— Папа, поиграем в футбол? — спросил мальчик и сморщил лоб от нетерпения.

— Ладно, Кит, доставай мяч. Он в багажнике.

Семилетний мальчик, мечтающий сыграть за сборную Англии, в крайнем случае за какую-нибудь другую сборную, побежал к красной машине, оставленной ярдах в пятидесяти недалеко от шоссе, где дорогу еще не развезло.

— Хорошо. Правда, Терри?

Она отпустила девочку, и та побежала догонять брата.

— Ага. Надо нам почаще выбираться. Женщина ответила ему выразительным взглядом.

— Мы могли бы делать это по выходным. И это лучше, чем забирать его на целый день из школы. И ничего страшного, если бы мы иногда возили их в Саутенд. Им нравится море.

Терри что-то неразборчиво пробурчал. Ему не хотелось давать невыполнимые обещания под влиянием хорошего настроения.

— Эй, вы там, поторапливайтесь! — крикнул он ребятишкам. Женщина знала, что настаивать бесполезно.

— Когда ты думаешь вернуться? — спросила она. Терри пожал плечами.

— Как профсоюз решит.

— Не понимаю, чем это может кончиться. Как компания еще не разорилась. Пятые Переговоры за год.

— Шестые. В прошлом месяце мы почти не работали. Женщина тяжело вздохнула.

— Когда вы еще успеваете делать машины, вот что поразительно.

— Не надо, Хейзл. Я не могу идти против профсоюза.

— Ну конечно, разве вы можете? Вы же все, черт бы вас побрал, безголовые.

— Они выколачивают для нас деньги, разве не так? И условия получше.

— А что они будут делать, когда от завода ничего не останется? Когда американцы бросят вас?

— Оставь. Этого не будет.

— Не будет, а потом будет.

И они замолчали, недовольные друг другом.

— По крайней мере, у меня есть время побыть с детьми, — сказал он, не желая затягивать паузу.

Хейзл хмыкнула.

Вернулись дети. Мальчик ударами ноги гнал мяч вперед, а девочка изо всех сил старалась перехватить его, но тут Терри вскочил с одеяла и увел мяч от девочки, которая ни на секунду не прерывала радостного крика.

Хейзл улыбалась, глядя на мужа с детьми, и отгоняла от себя мысли о забастовках, профсоюзах, выходных, проведенных дома.

«Ленивый дурак», — подумала она с нежностью. Все еще улыбаясь, смотрела она, как он поддел мяч коленом и перекинул его на голову.

— Давай, Кит, вставай на ворота, — сказал Терри мальчику, который тут же скорчил недовольную мину.

— Я всегда на воротах. Нет, пап, теперь ты!

— Идет. На счете три, ладно? Вставай между вон теми деревьями. Давай.

Мальчик скользнул вперед и встал между двумя грабами, приняв положенную стойку и не отрывая глаз от манипулирующего мячом отца.

Девочка попыталась забрать мяч из-под отцовской ноги и захихикала, когда он пяткой выбил его чуть ли не у нее из рук.

— Погоди, Джози. Сейчас играют профессионалы.

Терри решительно отобрал мяч у дочери и с силой послал его в импровизированные ворота. Кит перехватил мяч ногой и послал его обратно отцу.

— Здорово! — крикнул Терри и побежал за мячом, но поскользнулся и упал на спину, когда попытался носком дотянуться до него. Хейзл и дети громко смеялись, глядя, как Терри с жалкой улыбкой поднимается на ноги.

— Ну ладно, ты сам напросился! — крикнул он Киту. — Теперь держись!

Он принес мяч, установил его на земле, отошел на несколько шагов, разбежался и с силой ударил по нему ногой. Мяч пролетел над головами детей. Джози еще попыталась, подпрыгнув, перехватить его, а мальчик, который был взрослее и умнее, лишь с опаской наклонил голову. Мяч исчез, прошелестев в листьях, где-то в кустах.

— Ну, пап! — протянул Кит.

— Терри, зачем же так сильно? — упрекнула мужа Хейзл.

— Ладно, сходи за ним, сынок, — как ни в чем не бывало сказал Терри.

Но Кит с отсутствующим выражением на лице уселся на землю, обхватив себя руками.

— Я, я схожу! — закричала Джози и побежала к кустам.

— Терри, пригляди за ней, не выпускай ее из виду, — испуганно крикнула Хейзл.

— Все в порядке, ничего с ней не случится. — Раздвигая кусты руками, Терри напряженно вглядывался в зеленые заросли. — Черт бы меня побрал, — пробормотал он едва слышно.

Джози осмотрела ближайшие кусты, потом перебежала открывшуюся полянку и пошла дальше, не отрывая глаз от земли. Она слышала, как звала ее мать, но была слишком поглощена поисками, чтобы откликнуться на ее зов. Увидав возле еще зеленого куста вожделенный белый мяч, она радостно завопила и бросилась вперед, не обращая внимания на стегавшие ее по ногам ветки.

Сделав последний прыжок, она уселась на корточки, желая дотянуться до мяча, но вдруг увидела, что рядом с ним кто-то есть. Кто-то черный прятался в густой тени подлеска.

Джози пальчиком выкатила мяч из-под куста, прижала его к груди и уже готова была бежать обратно, когда своими острыми глазками разглядела притаившегося зверя. Мяч был тотчас забыт и отложен в сторону. Прижимаясь к земле, пачкая руки и колени, Джози поползла дальше. В темноте она сумела разглядеть лишь черную жесткую шерсть и два огонька в близко посаженных глазках. Зверь, не двигаясь, ждал, когда она подползет поближе.

— Хорошая собачка, — обрадовалась Джози. — Иди ко мне. Ну иди же.

Толстая ветка загородила ей дорогу и не поддалась ей, когда Джози нетерпеливо толкнула ее рукой. Тогда она перегнулась через нее, желая погладить зверя по голове.

Голова, судорожно дернувшись, потянулась к маленькой ручке. И девочка радостно рассмеялась, довольная, что зверь захотел с ней подружиться. Она еще раз посильнее толкнула ветку, чтобы погладить его по шерстке, и почувствовала горячее дыхание на пухлых пальчиках.

Треск веток за спиной напугал ее, и она отдернула руку.

— Джози! Ты где? — донесся до нее испуганный голос отца.

— Здесь, папа, — отозвалась она. — Здесь собачка. Терри раздвинул ветки и увидел свою дочь, стоявшую в грязи на коленях, а возле нее белый мяч. На ее лице, обращенном к нему, он прочитал нескрываемую радость.

— Вот мама посмотрит на тебя, — проворчал он и нагнулся, чтобы взять дочь на руки.

— Папа, здесь собачка. Давай возьмем ее? Терри посмотрел по сторонам. Джози тоже оглянулась показать, где она прячется, но собаки и след простыл.

Гнедая лошадка легко бежала по вьющейся между деревьями тропинке, неся на спине главного лесничего Эппинг-форест Чарльза Денисона в безукоризненной светло-коричневой униформе и темном кепи, откровенно наслаждавшегося солнечным октябрьским утром.

Больше всего он любил именно это время года. Зелено-желто-коричневый лес словно обретал новую жизнь, становясь прекраснее, чем когда-либо. Умирающие листья покрыли землю золотым ковром, который, медленно сгнивая в течение зимы, напитает ее животворными соками. Пронзительно чистый воздух бодрил его. Но самое замечательное заключалось в полном отсутствии заезжей публики.

Сотни акров лесов, безбрежные луга и поля привлекали к себе лондонцев и жителей многих городишек поблизости. Летом, в отпуск и на выходные, дикие орды налетали на эти места, загаживая все вокруг, пугая робких лесных жителей разрушительными походами в лес, криками, смехом, калеча по пути все, что попадалось под руку: дерево — так дерево, куст — так куст. Эти дикари считали своей собственностью здешнюю плодоносную землю, не сомневаясь, что все, растущее в ней и на ней, явилось из их налогов. А это не так. Налоги только давали возможность сохранить святилище.

И вот теперь все наконец-то разъехались, оставив лес тем, кто о нем заботился, кто его любил за первозданное миролюбие, за изменчивость, за его робость. Мало-помалу исчезли маленькие крикуны, стихли радиоприемники. В выходные, правда, народ еще появлялся, какая бы ни была погода, зато в будни было пусто. И он был счастлив. Денисон подвел лошадь к березе, чтобы поближе рассмотреть свежие следы, появившиеся на стволе.

Кто-то сгрыз с нее кору возле, самой земли, обнажив беззащитный ствол. Рана была совсем свежая. Он тихонько стукнул пятками в бока лошади, и она еще придвинулась к березе. «Белки», — решил он. Вот еще зараза, хоть и хвост красивый. Если бы он мог, то, наверно, всех переубивал или отравил. Серые белки обычно нападают в начале лета, чтобы полакомиться сладкой и сочной массой под грубой корой. И деревья умирают. Неспециалист не знает, какой вред наносят эти крошечные существа, забывает, что они тоже принадлежат к племени грызунов. А красной белки здесь давно уже нет в помине. Они были выжиты серыми много лет назад, после чего серые очень расплодились, но в этом году, как ни странно, их поголовье вроде бы сократилось.