навыки могли не понадобиться.

Ребка, человек невысокого роста, с крупной головой и слишком большими для его тела руками и ногами, бледный и не слишком красивый, в детстве испытал недоедание и нехватку микроэлементов. Правда, ранние лишения не отразились на его умственных способностях. Еще в восьмилетнем возрасте он узнал, что такое неравные шансы, когда увидел изображения богатых миров Альянса, граничивших с Кругом Фемуса. Тогда в нем родился гнев. Ребка научился пользоваться им, контролировать и направлять его так, чтобы он служил его целям. Одновременно пришло умение скрывать свои чувства за улыбкой. К двенадцати годам все это вкупе с трудом помогло ему вырваться с Тойфеля и стать стипендиатом правительственной образовательной программы Круга Фемуса.

Ребка очень гордился своим послужным списком. Начав с нуля, он в течение двадцати пяти лет стабильно шел вверх: выполнял грандиозные терраформационные работы, превращая самые суровые и негостеприимные планеты в земной рай (мечтая то же сделать когда-нибудь и с Тойфелем); возглавлял опасные экспедиции в самое сердце зеркальных участков кометного региона, где в случае опасности помощи не дождаться; пролетал так близко к звездам, что из-за рева помех пропадала связь, а сам корабль по возвращении полностью приходил в негодность, ободранный и оплавленный. Еще он возглавлял легендарную экспедицию сквозь Круглую Дыру, тороидальную пространственно-временную сингулярность, расположенную в спорной зоне между мирами Четвертого Альянса и Кекропийской Федерации.

Все это сделал он. И вдруг… при одной мысли о полученном приказе смятение исчезло, уступив место гневу, который продолжал оставаться его другом и помощником… вдруг его так понизили. Лишили важного дела и без словечка объяснения отослали в какой-то дальний никчемный мир в качестве то ли няньки, то ли отца-наставника ради кого-то, кто на десять лет моложе его.

«Да кто, в конце концов, такой этот Макс Перри?»

Он задал этот вопрос во время первого разговора, когда ему сообщали о задании, едва планетарный дублет Добеллия перестал быть для него лишь названием. Дело в том, что Добеллия представляла собой сущую дыру. Ее две планеты. Опал и Тектон, вращались вокруг второстепенной звезды, удаленной от главных центров этой ветви галактической спирали и были почти так же бедны, как Тойфель.

Тойфель, Стикс, Обжигающая, Запустение, Ведьмин Котел – иногда Ребке казалось, что только нищета объединяет миры Круга Фемуса и отделяет их от более богатых соседей. Судя по отчетам, Добеллия была достойным членом этого «клуба нищих».

Ему передали досье Перри, чтобы он на досуге изучал его. По обыкновению Ханс Ребка стал знакомиться с ним немедленно. Особой содержательностью оно не отличалось. Макс Перри родился на такой же убогой планете, как и сам Ребка. Беженец с Обжигающей, он подобно Ребке, быстро поднялся по служебной лестнице. По-видимому, он выполнял поручения правительства Круга. В ходе общей подготовки будущих лидеров, в соответствии с частью тренировочной программы, его послали на годичную стажировку в систему Добеллии.

Прошло целых семь лет, а он не возвращался. Когда ему предлагали повышение, отвечал отказом. Если на него оказывали давление, с целью ускорить возвращение из Добеллии, он это просто игнорировал.

– Серьезное капиталовложение, – шептал отдаленный голос из космоса, – мы много лет учили и готовили его. Мы хотим, чтобы эти вложения в него оправдались… как оправдались наши расходы на вас. Установите характер его затруднений. Уговорите его вернуться или, по крайней мере, рассказать нам, почему он отказывается это сделать. Прямые приказы он игнорирует. На Опале и Тектоне в людях отчаянно нуждаются, и законы Добеллии запрещают их выдачу.

– Он мне ничего не расскажет. Зачем ему это делать?

– Вы поедете на Добеллию как инспектор и надзиратель. Мы специально организовали в рамках олигархической структуры более высокую должность его начальника. Ее вы и займете. Мы согласны, что Перри не откроет своих мотивов при обычном расследовании. Это уже пробовали. Используйте свои сильные стороны, всю свою изощренность, инициативу, – голос прервался, – вашу злость.

– Я не злюсь на Перри.

Ребка задал еще несколько вопросов, но полученные ответы ничего не прояснили. Задание все равно выглядело бессмысленным. Центральный комитет Круга Фемуса может разбрасывать свои ресурсы как ему угодно, но тратить попусту способности Ребки – глупая ошибка. И это не ложная скромность, просто, по его мнению, здесь лучше подошел бы психиатр. Или этот способ уже применялся и провалился?

Ханс Ребка встал с койки и подошел к окну. Посмотрел вверх. После трехдневного путешествия через пять узловых точек Бозе-сети и последнего субсветового этапа он наконец шел на посадку на Звездном полушарии Опала. Название казалось издевкой – даже перед рассветом ни одной звезды здесь не было видно. В такое время года, незадолго до Летнего Прилива, просветы в облаках случались на Опале крайне редко. Приближаясь к планете, он видел только одинаковый со всех сторон светящийся шар, и ничего больше. Весь этот мир представлял собой воду, и, когда Добеллия ближе всего подходила к своему главному светилу, Мэнделу, приливы достигали своего пика, и океаны Опала не знали и секунды покоя. Безопасно было лишь на Слингах, природных плавучих островах, состоящих из спутанных растений, покрытых слоем почвы, которые носило по поверхности Опала волею ветров и приливов.

Самые большие Слинги имели сотни километров в поперечнике. Космопорт Звездного полушария располагался как раз на одном из таких. Но размеры Слинга ничего не значили во время Летнего Прилива. Куда его понесет, и уцелеет ли он, когда пойдут большие волны?

Если его родина, Тойфель, была Огнем, то Опал был Водой.

А как же Тектон, другая половина планетного дублета Добеллия?

Судя по тому, что он о ней слышал, то был ад. Ни в одном из отчетов он не встретил ни единого доброго слова о Тектоне. То, что происходило на Опале в период Летнего Прилива, называли ужасающим и грандиозно эффектным, но выжить там было можно. На Тектоне Летний Прилив был смертельным.

Он снова поглядел на небо и поразился, увидев, что оно посветлело. Опал и Тектон были приливно связаны друг с другом и вращались вокруг общего центра масс с бешеной скоростью. Сутки в системе Добеллии длились только восемь стандартных часов. За этими утренними размышлениями он не заметил, как наступил день. Он наскоро позавтракал, а затем аэрокар понес его на другое полушарие планеты, на сторону Тектона, к самой глупой и бесперспективной работе, которую когда-либо ему приходилось выполнять.