– О! – воскликнул мистер Уинкль, вставая. – Это мои приятели. Просите их! Очень симпатичные люди, добавил, мистер Уинкль, когда лакей удалился. Офицеры Девяносто седьмого полка, сегодня утром я с ними познакомился при довольно странных обстоятельствах. Вам они очень понравятся.

Мистер Пиквик немедленно обрел утраченное спокойствие.

Лакей вернулся и ввел в комнату трех джентльменов.

– Лейтенант Теплтон, – сказал мистер Уинкль. Лейтенант Теплтон – мистер Пиквик; доктор Пейн – мистер Пиквик; мистер Снодграсс – с ним вы уже знакомы; мой друг мистер Тапмен – доктор Пейн; доктор Слеммер – мистер Пиквик; мистер Тапмен – доктор Сле...

Тут мистер Уинкль запнулся, ибо на физиономиях как мистера Тапмена, так и доктора отразилось сильное волнение.

– Этого джентльмена я уже встречал, – с ударением сказал доктор.

– Вот как! – воскликнул мистер Уинкль.

– И... и этого человека тоже, если не ошибаюсь, – добавил доктор, устремив испытующий взгляд на незнакомца в зеленом фраке. – Вчера вечером я сделал этому субъекту одно весьма настоятельное предложение, которое он счел уместным отклонить.

С этими словами доктор грозно посмотрел на незнакомца и шепнул что-то своему другу, лейтенанту Теплтону.

– Не может быть! – воскликнул этот джентльмен, когда замер шепот. – Я утверждаю! – возразил доктор Слеммер.

– Вы обязаны рассчитаться с ним сейчас же! – внушительно пробормотал владелец складного стула.

– Не волнуйтесь, Пейн, – вмешался лейтенант. – Разрешите вас спросить, сэр, – обратился он к мистеру Пиквику, который был весьма озадачен этой неучтивой интермедией, – разрешите вас спросить, принадлежит ли этот человек к вашей компании?

– Нет, сэр, – ответил мистер Пиквик. – Он – наш гость.

– Если не ошибаюсь, он состоит членом вашего клуба? – осведомился лейтенант.

– Никоим образом, – сказал мистер Пиквик.

– И он не носит значка вашего клуба? – продолжал лейтенант.

– Нет! – отвечал изумленный мистер Пиквик.

Лейтенант Теплтон круто повернулся к своему другу доктору Слеммеру, слегка пожав плечами, словно не совсем доверял его памяти. У маленького доктора вид был гневный, но озадаченный, а мистер Пейн злобно взирал на лучезарную физиономию ничего не подозревавшего мистера Пиквика.

– Сэр! – сказал доктор, внезапно обратившись к мистеру Тапмену, таким тоном, что этот джентльмен вздрогнул, как будто ему в икру коварно воткнули булавку. – Вчера вечером вы были здесь на балу?

Мистер Тапмен слабо прошептал «да», не спуская в то же время глаз с мистера Пиквика.

– Этот человек вас сопровождал? – продолжал доктор, указывая на незнакомца, оставшегося невозмутимым.

Мистер Тапмен подтвердил этот факт.

– Итак, сэр, – сказал доктор незнакомцу, – я вас спрашиваю еще раз, в присутствии этих джентльменов, угодно ли вам вручить мне вашу визитную карточку и дать мне возможность обращаться с вами, как с джентльменом, или вы вынудите меня расправиться с вами самолично и незамедлительно?

– Позвольте, сэр! – сказал мистер Пиквик. – Не получив некоторых объяснений, я не могу допустить дальнейшего развития этой истории. Тапмен, расскажите, в чем дело.

После такого торжественного призыва к нему лично мистер Тапмен вкратце изложил суть дела; слегка коснулся вопроса о позаимствованном фраке; распространился на тему о том, что все произошло «после обеда»; в заключение добавил несколько покаянных слов и предоставил незнакомцу оправдываться по мере собственных сил и умения.

Тот, казалось, готов был приступить к делу, как вдруг лейтенант Теплтон, посматривавший на него с большим любопытством, спросил, не скрывая презрения:

– Не видал ли я вас в театре, сэр?

– Несомненно, – ответил незнакомец, нимало не смутясь.

– Это странствующий актер! – презрительно сказал лейтенант, обращаясь к доктору Слеммеру. – Он играет в пьесе, которая идет завтра вечером в Рочестерском театре для офицеров Пятьдесят второго полка. Вы не можете требовать от него удовлетворения, Слеммер... это невозможно!

– Никак! – с достоинством заметил Пейн.

– Сожалею, что поставил вас в такое неприятное положение, – обратился лейтенант Теплтон к мистеру Пиквику. – Разрешите вам сказать, что во избежание повторения подобных сцен следует быть более осмотрительным в выборе друзей. Прощайте, сэр! – И лейтенант быстро вышел из комнаты.

– А мне разрешите сказать, сэр, – произнес вспыльчивый доктор Пейн, – что, будь я Теплтоном или будь я Слеммером, я дернул бы за нос вас, сэр, и всех ваших друзей. Да, сэр, всех. Меня зовут Пейн, сэр, доктор Пейн Сорок третьего полка. Прощайте, сэр.

Закончив свою речь и произнеся последние два слова на высокой ноте, он величественно прошествовал вслед за своим другом; за ним по пятам шел доктор Слеммер, который не сказал ничего и удовольствовался лишь тем, что испепелил компанию одним взглядом.

В продолжение вышеизложенных вызывающих речей крайнее недоумение и ярость распирали благородную грудь мистера Пикника, грозя разорвать его жилет. Оп стоял окаменевший и смотрел в пространство. Стук захлопнувшейся двери заставил его опомниться. Ярость была написана на его лице, и глаза пылали, когда он ринулся вперед. Уже рука его коснулась дверной ручки; еще секунда – и она впилась бы в горло доктора Пейна 43-го полка, если бы мистер Снодграсс не ухватил своего высокочтимого наставника за фалды фрака и не оттащил от двери.

– Держите его! – кричал мистер Снодграсс. – Уинкль, Тапмен! Он не смеет из-за этого подвергать опасности свою драгоценную жизнь.

– Пустите меня! – сказал мистер Пиквик.

– Держите его крепко! – кричал мистер Снодграсс: и соединенными усилиями всей компании мистер Пиквик был водружен в кресло.

– Оставьте его в покое, – сказал незнакомец в зеленом фраке. – Грогу – забавный старый джентльмен – какой вздор – проглотите-ка этого – ах! – отличное лекарство.

Проверив предварительно доброкачественность смеси, приготовленной мрачным субъектом, незнакомец поднес стакан к губам мистера Пиквика, и остаток содержимого быстро исчез.

Наступила короткая пауза; грог сделал свое дело; добродушная физиономия мистера Пиквика быстро обрела свойственное ей выражение.

– Они недостойны вашего внимания, – сказал мрачный гость.

– Вы правы, сэр, – ответил мистер Пиквик. – Я стыжусь, что так погорячился. Придвигайтесь к столу, сэр.

Мрачный субъект с готовностью повиновался; круг снова сомкнулся за столом, и гармония восстановилась. Какая-то затаенная досада, пожалуй, нашла себе пристанище в груди мистера Уинкля, вызванная, быть мажет. временным захватом его фрака, хотя вряд ли разумно будет предположить, что такое пустячное обстоятельство могло возбудить хотя бы и мимолетное раздражение в груди пиквикиста. Во всех же остальных отношениях благодушие было вновь обретено полностью, и вечер закончился так же весело, как начался.

Многие писатели проявляют не только неразумное, но и поистине постыдное нежелание отдавать должное тем источникам, из которых они черпают ценный материал. Нам такое нежелание чуждо. Мы лишь стремимся честно исполнить ответственную обязанность, вытекающую из наших издательских функций; и сколь бы при других обстоятельствах честолюбие ни побуждало нас притязать на авторство по отношению к этим приключениям, уважение к истине воспрещает нам претендовать на что-либо большее, чем заботливое приведение их в порядок и беспристрастное изложение. Пиквикские документы являются нашим Нью-Риверским водоемом[28], а нас можно было бы сравнить с Нью-Риверской компанией. Трудами других создан для нас огромный резервуар существеннейших фактов. Мы же только подаем их и пускаем чистой и легкой струей при помощи этих выпусков – на благо людей, жаждущих пиквикской мудрости.

Действуя в таком духе и твердо опираясь на принятое нами решение воздать должное тем источникам, к коим мы обращались, заявляем открыто, что записной книжке мистера Снодграсса обязаны мы фактами, занесенными в эту и последующую главы, – фактами, к изложению которых, очистив ныне свою совесть, мы приступаем без дальнейших комментариев.