— Не угодно ли вам присесть в ожидании ближайшей шлюпки; она отваливает не более как через десять минут.

— Благодарю вас, — отвечала миссис Брэникен. — Мне нужна лишь справка. Быть может, вы мне дадите ее?

— О чем именно, сударыня?

Долли присела и провела рукой по лбу, как бы собираясь с мыслями.

— У вас, — сказала она, — состоял на службе один матрос, которого зовут Зах Френ?

— Да, сударыня, — отвечал агент. — Матрос этот недолго состоял у нас на службе, но я хорошо знал его.

— Не правда ли, ведь это он рисковал своей жизнью, чтобы спасти одну женщину, несчастную мать!..

— Да, действительно, я помню об этом… Это была миссис Брэникен… Да!.. Это именно он.

— Он в настоящее время в плавании?

— Да.

— На каком судне плавает он?

— На трехмачтовом судне «Калифорния».

— Из Сан-Диего?

— Нет, сударыня, из Сан-Франциско.

— А куда ушло это судно?

— В европейские моря.

Почувствовав большую, чем предполагала, усталость, миссис Брэникен замолчала на несколько минут, а агент ожидал новых вопросов.

Несколько успокоившись, она продолжала:

— Зах Френ уроженец Сан-Диего?

— Да.

— Не можете ли вы указать мне, где живет его семейство?

— Я всегда слышал от Заха Френа, что он совсем одинок. Не думаю, чтобы у него оставались родственники в Сан-Диего или в другом месте.

— Он не женат?

— Нет, не женат.

Не могло быть ни малейшего сомнения в точности всех справок, добытых от этого агента, который, видимо, хорошо знал Заха Френа.

Таким образом, нельзя было ничего предпринять в настоящее время, раз у этого матроса не было семейства, и, следовательно, миссис Брэникен приходилось ожидать возвращения «Калифорнии» в Америку.

— Не известно ли, сколько времени будет продолжаться отсутствие Заха Френа? — спросила она.

— Не сумею сказать вам, сударыня, так как «Калифорния» отправилась в дальнее плавание.

— Очень вам признательна, — сказала миссис Брэникен. — Мне доставит большое удовольствие повидаться с Захом Френом, но, несомненно, долго еще придется ждать его?

— Да!

— Впрочем, возможно, что будут получены вести о «Калифорнии» через несколько месяцев, даже недель?

— Вести? — отвечал агент. — Полагаю, что торговый дом в Сан-Франциско, которому принадлежит это судно, уже несколько раз получал о нем вести.

— Уже?

— Да!

— Несколько раз даже?

Повторяя эти слова, миссис Брэникен встала с места и глядела на агента, как будто не поняла смысла его слов.

— Вот, — продолжал последний, подавая ей газету. — Это «Судовая газета». В ней есть объявление, что «Калифорния» вышла из Ливерпуля неделю тому назад.

— Неделю тому назад! — пробормотала миссис Брэникен, взяв газету дрожащими руками.

После этого она спросила голосом столь взволнованным, что агент едва мог расслышать ее вопрос:

— Как давно отправился Зах Френ? — спросила она.

— Около восемнадцати месяцев тому назад.

— Восемнадцать месяцев?

Долли пришлось опереться на угол письменного стола. Ее сердце замерло на несколько секунд. Тут она случайно взглянула на стену и увидела расписание времени прихода и отхода паровых шлюпок. В заголовке расписания напечатаны были следующие слова и цифры:

Март 1879 года!.. Ее обманули! Четыре года прошло, как погиб ее ребенок!.. Четыре года, как Джон покинул Сан-Диего! Следовательно, она лишена была рассудка в продолжение четырех лет. Несомненно так! И если Уильям Эндру и доктор Бромлей уверяли ее, что она была психически больна в продолжение двух месяцев, то исключительно для того, чтобы скрыть от нее истину о «Франклине». В действительности четыре года уже протекло и не было получено никаких известий о Джоне и его судне!

К большому изумлению и смущению агента, с миссис Брэникен сделался сильный нервный припадок. Но ей удалось побороть слабость; она быстро вышла из конторы и направилась по улицам верхнего города. Все прохожие, которые встречались с этой женщиной, мертвенно-бледной, с блуждающим взглядом, должны были бы принять ее за безумную.

И если несчастная Долли не была еще пока безумной, то не предстояла ли ей эта участь?

Куда направлялась она? К дому Уильяма Эндру, куда и прибыла через несколько минут. Она прошла по комнатам мимо агентов, которые не успели удержать ее, и открыла дверь той комнаты, в которой находился судовладелец.

Вначале Уильям Эндру был поражен появлением миссис Брэникен, а затем его охватила тревога, когда он заметил ее расстроенный вид и страшную бледность.

Прежде чем он успел сказать хоть слово, она воскликнула:

— Я знаю… Я знаю! Вы обманули меня! Я была безумной в продолжение четырех лет!

— Упокойтесь, дорогая Долли…

— Отвечайте!.. «Франклин»?.. Ведь четыре года уже, как он вышел отсюда?

Уильям Эндру опустил голову.

— Вы не получали вестей в продолжение четырех лет?

Уильям Эндру продолжал молчать.

— «Франклин» считают погибшим! Никто из экипажа его уже более не вернется, и никогда более я не увижу Джона!

Слезы на глазах Уильяма Эндру были ответом.

Миссис Брэникен лишилась сознания.

Уильям Эндру крикнул прислугу, которая поспешила помочь Долли. Один из конторщиков послан был за доктором Бромлеем, жившим в той же части города.

Не без труда удалось доктору привести несчастную Долли в чувство, причем оставалось еще неизвестным, выдержал ли ее рассудок это последнее испытание, наиболее тяжелое из всех, перенесенных ею до того времени.

Постепенно приходя в себя, миссис Брэникен отчетливо осознала все то, что ей сделалось известным! Она вернулась к жизни в полном рассудке. Обливаясь слезами, глядела она вопрошающе на Уильяма Эндру, стоявшего на коленях перед ней и державшего ее руки в своих.

— Говорите, говорите, Эндру! — могла только сказать она.

Тогда голосом, прерываемым рыданиями, Уильям Эндру сообщил ей, какие беспокойства вызывало сначала отсутствие вестей о «Франклине», как были отправлены телеграммы и письма в Сингапур и Индию, куда судно вовсе не приходило, как произведено было дознание по пути, по которому прошло судно Джона, и как все оказалось тщетным и нельзя было напасть ни на какие следы кораблекрушения.

Неподвижно, безмолвно, со взглядом, устремленным вдаль, слушала миссис Брэникен, и когда Уильям Эндру закончил свою тяжелую повесть, она пробормотала про себя:

«Ребенок мой погиб… муж мой погиб… Ах, зачем не дал мне Зах Френ также погибнуть!»

Вскоре, однако, лицо ее оживилось и свойственная ей энергия проявилась с такой силой, что доктор Бромлей устрашился за нее.

— Итак, о «Франклине» со времени последнего дознания ничего не удалось узнать? — спросила она решительным голосом.

— Ничего, — отвечал Уильям Эндру.

— И вы считаете его погибшим?

— Да, погибшим.

— Не получено было также никаких известий о Джоне и экипаже судна?

— Никаких известий, бедная моя Долли, и теперь у нас нет более надежды.

— Нет более надежды! — отвечала на это миссис Брэникен почти иронически.

Она приподнялась с места и протянула руку по направлению к одному из окон, из которого виднелось вдали море.

Уильям Эндру и доктор Бромлей смотрели на нее со страхом, опасаясь за ее рассудок.

Но Долли вполне владела своим рассудком, и взгляд освещен был светом ее души.

— Нет более надежды! — повторила она. — Вы говорите, нет более надежды! Если Джон погиб для вас, мистер Эндру, то он не погиб для меня! Я не хочу владеть этим состоянием без него! Я посвящу все это состояние тому, чтобы отыскать Джона и его товарищей с «Франклина»! И, с Божьей помощью, я их отыщу! Да, я их отыщу!